Полет миражей

Липкий, глубокий сон без снов отступать совсем не хотел. Поначалу он стал прерывистым, и где-то на задворках забытья начала чувствоваться тревога. В сознании вспыхнули яркие, наполненные фантасмагорией картинки и практически мгновенно же исчезли. В легкие с болью вошел тяжелый влажный воздух, когда те попытались сделать несколько быстрых вздохов. Послышался слабый, прерванный кашлем стон. Медея открыла тяжелые веки.

— Ну что, выспалась? — хмуро сдвинув брови, над девушкой нависла Ашера.

На лбу чернокожей бестии красовался широкий порез, проходящий от линии волос и практически до правой брови. Кровь уже запеклась и почти перестала стекать по переносице. Серая куртка куда-то делась, и девушка осталась только в майке с официальной эмблемой Гона: стилизованный лабиринт с черными коридорами, ведущими к находящемуся в самом центре двуликому Янусу.

— Ты жива…

— Да, повезло, — тяжело выдыхая, отозвалась Ашера, — Вставай.

Нагнувшись, она хотела помочь тихоне подняться. Вместо того, чтобы принять помощь, Медея уткнулась в траву и истошно зарыдала.

— Тебе что, плохо?

— Н… нет… то есть да, — захлебываясь слезами, промямлила Медея.

— Говори ясней. Болит что-то?

— Прости, что я бросила тебя..

— Нашла, о чем сейчас думать! — вспылила Ашера, — Вставай!

— То есть ты на меня не обижаешься?

— В кое-то веки поступила правильно, теперь не сокрушайся, — Ашера потянула на себя начавшую вставать Медею, — Нужно идти.

— А сколько прошло времени?

— Около шести часов.

— Так много?!

— Дрон меня не донес, — Ашера вытерла выступивший пот со лба, в очередной раз смешав его с кровью, — Пришлось просидеть на скале кучу времени. Если бы не полковник, то там бы осталась… Кстати, у нас больше нет подсказок.

Движения давались с трудом. Высокая трава, впитав в себя влагу, стала тяжелой и прилипчивой. Под ногами начала хлюпать вода. Луг, медленно переходящий в болото, раскинулся до самого леса. И обрывался сразу же, как только плотные стволы деревьев закрывали ему доступ к живительному солнечному свету. Своенравная адриатическая осока плохо переносила тень.

— А как там… — запнулась вдруг Медея, стараясь не смотреть на Ашеру, — Что со Жнецом?

— За мою голову теперь четыре с половиной миллиона.

— Он мертв! — радостно выпалила Медея.

— Он жив, — грубо отрезала Ашера, мгновенно вернув Медею с неба на землю, а потом резко повернулась и крепко взяла ее за плечи, — Пойми, нам его не победить. Можно только обогнать. У нас было преимущество, но теперь его почти нет. Останавливаться нельзя!

— Я… я не буду плакать.

— Вот и не плачь.

Где-то вдалеке проснулись кукушки. Их крик поспешили перебить голосистые буравчики. Солнце начало припекать, заставляя влагу испаряться сильнее. Становилось душно. Девушки вошли в дубовую рощу, ни сказав друг другу ни слова.

Сплошной покров из опавших дубовых листьев глухо шуршал под ногами. Высокие стрелы бело-зеленых листьев сменились более скромной флорой. Низкие папоротники и бархатно-черные цветы с толстыми стеблями героически прорывались сквозь толщу мокрого листового опада. Перегной наполнял воздух плесневелым запахом сырости. Который, впрочем, смягчал хвойный аромат растущих кое-где невысоких сосенок. Комаров и мошкары почти не было. Зато было огромное количество паутин, с которых свисали бриллиантовые капли воды.

