Воитель

ГЛАВА 4

БЫЛО СТРАННО ТРЕВОЖНО ИДТИ ПО ПУСТЫННЫМ КОРИДОРАМ замка в одиночестве, без охраны. Мужчина, считающий себя архангелом, должно быть, очень уверен во мне. Вот дурак.

Любой, кто принимал меня за древнеримскую богиню, однозначно был не в своём уме. У меня было твёрдое намерение потакать ему до тех пор, пока не найду способ быстренько смыться, но, похоже, мне даже не придется заходить так далеко. Если меня, в самом деле, никто не охранял, то я смогу улизнуть раньше, чем кто-нибудь поймёт, что я исчезла.

Я направилась прямиком в свою комнату, скинула узкое платье и натянула тёмные джинсы, чёрную водолазку и свитер. Я могла представить себе Анджелину Джоли, одетую в нечто подобное, когда она надрала задницу и сбежала. У меня были деньги. Я их спрятала в таком месте, которое даже Педерсен не смог бы найти, почти сто евро. Этого было недостаточно, но это означало, что я не буду полностью обездолена, когда выйду в реальный мир. У меня не было большого опыта обращения с деньгами, но, судя по недавним фильмам, которые я видела, сто евро — это не особо много. Я буду бережно их расходовать.

Как только я освобожусь от этого симпатичного сумасшедшего мужчины, я смогу наконец-то начать свою настоящую жизнь. Вокруг меня был мир, которого мне так не хватало, и я была более чем готова наверстать упущенное время. Я хотела влюбиться, я хотела найти работу, я хотела иметь детей, я хотела увидеть мир. Я жаждала всего, что упустила за долгие годы, проведённые в тюрьме.

У меня даже была пара чёрных ботинок, чтобы завершить моё превращение. Ни документов, ни паспорта, но с этим я разберусь позже. Были люди, которые обеспечивали такие вещи, если верить фильмам. Самое главное — вырваться из этого места.

Моя дверь была не заперта, но на окнах стояли решётки. В течение многих лет я планировала свой маршрут побега, и я точно знала, в каком направлении направляюсь. Отодвинув в сторону бесценный гобелен в коридоре перед моей спальней, я потянулась к ручке давно скрытой двери и толкнула её, проскользнув внутрь прежде, чем кто-либо мог меня увидеть.

Меня окружила кромешная тьма, и я замерла, ожидая, пока мои глаза привыкнут к темноте. Это была самая старая часть замка, построенная ещё во времена Борджиа. Я подозревала, что графиня была потомком этой ядовитой семьи.

Что тоже делало меня одной из них, полагаю. Но с этого момента я стала сиротой: без семьи, без связей, без генетического наследства. Я могла бы всё это выдумать по ходу дела — я размышляла в духе Ирландской принцессы. Не то чтобы в Ирландии были принцессы, но я подумала, что моя бледная кожа, тёмные волосы и зелёные глаза могли бы подойти для Ирландии. Это было бы хорошее место для начала новой жизни. Я сделала глубокий, успокаивающий вдох, ожидая, что зрение вернётся. В покоях пахло мышами, плесенью и заброшенностью. Сюда никто никогда не поднимался, я думаю, все остальные забыли об их существовании. Когда-то, давным-давно, за мной не следили так пристально, а я никогда ничего не забывала. Короткий лестничный пролёт вёл наверх, в башенное помещение, а затем ещё один, более крутой, спускался внутри округлой башни к утёсам снаружи. Я точно знала, сколько каменных ступенек приведёт меня к башне. Точное количество винтовых лестниц, которые затем приведут меня вниз к грубому входу, выходящему на долину внизу. Я понятия не имела, как давно кто-либо пользовался этой лестницей. Армии, ищущие свой путь внутрь? Спасающиеся бегством трусы? Я не была трусихой.

