Воитель

ГЛАВА 20

МИХАИЛ ОТОШЁЛ ОТ НЕЁ, СТАРАЯСЬ НЕ ОБРАЩАТЬ ВНИМАНИЯ НА ЕДВА УЛОВИМЫЕ ЗВУКИ УДОВОЛЬСТВИЯ, когда она удобно устроилась на тюках сена. Достаточно было смотреть, как она ест. Он проклинал своё превосходное ночное зрение. Он наблюдал за чувственным удовольствием на её лице, когда она откусила кусочек сыра и проглотила его с восторженным наслаждением. Она облизнула губы, и он хотел, чтобы её язык коснулся его губ. Облизал их. Облизал его тело.

Ему хотелось выругаться, но он понятия не имел, кого винить. Кто был ответственен за решение, кто ему пара, а кто нет? Он прожил два столетия, приняв только одну пару, и то ненадолго. После того, как он совершил все сексуальные открытия за пятьдесят лет, трахая любую желающую женщину, он осознал пустоту этого акта, и безбрачие было лёгким выбором. Он не питал иллюзий, что это делает его сильнее. Секс — это здоровая примитивная деятельность. Если бы его желание было достаточно велико, он бы нарушил свой пост. Но никто не искушал его.

Пока он не увидел Викторию Беллону. "Тори", — поправил он себя, слегка усмехнувшись. Её недавняя появившаяся привычка называть его “Ваше Святейшество” и “Ваша Святость” забавляла его, хотя он и не собирался показывать ей этого. Он не хотел, чтобы она поняла, как на него действует. Как сильно он хотел её. Тосковал по ней. Жаждал её.

Он не мог винить себя за тот мимолетный эпизод в постели. Он был полон нелепой, мощной похоти с той самой минуты, как она впервые вошла в гостиную графини. Её волосы были уложены, как у девственницы, её тело было стройным и сильным в коротком чёрном платье.

Он игнорировал своё желание. Боролся. Но оно возвращалось, и уйти от неё в тренажерном зале после того, как она проиграла пари, оказалось архисложной пыткой. А найти её в своей постели стало слишком даже для него.

Он чувствовал запах её кожи. Услышал сильное биение её сердца, которое становилось всё быстрее, пока он подходил ближе. Ощутил полноту её пульса, и ему захотелось попробовать, испить.

Он не смог. Он вкусил, сделал глоток, ровно столько, чтобы успокоить садиста, который сидел в нём и дёргал за ниточки. Но если он возьмёт её полностью, она будет уничтожена.

Он не собирался поддаваться этой жажде. Если она умрёт, часть его умрёт вместе с ней. Он не хотел размышлять откуда взялась эта мысль. Он просто принял это как истину.

Он будет держаться на расстоянии, по крайней мере, от её крови. Пожиратель крови. Эта фраза эхом отдавалась в его голове, но привычное отвращение, казалось, исчезло. Если точнее, полностью исчезло.

Он чувствовал её желание, жар касался его кожи, подталкивал к возбуждению. Он взял то, что она предложила, её гибкое, сильное тело, и сумел выжить. По правде говоря, он чувствовал себя ещё сильнее. Он ничего не потерял, но приобрел всё, когда достиг кульминации.

И он хотел этого снова.

Она повернулась на импровизированной кровати, погружаясь в беспокойный сон, и он вдруг подумал, а сможет ли игнорировать эту жгучую потребность. Он был не совсем честен с ней — сейчас ему не нужно было спать. Он не был уверен, что сможет, особенно после того, как в последний раз, когда он спал, её украли и унесли в Тёмный Город. Если он снова уснёт, найдёт ли её Белох? Заберёт ли её?

Он соорудил себе тюфяк в дальнем конце сарая и упал на него. Он не собирался прикасаться к ней.

Но он чувствовал её сны. То, как она беспокойно ёрзала, как колотилось её сердце.

Изменится ли что-то, если он возьмёт то, что ему нужно? Она всё равно умрёт. Станет ли он причиной? Беспокойство никуда не денется, коснётся он её снова или нет.

Она вздохнула. Просто тихий шёпот, но он ударил прямо в пах, и Михаил подавил ответный стон. Если так пойдёт и дальше, он в жизни не переживёт эту ночь.

Он понятия не имел, как они выберутся из этого проклятого места. Понятия не имел, какую плату потребует Темнота.

Он может умереть завтра. Будучи солдатом, он жил с этой истиной всю свою жизнь. Это никогда не тревожило его, такова была его судьба. Да и сейчас это не беспокоило его.

Вот только… если завтра он умрёт, то получит её в последний раз.

Не её кровь. Её кровь никогда. Но он мог доставить ей удовольствие, раствориться в тугой сладости её тела. Он мог бы поиметь её. И если смерть придёт за ним в Темноте, он встретит её лицом к лицу, познав, по крайней мере, хоть какой-то уровень завершенности.

Она снова пошевелилась, и он подумал об её великолепном рте. Белох причинил ей боль, как мог только он, оставляя свою жертву в замешательстве и неуверенности. Она продолжала отрицать, что что-то не так, но он смотрел в её зелёные глаза и понимал. Если он возьмёт её, прикоснётся к ней, так как ему отчаянно нужно, причинит ли он ей боль? Или он немного облегчит тоску и разочарование, которые пронизывали её тело? Он закрыл глаза и увидел фантазию, которая играла в её дремлющем мозгу. Он. Опускается на неё.

Он никогда бы не подумал, что его член может стать ещё твёрже. Если бы он просто продолжал внимать её сонные фантазии, он мог бы пару раз себя удовлетворить по-быстрому. Но она всё ещё двигалась на тюфяке, её бёдра поднимались к невидимому рту, и он перестал сопротивляться. Он пересёк полуночно-тёмную комнату и посмотрел на Викторию сверху вниз.

Он ненавидел это платье. Гранатово-красное, с глубоким вырезом, это было платье шлюхи, послание от Белоха. Ничего удивительного в том, что Михаил хотел от него избавиться.

Он закрыл глаза, вдыхая её желание, и её фантазия явилась с захватывающей ясностью. Его длинные пальцы баюкали её бёдра, когда он пробовал её на вкус, пил из неё, заставлял её взрываться…

Крошечная дрожь сотрясла её тело, всего лишь лёгкая дразнящая кульминация, и это стало последней каплей. Она заслуживала большего, чем сонный приступ удовлетворения, когда он мог дать ей гораздо больше и облегчить эту боль внутри себя.

Ноги у неё были босые. Он нахмурился. По какой-то причине он этого не заметил ранее. Спотыкаться по туннелям и лесным тропинкам, должно быть, было чертовски больно. Она не жаловалась.

Вообще-то она никогда не жаловалась. Она требовала еды, когда нуждалась в ней, ответы, которые он не мог дать. Но никогда не говорила, что ей больно или что она устала. По правде говоря, она была храброй, сильной женщиной, которая была более чем достойна его. Такая женщина… чёрт, женщина, о которой он мечтал. И никогда, никогда не смог бы иметь.

Он не мог оставаться здесь, не прикоснувшись к ней. Воздух был прохладным и чистым, и он звал его. Бросив последний взгляд на её беспокойно спящую фигуру, он вышел в ночь.