Молодые, еще недостаточно толстые стволы деревьев росли довольно плотно. Однако, они еще не успели вступить в полноценный бой друг с другом за место под солнцем. Которого, впрочем, через сплошное переплетение веток было совсем не видно. Кое-где под ногами похрустывали почему-то оставшиеся сухими ветки. Иногда на пути попадались чахлые деревья совсем иного вида. Кора таких выглядела гладкой, рассеченной вдоль ствола длинными черными полосами. Прерывистые и чуть неровные, линии тянулись от самых корней, походя на знаки какого-то таинственного письма. Некоторые из этих деревьев склонились к земле, готовые вот-вот упасть. Иные же давно превратились в труху, слишком рано проиграв в неравном бою за жизнь более крепким породам. По пути то и дело встречались огромные муравейники, похожие на шершавые подвижные холмы.

Время клонилось к послеобеденному. Несколько часов изнурительного пути заставили замедлить шаг. Ноги гудели. Безумно хотелось есть.

— Привал, — неожиданно остановилась Ашера.

— Ты же сама сказала, что останавливаться нельзя.

— Пятнадцать минут погоды не сделают, — покачала головой Ашера, — Тебе нужно отдохнуть. А то еще чуть чуть, и, глядишь, с ног свалишься…

— Мне уже намного лучше.

— Не спорь.

— Хорошо…

Ашера плюхнулась прямо на мокрый покров полусгнивших листьев. Облокотившись о полусгнившую корягу, она достала из кармана штанов походный конденсатор. Поднявшись в воздух, маленькое устройство еле слышно зажужжало. Из его нутра вывалилось нечто, похожее на очень тонкий мешочек. Там собиралась влага. Отправившись на водную охоту, конденсатор вскоре совсем исчез из поля зрения.

— Держи, — Ашера протянула Мдеее пищевую капсулу с красной полоской посередине.

— А ты?

— Не ной. Ешь.

Проглотив капсулу быстро и без особых эмоций, Медея облизала высохшие губы.

После болезни мучала дикая жажда, и сколько бы жидкости она не пила, все время хотелось еще.

Под ногами лежали странной формы дубовые листья, похожие на небольшие копытца с неровными волнообразными краями. Они служили идеальным удобрением для грибниц бледных поганок, растущих неподалеку. Прозрачные железистые шляпки крепились на тонкие матовые ножки в мелкую крапинку. Несколько таких Медея сбила по дороге. После того, как шляпки поганок лопались, в воздух вырывалась густое облако спор. Оно пульсировало розовыми неоновым светом, изредка переходя в кроваво-красный.

Медея присела рядом с Ашерой. Взгляд упал на растущее рядом растение с мясистыми стеблями, округлыми темно-зелеными листьями и черными мелкими цветами. По форме они напоминали маленькую орхидею. Бархатная, иссиня-черная поверхность лепестков немного блестела, отражая рассеянный свет чащи. Девушка отогнула лепестки, посмотрев на их оборотную сторону. Черный цвет резко сменялся на светло-голубой. Тонкие ультрамариновые прожилки рассекали голубую нежность, словно электрические разряды.

— А я всегда думала, почему именно ты? — задумчиво спросила Медея, нарушив усталую тишину.

— Ты о чем?

— Даже из «красных» далеко не все допускались до командной работы. Все с основном получали только навыки самообороны…

— Да, — усмехнулась Ашера, — Конкуренция за лишний сухпаек была нешуточная.

— Поэтому я и гадаю, почему именно тебя выбрал Эсхекиаль.

— Я хороший боец.

— Но у тебя же отвратительный характер!

— Ха! — неожиданное признание явно застало Ашеру врасплох, — Ну спасибо…

— И не просто отвратительный. Ты злая, вспыльчивая и упрямая! — выдохнула с облегчением девушка, будто избавилась от какого-то тяжкого груза.

— Зато с головой у меня все в порядке.

— Что ты имеешь ввиду? — с подозрением сузила глаза Медея.

— А ты не догадываешься?

— Нет, — в ответе сквозила явная ложь, которую даже не пытались скрыть.

— То есть ты считаешь, что воображать себя помидором — это нормально?