Чем дольше я ждала, тем опаснее это становилось. Я начала двигаться осторожно, стараясь не потревожить листья, которые нашли свой путь в пустынный лестничный колодец, избегая хруста того, что, как я ожидала, было мышиными скелетами. Или ещё хуже крысиными. Я держалась за холодную, покрытую конденсатом стену, и двигалась вверх, сосредоточившись на тренировке боевых искусств Педерсена, чтобы оставаться совершенно безмолвной.

Я правильно запомнила путь и добралась до площадки, как и ожидала. Наконец, из одной из бойниц для стрел пробился слабый луч света, вероятно, тот самый портал, через который паразиты проникали в замок. Я огляделась по сторонам, вглядываясь в тени. За мной наверняка уже началась охота, и я не могла позволить себе терять время. Я пересекла замусоренную лестничную площадку, подошла к узкой изогнутой лестнице и начала спускаться.

Хорошо ещё, что я была весьма бесстрашна. Меня не смущала ни высота, ни тёмные замкнутые пространства, ни даже пауки размером с мой кулак. Это был путь к свободе, и я не могла позволить себе колебаться. Как только я сбегу, мне больше никогда не придётся их видеть.

Я не была в восторге от спуска в кромешную тьму, от скользких каменных ступеней под ногами, от влажной стены, склизкой ото мха и гниения, служившей предательской опорой для рук. Одному Богу известно, что меня ждало на дне башенного колодца, но у меня не было выбора. Я должна была двигаться вперёд.

По крайней мере, мне никогда больше не придётся иметь дело с одержимыми взглядами Педерсена, преследующими меня повсюду. Я никогда не услышу презрения графини. Я двинулась быстрее.

Когда я добралась до дна тёмного сырого колодца, служившего подножием башни, у меня перехватило дыхание. Дверь была всё ещё там, где я её помнила, но годы отразились на ней. Когда я потянула за ручку, она с треском отломалась, оставив меня в ловушке внутри.

Все должны быть далеко отсюда, в главной части замка. Мне придётся рискнуть и немного пошуметь. Я резко развернулась и ударила ногой в дверь, и та раскололась. В двери появилась огромная дыра, через которую хлынул ночной воздух. Ещё один удар ногой, и я смогу смести разбитые остатки старой двери с моего пути, смогу выйти и глотнуть свой первый вздох свободы. "Должно было светить яркое солнце и играть торжествующая музыка, — подумала я, — а не холодный, пронизывающий ветер и темнота". Но мне вполне хватит и того, что у меня есть.

Дверь приоткрылась, явив узкий клочочек земли, возвышавшийся над утёсами. Итальянцы, как правило, строили свои замки на горных плато, чтобы отбиваться от мародёров из соседних городов-государств, и этот город не был исключением. Если я поверну налево и пойду по тропинке, то окажусь во дворе, на виду у всех жителей. У меня не было другого выбора, кроме как повернуть направо и попытаться спуститься по скалистым выступам на более безопасную тропу, которая уведёт меня из моей тюрьмы.

Я вышла из тени, направившись к скалам, когда мясистая рука схватила меня за запястье, сжав так сильно, что я издала тихий, предательский звук боли. Педерсен. Ему всегда нравилось причинять мне боль, и он гордился тем, что я никогда не позволяла ему этого видеть, никогда не издавала ни звука. Что ж, возможно, мой крик станет прощальным подарком ему.

— Куда это ты собралась?

Я ничего не ответила. Это было само собой разумеющимся, но я научилась следить за своим языком в присутствии Педерсена. У него был злобный характер, несмотря на жуткую, навязчивую бдительность, которая наводила на мысль о чём-то гораздо более тревожном, чем желание причинить мне боль.

— Думаешь, что сможешь избежать своей участи?

Он так крепко сжимал моё запястье, что кости скрежетали друг о друга, и это было мучительно. Почти двадцать лет этот человек мучил и мучил меня. С меня было довольно.

— Я могу убежать от тебя, — сказала я неразумно.

— Нет, — его отрицание было хриплым, гортанным. — Ты не пойдёшь с ним.

— Ты прав. Но и здесь не останусь. Отпусти меня, Педерсен. Или я тебя заставлю.

