Миссия соблазнить

Глава 4

Проснулась, не от криков за стеной, не от того, что папина очередная крыса сбежала, а от вони. Вони гари, что нещадно щипала нос.

— Ёшкин кот! — поднялась на кровати, осматриваясь по сторонам. В комнате ничего не горело, а вот с кухни дым пробирался даже в комнату.

Мне хватило доли секунды, чтобы подорваться, накинуть на полупрозрачную сорочку халат и вылететь из комнаты.

Синицын, мать его за ногу, кашляя, открывал окна, на плите стояло нечто напоминающее угли, а перепуганная птица сидела на холодильнике почти под самым потолком, словно это из нее пытались приготовить завтрак. М-да, картина маслом…

Глаз дернулся, кулачки сжались, а мой тяжелый вздох был красноречивее всяких слов. И в выходной поспать не дадут, ироды! Уже переехала, так и тут сюрприз. Получите, распишете-с! И чего ему, спрашивается, не спится-то?!

— Синицын, — обманчиво спокойно начала, — ты что спалить нас живьем решил?

— Нет, — сухо бросил.

Подошел к своему неудавшемуся блюду и, скорчив кислую мину, бросил сковороду в мойку.

Я, облокотившись на дверь и сложив руки под грудью, не без удовольствия стала наблюдать, как тот самый непобедимый гонщик «счастливчик» не может победить одну несчастную сковородку. Не по Сеньке шапка оказалась! Моющего слишком много, пены через край, а сам, забрызгав себя, он хмуро и натужно драил сковородку. Впрочем, как мне показалось, за своей хмуростью он скрывал смущение.

— Отойди, — подойдя к нему, оттеснила бедром, забрала губку и принялась за сковородку.Ъ

На секунду вдруг показалось, что лицо Синицы озарилось благодарностью, но уже через миг оно было, как и всегда, мрачно отстраненное. Тихо почти неслышно, он буркнул:

— Спасибо.

После посуды я принялась за завтрак. Готовить я умела. Эту науку освоила еще с детства, когда меня от греха подальше отправляли на каникулы в деревню к бабуле. Умела, но не сказать, что любила. Путь к сердцу мужчины лежит через желудок, — твердила моя ба, а вот я с годами стала в этом сомневаться. Через другое у них лежит (но лучше когда стоит) этот самый путь к сердцу!

Но раз уж Синица, оказался тем самым исключением, то отчего же не блеснуть своими умениями? В стряпне, разумеется.

Димка удивился, но промолчал, лишь зорко наблюдая за моими манипуляциями. Видать, голод замучил парня.

Я не сильно заморочилась, но омлет с грибами и помидорами (и откуда только?) получился, чудо как хорош. Гренки румяные с поджаристой корочкой и ничуть не подгорелые. Поставив все это на стол, хотела было взяться за кофе, но Димка со словами:

— Я сам.

Включил кофемашину. Велика наука! Тоже мне бариста! Но и я деликатно промолчала, да и приятно мне стало. Какой никакой, а знак внимания!

— Сколько сахара?

— Без сахара.

На мои слова он усмехнулся, мол, ничего другого не ожидал. Ну и пускай! Мне этот сахар потом боком обойдется, в самом прямом смысле слова. А мне формы беречь нужно!

Димка вновь сел напротив, поставив передо мной чашку с ароматным напитком. Недоверчиво оглядел мою стряпню, словно проверяя на наличие яда. Отрезал кусочек и поднес ко рту. Фома неверующий, прости господи! Появись у меня желание его отравить, я бы не стала действовать так явно. За первым кусочком следом отправился второй, за вторым третий и, вот, уже Димка уплетал омлет за обе щеки.

— Надо же, Фролова, — прожевав и запив кофе, обронил, — не думал, что ты умеешь готовить. Удивила.

— Я еще не так умею удивлять, — пряча кривую ухмылку в чашке, ответила, ненавязчиво так накрыв своей рукой его крепкую и мужскую ладонь, которую он сию же секунду отдернул, точно пришибленный током.

Плату у него, что ли за завтрак спросить натурой? Не-а, не даст. Пришла к выводу, вглядевшись в его суровые черты.

