Полет миражей

Глава 5. Бесценная, чистая, вечная

Тихий всплеск. Стройная ножка приподнялась над мутноватой гладью приятного молочно-розового оттенка. Воздушная пена заскользила по круглой груди. Терпкий аромат заполнял помещение, слегка дурманя сознание. Азари отмокала.

Вытянув длинные аристократичные руки вдоль массивного, сверкающего борта ванны, она любовалась собственными прелестями. Последние несколько месяцев дались ей особенно тяжело. Массовые казни не прошли даром. Великая Мать марсианского народа старалась больше времени уделять отдыху.

Азари припоминала времена, когда могла поглотить за раз до пятидесяти тысяч сущностей. Не говоря уже о человеческой плоти… В последние же десятилетия ее больше волновали дворцовые интриги, чем подавление массовых восстаний. Годы относительно спокойного правления без необходимости наращивать избыточную массу туловища отучили изнеженное тело спрута от такой колоссальной нагрузки. Пищеварение не клеилось. Те несчастные, коих приговорили к показательной казни, теперь встали поперек горла, мучая новенькое человеческое тело колкой изжогой.

Откинув голову назад, Азари посмотрела на широкий зеркальный потолок. Сверху глядела привлекательная девушка лет двадцати пяти, устало склонив миленькую головку на белоснежное плечо. Два изумрудно-зеленых, еще ничуть не помутневших глаза разглядывали плавные изгибы собственного тела. Образ Великой Матери не менялся уже многие десятилетия. Это была не слишком большая цена в обмен на стабильность преемственности. Внешность Королевы оставалась неприкосновенной, уникальной и закрепленной за ней на высшем государственном уровне.

«Идеалы должны быть в единичной экземпляре», — любила повторять Азари.

Полупрозрачная штора, укрывшая окно, приятно рассеивала лучи полуденного солнца. Преломляясь, они причудливо играли на полированных поверхностях стен. Избыток солнечного света не мешал горению ароматических свечей, которые и наполняли пространство резким ароматом. Никаких слуг рядом не было. Королева блаженно потянулась.

Созданная ею Империя росла и расширялась. Далось это нелегко. Первые десятилетия после волны третьей колонизации Марс балансировал на грани тотального коллапса. Первые конвульсии начались после того, как Марсианские катаклизмы прошлись железной рукой по многомиллионным городам. Причины оказались до банальности просты — за гравитаторами никто не следил. Низшие были слишком тупы, а люди — загнаны в угол. Гравитация планеты начала давать сбои, вызывая резкие перепады давления и глобальные геологические проблемы. Королева тогда пошла на свои первые уступки. Вскоре она осознала, что разумные компромиссы гораздо эффективней тотального подавления. Разумные в ее понимании.

В прошлом, и вплоть до сегодняшнего дня Великая Мать не ощущала в себе ничего, кроме всеобъемлющей, непреодолимой ненависти к человеческому роду. А если быть точным — к невозможности существования цивилизации без его потенциала. Еще в самом начале своего пути Азари сомневалась, что сможет создать Империю, основанную на таком разрушительном чувстве. Однако, реальность оказалось гораздо прозаичней. Именно ненависть стала тем источником неиссякаемой энергии, что помогала держать в руках власть, а цивилизацию — на плаву. Твердая рука, холодное сердце и острый ум не щадили ни своих, ни чужих. Великой Матери удалось создать иллюзию тотальной свободы, при этом держа в страхе целую планету. Она давно поняла, что и человек, и Низший в одном очень похожи — он стерпит любое угнетение, если будет убежден, что обладает свободой. И Азари давала народу эту свободу, создавая идеальную иллюзию. До тех пор, пока она не угрожала ее власти.

В последнее время стало трудней балансировать между кнутом и пряником, все больше раздавая пряники, чем затягивая пояса. Королеву это беспокоило. Народ слишком привык к подачкам и не собирался снижать свои аппетиты. Она избаловала его сказками о свободе и любви настолько, что он и сам начал в это верить.

— Иллюзия стремится стать реальностью, — задумчиво прошептала про себя Азари, — Но от этого она не перестала быть ложью. Просто гораздо, гораздо больше лжи… Вот и все. Идиоты.

Если честно, Великую Мать и такой расклад бы вполне устроил, если б не одно удручающее обстоятельство. В последнее время участились случаи обратного возвращения из открытого подпространства должников, давно утилизированных храмовниками и Жнецами. Тот пласт иной реальности, что Азари облюбовала в самом начале своего правления, истощался и давал неоднократные повторения. Занесенные в черный список изгнанники возвращались. Поиск новой локации не прекращался ни на секунду, но старания пока не увенчались успехом. Разумных существ найти было не так-то просто. Приходилось довольствоваться тем, что есть, ибо уменьшение числа Теней давало фору храмовникам. Азари приходилось давать второй шанс дискредитировавшим себя Низшим. Все это преподносилось как безграничная любовь Матери ко своим подданным, но среди возвратившихся находилось не много дураков, во второй раз поверивших в эту сладкую сказку. Лояльных Азари становилось все меньше.

Хрупкое социальное равновесие в очередной раз балансировало на лезвии ножа. В последнее время прибавилось и охотников плести дворцовые интриги. Уследить за всеми становилось все труднее. Высшие уже начинали скупать детей в обход основного закона о неприкосновенности детского сознания до 14 лет. Ребенок был слишком удобным объектом для опытов удачного симбиоза с помощью транзитного Низшего, а это было прямым посягательством на монополию Азари. Законы для знати становились нипочем — казнить приходилось все больше и больше, напряжение витало в воздухе. Это могло привести к тотальному недовольству и восстанию.