Он ударил меня. Мне следовало бы этого ожидать, он делал это достаточно часто. Однажды он сломал мне скулу, а в другой раз челюсть. Я всегда исцелялась с неестественной быстротой и никогда не задумывалась об этом.

Этот удар заставил меня увидеть звёзды, но он не сокрушил ни одной кости. Я моргнула, пытаясь восстановить равновесие. Я не должна была позволить ему поступать так со мной, напомнила я себе, качая головой. Больше никогда.

Я посмотрела в его бледные глаза и поняла, что на этот раз он меня убьёт. По какой-то причине ему не нравилась моя отсрочка, и, несмотря на задумчивые взгляды и его склонность придавливать меня всякий раз, когда он мог, он явно не представлял себе счастливого будущего со мной. Я бросила взгляд поверх утёса. Скалы внизу были изрезанными, и если повезёт, я ударюсь головой, мгновенно отключусь, и мне не придётся страдать.

Я решила, что мне нечего терять.

— Почему ты хочешь убить меня, Педерсен? Ты был моим наставником, моим учителем. Почему ты хочешь всё это уничтожить?

Ублюдок снова ударил меня, и я споткнулась, но тут же выпрямилась. Он даже пользовался левой рукой. Правая рука наверняка разбила бы мне лицо.

— Никто тебя не возьмёт, — сказал он и потащил меня прочь от стены.

— Даже ты?

И это сработало. Он замер, слова были настолько шокирующими, что он не мог пошевелиться. Но я могла.

Я резко дёрнулась, ударив в мягкое место между его ног, и он закричал, отпуская меня и опускаясь на колени на узком выступе. Он оказался более выносливым, чем я думала. Едва я успела сделать два шага к скалам, как он схватил меня за лодыжку, и я упала. Он попытался прижать меня к земле, но у меня в запасе имелось несколько трюков. Я молниеносно сместилась, выступив против его тяжёлого веса, и со всей силой сбросила его.

Он кричал весь полёт вниз к изрезанным скалам, и я услышала глухой удар, когда он приземлился.

Я лежала совершенно неподвижно. Было слишком темно, чтобы видеть так далеко, и Педерсен больше не издавал ни звука. Он был мёртв, и эта мысль была странной и тревожной. Я только что убила человека. Кого-то, кто заслужил это во стократ больше других, но всё равно, это тревожило.

Моё лицо онемело от его ударов. В течение нескольких коротких часов у меня проявятся замечательные синяки, а потом они исчезнут, благодаря моим способностям к регенерации. Не то чтобы меня заботило, как я выгляжу. Я вскочила на ноги, отступила от края обрыва и обернулась.

Чуть поодаль стоял мужчина, наблюдая за мной. Михаил.

— И давно ты там стоишь? — требовательно спросила я.

— Некоторое время. Ты хорошо поработала с этим кретином. Это он тебя тренировал? — его роскошный несравненный голос прозвучал не более чем чуть любопытствующим.

Он наблюдал, как я сражаюсь за свою жизнь? Мне удалось сохранить свой голос спокойным, когда я заговорила:

— Да. Он и не подозревал, что я придумала несколько собственных трюков.

— Он хорошо поработал с тобой. Продолжим работу, как только доберёмся до Шеола.

Я уставилась на него.

— Почему же ты мне не помог?

— В этом не было никакой необходимости. Ты была более чем способна справиться с ним.

Я недоверчиво посмотрела на него.

— А что, если бы он сбросил меня со скалы раньше, чем ты успел бы его остановить?

— Тогда я бы тебя поймал.

"Безумец", — снова подумала я и начинала потихоньку отступать. Я не была уверена, то ли мне проникнуться этой слабой ноткой одобрения, то ли возмутиться.

— Послушай, мы ведь даже не знаем друг друга. На самом деле ты не хочешь, чтобы я… отправилась с тобой, да?

— Нет, я этого не хочу, но это мой долг, — его голос был ровным, бескомпромиссным. — Нравится мне это или нет, но ты избранная.