— Вряд ли осталось чем, — на мою изогнутую в вопросе бровь, продолжил, — пол команды судачит о твоих талантах. И среди них, — едко усмехнулся, — определенно точно я ни разу не слышал о готовке.

— О, — в тон ему прилетело. Не думал же этот ядовитый змей, что сможет меня смутить, верно?! — А ты значит интересовался?

— У Лебедя язык без костей. Метет, что помело. Тебе бы стоило быть более осмотрительней в своем выборе.

Ох, и зря.… Зря, он ступил на этот тонкий лед.

— Поверь, дорогой, я крайне осмотрительна. И то, что у него язык без костей, — облизнула нижнюю губу, затем ее прикусив, — только плюс.

Синицын сглотнул. Он точно это сделал, говорю вам! Затем отвел свои вспыхнувшие в одночасье глазищи, потер шею и молча уткнулся в тарелку.

И все-таки красивый гад! Красивый и недоступный. Мнется, что девка на сене! А про пол команды.… Это он, безусловно, загнул. Спала я лишь с двумя из «Волков». И первый, к слову, был моим парнем. Никита Громов. Встречались мы не столь долго, но время это проводили с пользой, а с Лебедевым мы просто спали. Он был хорош, но крайне надоедлив, потому наши пути и разошлись, как в море корабли. Жаль, что морем этим был наш городок, и час от часу нам приходилось сталкиваться.

Доедали в молчании. Димка торчал в телефоне. Не то ли переписывался, не то ли просто просматривал сообщения, а я ненавязчиво так пыталась подсмотреть. Глаз нет да нет, а косил на гаджет.

Нет. Ну не с бабами же он там переписывался, верно?! Синицын и с бабами, смех, да и только! Потому, хмыкнув и успокоив саму себя, последовала его примеру.

У меня как всегда куча сообщений с приглашениями: приличными и не очень, комменты, лайки.… Ответив на парочку, уже хотела отложить телефон, но только сейчас заметила пропущенный. Бабуля… Новый звонок раздался, прежде чем я успела набрать. Озадаченно приняла вызов.

— Внуця, — узнала я деда голос, — ты шо спишь?! Просыпайся! А мы тута в гости приехали! Встречай! — затараторил.

Г-гостей?! Елки-метелки!

Послышалась возня, затем недовольные возгласы.

— Внуця, нас тута это прекрасная мадмуазель не пускает. В какую квартиру спрашивает. Дамочка, не хмурьтесь! Вам не идет. Какие наши годы! Вот, у меня наливочка…

— Ах ты, охальник старый! — услышала голос бабули. — Я те щас как дам наливочку! А вы чего милейшая глазками хлопаете? Не видно, женатый он! Женатый! Ишь ты ни совести, ни стыда! А ведь не первый десяток уже… А все туда же…

Господи.… Как в гости?! Как встречать?

— А не надо тут мои десятки считать! Сдался мне твой дед. У меня может свой есть!

А это, кажется, консьержка… Они же сейчас полдома на уши поднимут!

Так и есть, по звукам поняла, что родня настойчиво рвалась ко мне в квартиру. Их не смущало, что само нахождение квартиры они не знали. Вот дайте им пройти и все тут!

— Синицын! — заверещала подскакивая. — Ко мне тут… — и резко замолчала, вспомнив, что за басни вчера пела, — тетка приехала!

— Что? Какая тетка?

— Внуця, так какая квартира-то? — в трубке спросил дед.

— Четырнадцатая.

— Вот, четырнадцатая говорит.

— Ааа, так это ваша-то вертихвостка вчера заехала?! Ну, оно-то и понятно, откуда ноги растут.

Что? Вертихвостка?! Ну, я этой кикиморе старой…

— Нет, ну ты слышал, Коль! А еще в городе живет! Приличная вроде, тьфу ты!

— Синицын! Прячься! — выпалила, хватая его за руку.

Не дай бог, дед увидит! Они ж не поймут!

— Фролова, что опять ты придумала? — уперся он ногами в пол.

— Потом. Все потом… Тетка у меня, кхм, старая, злая гиена! Увидит — живого места не оставит! — я настойчиво потащила его к двери, но разве я хрупкая маленькая девушка могла справиться этим лбом?! — А может и жениться заставит! Она у меня знаешь какая.… Все мне мужа ищет! Сбагрить хочет!