Нет, Великая Мать не боялась того, что сейчас происходило. История была циклична, бывали периоды и посложней. Азари всегда находила выход и была уверена, что найдет его и сейчас. Убить ее было практически невозможно. В свое время это не смогли даже Проявители, куда же было свергнуть ее жадной, изнеженной знати? Просто Королеве не хотелось выпасть из жизни планеты на несколько десятилетий, а потом прийти на пепелище. Цивилизация должна была двигаться дальше, а для этого нужно было вернуть любовь своих подданных. Об искренности речи даже и не шло. Предстояло влюбить в себя народ насильно.

Любовь…

— Хм… — нахмурилась Азари.

Ей это было неведомо. Предстояла трудная работенка.

Женщина тихонько простонала, вспоминая самое начало своего правления. Сотни тысяч вселенных существ, полных сил и энтузиазма в новом, благосклонном мире. Ни единого случая отказа от предлагаемого контракта. Ни единого случая нарушения установленных законов. Самозабвенный труд на всеобщее благо, полная безропотность и трепет. А сейчас…

Издав тихий булькающий звук, вода пошла волнами и запузырилась. Азари покинула ванну, распространяя за собой стойкий аромат отдушек. Женщина подошла к небольшому круглому столику над полированной поверхностью которого возвышалась цилиндрическая ваза с кроваво-красными розами. Взяв лежащую рядом белую полоску с микроячейками, она застегнула портативный телепорт на запястье. Он тут же пискнул, известив об активации. На мгновение Азари задумалась, глядя на свое обнаженное отражение в высоком округлом зеркале. Улыбаясь уголками рта, женщина прикинула, является ли такой наряд достаточно официальным. Красивая грудь чуть приподнялась в удовлетворенном вздохе. На острые плечи лег зеленый пеньюар из ацедалийского кружева.

— Вполне презентабельно, — кокетливо улыбнулась женщина.

Телепорт пискнул. Просторная ванная комната, плотно обитая черным мрамором, в одно мгновение лишилась своего единственного посетителя.

Оранжевая рыбка зависла на одном месте. Длинный хвост слегка колыхался в потоках воды, путаясь в тонких водорослях. Выпученные глазки не двигались. Вполне возможно, она спала. Аквариум содержал не менее двух десятков вуалехвостов. Щеголяя вычурной пестротой, они разноцветными пятнами роились по ту сторону широкого, в человеческий рост стекла. Одни, обгоняя друг друга, быстро проносились мимо глянцевых замков, другие прятались в серебряных, с зеленоватым отливом водорослях. Юркие пузырьки воздуха поднимались вверх, описывая мелкие спирали.

Едва слышное журчание водяных потоков заглушало еще менее тихую работу криокапсул. В комнате стоял полумрак. Слабый свет падал только от аквариума и модулей гибернации, расположенных по обе стороны от него. Двух с одной стороны, и двух — с другой.

— Скромник, — усмехнулась про себя женщина.

Внутри ближайшего модуля покоилась безмятежным сном низенькая блондинка с немного покатыми плечами. Красивая, как и все они. На ее лбу, в области груди и широких бедер виднелись еле заметные точки слабого фиолетового оттенка. Во втором модуле спал молодой бертанс немного худощавого телосложения. Обнаженное тело не скрывало никаких деталей: половых органов на его теле было гораздо больше, чем два. Черные волосы бертанса разметались во все стороны, покрывая и широкий лоб, и бледные веки, и кукольные, похожие на фарфоровые, щеки. Азари не стала разглядывать остальные капсулы. Чужие интересы ей быстро становились скучны.

— Ах… — раздался громкий вздох где-то позади.

«И ничего не меняется», — усмехнулась про себя Королева.

Азари тихонько, словно юркая змейка, проскользнула в приоткрытую дверь. И так же невесомо проползла к большому бордовому дивану, на котором, небрежно закинув руки за голову, сидел плечистый мужчина. Происходящее за высокой бархатной спинкой разглядеть было сложно, но, как ни странно, угадывалось без особого труда.

— Ты бы поберег себя, милый, — прошептала Азари прямо над ухом явно занятой персоны. — Сердечко-то гляди, и не выдержит.

Цафриакс Мардкор вздрогнул. Послышался судорожный вздох, а затем — лихорадочный кашель.

— Не отвлекайся, дорогая, — обратилась Королева к симпатичной мулатке, которая все еще не могла прочистить горло и продолжала кашлять.

— Иди, — быстро отрезал мужчина, помогая подняться своей спутнице.

Та встала с колен и, немного замешкавшись, направилась к выходу. В проеме широкой двери она обернулась, бросив полный преданности взгляд.

— А ты похудел. Совсем себя не жалеешь. Где твоя былая форма?

— Я трудоголик, — коротко бросил Цафриакс, поспешно запахнув халат.

Королева ничего не ответила, начав устало разглядывать комнату. В полуосвещенном зале не было ни одной капсулы гибернации, зато с лихвой хватало приспособлений для любовных утех. Они буднично встали рядом с мебелью из редкого черного дерева и парочкой высоких статуй с обрубленными руками. Длинные шелковые шторы посреди помещения без единого окна прикрывали вход на округлый балкон, с которого открывался вид на Залбатан. Они тоже были черными. Азари симпатизировал этот насыщенный, глубокий цвет. Только не в сочетании с бордовым. Золото ей нравилось больше.

— Ты испытываешь мое терпение. Придет время, и я устану все время тебя переселять.