— Ужас какой! Что ты такое говоришь…

— Скажешь, неправда?

Отпираться не имело смысла. Медея, конечно, подозревала, что про нее ходят разные слухи, но чтобы настолько очевидные…

— В единении с природой нет ничего предосудительного.

— Тогда рассказать, какие слухи о тебе еще ходили?

— Не надо, — голос Медеи немного затвердел.

Девушка отвернулась. Стало невыносимо обидно. И горько. Столько сил ушло на то, чтобы наладить общение с окружающими после шокирующих событий на космодроме, и все впустую! Мысль о том, что все это время они шептались за ее спиной, была невыносима…

— Да ладно тебе, — попыталась успокоить ее Ашера, — Вечно ты принимаешь все близко к сердцу.

— Кто? — поджав губы, спросила Медея.

— Что — кто?

— Кто тебе все разболтал? — решительность девушки набирала силу, — Это же был секретный секрет!

— А ты не догадываешься?

— Нет… — снова соврала Медея, но только потому, что просто не могла поверить в происходящее.

— Единственный, кто был в курсе этих… довольно странных увлечений, — Ашера один за другим вонзала ножи в спину, — это твой предмет безответных воздыханий.

— Не было у меня никаких воздыханий!

— Эуридид так не считал.

— Он сам об этом сказал?

— Ну, а кто же еще?

— Он… он не мог…

— Мог.

— Нет, не мог! — воскликнула девушка, уже давясь собственными слезами, — Эуридид галантный, чувственный и очень благородный! Он никогда бы так не поступил!

— Ты очень плохо разбираешься в людях.

Нет… В это просто невозможно было поверить! Чтобы Эуридид, воплощение всех самых прекрасных человеческих качеств, и разболтал тайны, которые ему были доверены по секрету?! Да никогда в жизни! Медея затрясла головой, пытаясь отогнать дурные мысли.

Как-то вскользь она сболтнула Эуридиду о своем небольшом «хобби», столкнувшись в очередной раз с ним во время обхода. Слова тогда как обычно застряли в горле, а в голове образовалась предательская пустота. Щеки запылали багровым румянцем. Сердце бешено заколотилось. Отчаянно хотелось поддержать разговор, но на ум ничего не приходило. И тут… Медея поведала юноше о помидорах. Парень, на удивление, рассказом увлекся и изъявил желание посмотреть на исполнение этого занимательного «хобби». Девушка не набралась смелости отказать, и через полчаса озадаченный юноша наблюдал, как та растворяется в густой поросли. Сливается с небольшим кусочком природы, размышляя, способны ли помидоры думать и видят ли они сны. Девушка взяла с Эуридида обещание, что он никому не расскажет. И даже попросила поклясться на скрещенных пальчиках. Тот поклялся и вежливо поблагодарил за то, что она не побоялась открыть близкие сердцу секреты. А потом вежливо удалился, сославшись на неотложное дело. В тот момент девушке показалось, что в эти кроткие минуты духовного откровения произошло нечто такое, что их очень сблизило. Настолько, что Медея была почти уверена во взаимности своих чувств. Наверняка, взаимность эта росла с каждым днем. Нет, даже с каждой секундой… И скрывалась, конечно же, только потому, что из-за своего безграничного благородства Эуридид не хотел мешать Медее в интенсивном обучении давать отпор монстрам. Обучении, которое могло бы спасти множество жизней…

Девушка спрятала лицо. С бледных щек начали капать крупные слезы. На этот раз по-настоящему горькие. Шокирующее осознание тяжелым ударом отдало в сердце. Все, о чем она мечтала с самого начала знакомства с Эуридидом, оказалось лишь обманом. Не было никакого ответного чувства. Никакого благородного джентльмена, умевшего разглядеть самые потаенные уголки ее души. И, конечно же, никакого судьбоносного предопределения или знаков судьбы… Все было придуманной ею же иллюзией.

Зачем Эуридид так поступил?

— П…п… помидоры…