Не то ли у меня сверх сила появилась, не то ли слова о женитьбе так отрезвляюще подействовали, но Синицын вдруг подался. Не шел сам, но тащить его было легче. На ходу накинула на него первое попавшееся, открыла дверь, как…

— Внуця!

Все кирдык! Аут! Гитлер-капут!

Я спиной чувствовала, как Синицын напрягся.

— Де-да, — промычала.

— Улька, ути моя хорошая! — бабуля сгребла меня в охапку, потрепала по щекам, пригладила волосы, и только потом заметила незнакомца за моей спиной. Изумилась, застыв с открытым ртом, дед кашлянул, а Синицын запыхтел, сверля мой затылок своим убийственным взглядом.

— Улечка, а это кто?

— Бабуль, это сосед. За солью зашел! А соли у меня ж нет, вот и уходит уже! — сочинила на ходу.

Повернулась, постаралась не обращать на покрасневшее лицо своего сожителя и шире открыла дверь. Мол, давай парень, погостил пора и честь знать! От этого наглого жеста, кажется, у него дернулся глаз. Нет. Не кажется. У него определенно нервный тик. Что ж он такой впечатлительный-то? Мы ж еще и суток вместе не прожили! Ну, подумаешь, не сиротка я! Так это ж радостная новость! Порадовался что ли…

— Ах, ну раз за солью, — хитро подмигнула ба деду, — а это у вас, что? — указала на его плечи, впопыхах на которые я накинула свою розовую шубку. — Улечка, не твоя случайно?

— Сейчас все такие носят, бабуль, — обворожительно улыбнулась. — Унисекс, называется!

Синицын фыркнул. Ну да, я умею выкручиваться, что сказать…

— Чего только не придумают, да, Колька? — толкнула бабуля его в бок, пока тот с интересом оглядывал Димку. — Людмила Никитична, — представилась, протягивая руку.

— Дима, — неловко пожал парень с заминкой.

— Митька, значит! — очнулся дед.

Оо, нет! Я знала этот цепкий взгляд.

— А я Николай Федорыч, — пожал руку Синице, — сосед значит. Ну, коль соли для тебя не сыскалось, то хоть завтраком накормим! Мы тут привезли кое-чего, а то ребенок, небось, с голоду помирает. А наливочка, какая у меня…

— Так, ша! — влезла бабуля, услышав слово «наливка». У нее на подсознательном уровне к этому слову протест. — Дай людям поесть сначала!

— Дак, куда ж мы без закуски-то, да, Митюнь?

Не ошиблась. Дед в глазах Синицына нашел себе потенциального собутыльника.

— Благодарю, но мне, пожалуй, пора, — с достоинством ответив, накинул мне шубку на плечи и как есть ступил за порог — босой и с голым торсом.

Вон оно как все просто оказалось! А я-то думала-гадала, как жилплощадь освободить. А надо было только и всего — своих родственников позвать.

Дед понял, что «добыча» ускользает, потому оперативно подхватил ошалевшего Синицына под руку, потянув в квартиру да приговаривая:

— Нет, Митюнь, это не дело. У меня ж внуця совсем взрослой стала. Вон, какая барышня — загляденье. Самый сок! Отметить надо! Да и потом, куда торопиться-то? Воскресенье — выходной.

«Митюне» идея была не по душе, как пить дать! Но противоречить не стал. Куда он голый и босой пойдет-то? И потом… Что я совсем, что ли, изверг? Человека выгонять в таком виде, когда на улице зима?!

На кухне мы с бабушкой принялись хозяйничать, в то время пока дед со всей настойчивостью пытался заставить Синицына: «дернуть по стопочке». Он естественно спортсмен до мозга костей держал оборону. Недолго, правда. Несколько наших случайно схлехнувшихся взглядов, и Синицын сам потянулся к рюмке. Опрокинул в себя, не поморщившись.

— О, это я понимаю! Это по-нашему! Мужик! — гордо заявил дед, между тем наливая вторую. От которой на удивление мой сосед не отказался.

— Хорошо, у тебя тут, Улька, — похвалила меня бабушка. — Просторно и чистенько.

— А главное — спокойно, бабуль.

— И то верно, — хихикнула она.