Марс выбирает смерть

Жнец присел, закрыл глаза и начал размышлять. Тварь, заявленная на Арену, была ему хорошо знакома. Они с Хамфридом ее проявляли и такая могла ушатать кого угодно. Начиная от профессионального наемника и заканчивая опытным крестоносцем. Выстоять против этого монстра мог разве что только Жнец, но никто из землян, естественно, им не являлся. Таким образом, вопрос заключался вовсе не в том, смогут ли земляне победить. Организаторы ориентировались на аудиторию. Им необходимо было удовлетворить запросы тех, кто платит свои деньги за всю эту развлекательную чепуху. А чтобы это сделать, мало устроить просто яркое шоу. Непредсказуемая, захватывающая концовка не должна была противоречить рейтингам. Это была самая трудноосуществимая задача, учитывая, что настроение толпы могло резко смениться, а рейтинги рухнуть в одно мгновение.

Сделав глубокий вдох, Морган растер лоб ладонью, будто пытался разогреть застывшие мысли. Тонкая, до сих пор ускользающая нить повествования будущего, наконец, начала обретать форму. И, как ни странно, она противоречила всякой логике.

Баргет Скайни в Арене не участвовал и был соведущим Дин-Соя. Сладкая, даже приторная пилюля славы угождала не только взлетевшей до небес популярности паренька, но и кошелькам опытных пиарщиков. Оставался вопрос, кто из двух девок умрет на Арене. Морган знал, что большинство мелких ставок сохраняли за всеми жизнь, но в тотальную неприкосновенность землян он все-таки не верил. Арена без смертей — убыточная Арена. По логике вещей пожертвовать должны были фарфоровой мегерой со змеями вместо волос. Рейтинги Медеи Пинглин оставляли желать лучшего.

Морган поморщился. Больно кольнуло в левом глазу. Послышался тяжелый выдох: не могло быть все настолько просто. Продюсеры не вручат игрокам такой очевидный подарок. Казино всегда выигрывало. Профессиональные игроки это прекрасно понимали, поэтому никогда не следовали за большинством. Те, кто искренне верил в непредсказуемость итогов на Аренах, жестоко ошибались. Большие деньги требовали больших рисков. Моргану предстояло обойти всех. Для этого требовалось угадать не только смерти, но и их время от начала шоу с погрешностью до 15 секунд. Определить точное время — все равно, что попасть пальцем в небо.

Наемник собирался попасть пальцем в это пресловутое небо и вырвать свое право на счастье. Вполне возможно, это вызовет подозрение. Вполне возможно, начнется тяжба. Однако, закон запрещал удержание выигрыша, а к тому времени Морган окажется уже далеко. Обитатели Олимпа жили по своим собственным законам и экстрадиции по запросу Арены не подлежали.

Тонкая, ускользающая нить будущих событий оформилась еще отчетливей. Четкое ощущение непредсказуемого для всех исхода давало надежду. Надежду, потому как окончание шоу не впишется в тайный сценарий. Это открывало возможность не только оставить позади все крупные ставки, но и оттянуть на себя значительную долю итогового приза. Ошибутся все, кроме него. Назревала статистическая погрешность, и она была как нельзя кстати.

От опасений Морган решил избавиться сразу.

Преодолев не слишком сильное сопротивление Пламени, мужчина стал тщательней всматриваться в грядущее. Ему не нужны были призрачные вероятности будущего. Морган требовал от Пламени четкое видение его ветки реальности. Потому что ставил на кон все без возможности отступления.

Силе явно не нравилась эта затея, но Жнец не собирался останавливаться. Вырывающийся из прикрытых век белый огонь, казалось, поглотил его ресницы. Время сжалось. Все вокруг замерло. Морган поморщился: то, что он видел, удивило бы не только его. Шаг за шагом, Жнец отсчитывал минуты на Арене, впитывая каждую секунду событий. Давалось это с трудом, ибо Пламя отчаянно тормозило процесс. К этому парадоксу наемник давно привык. То, что давало силу, ее и ограничивало. Морган не отступил. Он отвоевал еще минуту, а потом — еще. Минуту за минутой, ровно до того момента, пока у него перед глазами не возникла четкая, окончательная картина.

Напряжение достигло предела. Сопротивление Пламени стало настолько непреодолимым, что Морган задрожал, невольно крякнул и резко открыл глаза. Созерцание будущего резко оборвалось. Перед глазами все еще оставался отпечаток последнего увиденного им образа.

Больше ничего и не требовалось. Все и так уже было ясно.

Протяжно заныв, Морган материализовал из-под столика сигарету. Закурил. Мгновенно проникший в кровь никотин сразу начал снимать напряжение. По дубеющим мышцам прошлось приятное расслабление. Жнец сощурил глаза и задумчиво хмыкнул:

— Что, сука, может пойти не так? — спросил он у молчаливой, мудрой пустоты.

Абсолютно ничего. На этот раз — точно: семьдесят восемь целых, три десятых. Огромные, яркие цифры замаячили перед глазами. Каждая секунда, каждое мгновение запечатлелось в памяти Моргана. От начала боя и до самого конца. Мужчина не спрашивал себя, почему произойдет именно то, что он увидел. Знал только, что Пламя не ошибается и никогда не обманывает. В текущей реальности обязательно случится то, что оно показало.

Сладость теплого меда окутала сердце.

Семьдесят восемь целых, три десятых — вот залог его безоговорочной победы.

Щелкнул тумблер барговки, оповещая о готовности какого-то полуфабриката, который Морган выбрал в холодильнике наугад. Помещение наполнилось запахом свежей, сладкой молочной карамели. Запах был настолько приятным, что, казалось, щекотал удовольствием уставший от бессонных ночей разум.

В эту ночь Жнецу не понадобилось снотворное. Напряжение, тревога и отвратительное настроение растворилось в какой-то внезапной расслабленности. Как только на часах отметилось одиннадцать часов, он погрузился в глубокий, приятный, непрерывный сон до самого утра.