Морально безнравственные

Засранец!

— Себе, — отвечаю я, захватывая его губы своими, мои мышцы сжимаются вокруг него.

— Маленькая тигрица, — стонет он, и его руки снова стимулируют ту самую точку.

Я чувствую, как оргазм обрушивается на меня, и, закрыв глаза, пытаюсь оседлать его.

— Открой глаза, — я открываю их и вижу, что он смотрит на меня. Мой рот формирует букву «о», моя киска сжимается вокруг его члена.

Выражение его лица отражает мое собственное, когда я чувствую, как он заполняет меня, высвобождая свое семя внутри меня.

Мы смотрим друг другу в глаза, и на этот раз в них нет ни ненависти, ни вражды.

В них просто... мы.



Когда я просыпаюсь посреди ночи, один взгляд на обнаженное тело Энцо рядом со мной заставляет меня вспомнить все. Ясность постепенно возвращается, и события прошлой ночи выглядят совершенно иначе.

Мне вспоминается, как Лючия познакомила меня с этим мужчиной, как она говорила о нем только хорошие слова, и в моем одурманенном шампанским мозгу он показался прекрасным собеседником.

Но я также помню кое-что еще. Как прямо перед тем, как мы вышли на балкон, он кивнул кому-то сбоку.

Лючия, Лючия, на что ты надеялась?

Думала ли она, что Энцо убьет и меня?

Возможно.

Но, похоже, она не слишком хорошо знает своего сына. Он по-прежнему хладнокровный убийца — ну, о темпераменте можно поспорить, — но, похоже, он питает слабость к женщинам, или, в данном случае, к этой женщине.

По мере того, как я собираю воедино все не слишком удачные совпадения прошедшей ночи, в моей голове формируется идея.

Бесстыдница...

Может, я и бесстыдница, но, похоже, Лючии нужен еще один урок. И что может быть лучше, чем показать ей, что именно ее сын делает со мной.

Сбросив ноги с кровати, я подхожу к северной стене и отодвигаю комод, которым я прикрыла камеру.

Маленький глазок объектива оживает, и на моих губах появляется коварная улыбка.

— Аллегра? — голос Энцо зовет меня, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть его сидящим на кровати, его глаза темнеют, когда его взгляд ласкает мое обнаженное тело.

Подойдя к кровати, я покачиваю телом в соблазнительном танце, надеясь пробудить его интерес.

— Энцо, — спрашиваю я задыхающимся тоном, опускаясь на кровать и подползая к нему.

— В чем дело, — спрашивает он, уже твердый и готовый к действию.

— Ты мне нужен, — кричу я, прижимаясь грудью к его груди.

— Я нужен моей маленькой тигрице, — его зубы ловят мои губы, и он дарит мне крепкий поцелуй, прежде чем перевернуть меня на живот.

— Скажи мне, что тебе нужно, маленькая тигрица, и я дам тебе это, — его дыхание касается моей шеи, когда он стонет, и мурашки покрывают все мое тело.

— Ты, я хочу тебя, — мурлычу я, наполовину для камеры, наполовину потому, что он заставляет меня чувствовать себя дикой в своей собственной коже.

— Подробнее, мне нужны подробности, — его пальцы прочерчивают пылающий след по моему позвоночнику, достигают моей задницы и дают мне звонкий шлепок.

— Я хочу, чтобы твой член был глубоко во мне, — произношу я вслух, и мое лицо заливает румянец.

— Такая непослушная девочка, — весело произносит Энцо, его пальцы погружаются между моих ягодиц и находят меня влажной для него. Я упираюсь попкой в его руку, хныча, когда он играет со мной.

— Мне нравятся твои звуки, моя злая маленькая тигрица, то, как ты мычишь, когда я глажу твою красивую киску, — его слова только еще больше возбуждают меня, и вскоре я забываю о камере, его умелые прикосновения заставляют меня извиваться и кричать от удовольствия.

— Трахни меня, — снова говорю я, отойдя от оргазма.

— Если ты так просишь... — он отключается, и я чувствую его у своего входа, он проталкивается внутрь и заполняет меня. — Блядь! — ворчит Энцо, когда полностью входит в меня. Держа руки на моей талии, он притягивает меня к себе, пока я не упираюсь спиной в его грудь. Опускает рот на мою шею и кусает меня в животных притязаниях, пока двигает бедрами, входя и выходя из меня.

— Ты так хорошо обхватываешь мой член, маленькая тигрица, — его голос грубо звучит на моей коже, его руки непреклонно исследуют мое тело, выжимают из него каждый кусочек удовольствия. — Клянусь, я мог бы провести вечность, зарывшись в тебя, — продолжает он, его рот рядом с моим лицом, его слова только для моих ушей.

— Да, — шепчу я, положив одну руку ему на бедро.

— Ты идеальна. Ты чертовски совершенна, что я не знаю, что я сделал, чтобы заслужить тебя, — его слова принимают неожиданный оборот, но интенсивность его эмоций только помогает мне лучше понять свои собственные. — Моя маленькая тигрица, блядь! — его рот вернулся к месту укуса, покусывая и дразня кожу. Его зубы скребут по ране, пронзая мою плоть снова и снова, пока он двигается во мне, боль и удовольствие смешиваются, заставляя меня задыхаться в капитуляции.

Я знаю, что он снова пустил кровь, и он использует свой язык, чтобы размазать ее от раны к моей шее, оставляя небольшие укусы, прежде чем добраться до моей челюсти. Он грубо хватает меня за шею, слегка поворачивая меня, чтобы получить доступ к моему рту.

— Ты моя, черт возьми, — говорит он мне в губы слизывая кровавую дорожку с них и проталкивая язык внутрь. Его хватка крепнет, когда он заставляет меня почувствовать вкус моей собственной крови, трахая меня и ртом, и членом.

Я поддаюсь, прижимаясь к нему бедрами, чтобы вогнать его глубже, хватаю руку, которой он порезался, и возвращаю ему должок. Я провожу языком по порезу, прежде чем снова попытаться открыть его зубами.

Я не должна быть единственной, кто чувствует боль.

— Ты насстоящая тигрица, не так ли? — спрашивает он, глядя на меня из-под ресниц. Вместо того, чтобы убрать руку, он прижимает ее к моему рту, призывая меня попробовать его на вкус. Я прижимаюсь к нему, и он стонет мне в ухо, звук отдается во всем моем теле.

Я сжимаюсь вокруг него, дрожь предвкушения охватывает меня. Его вторая рука уже касается меня, поглаживая мой клитор, пока я снова не кончаю.

Его толчки набирают обороты, его прикосновения доводят до синяков, пока он изливается во мне.

Мы оба рухнули на кровать, обхватив друг друга. Остаемся в таком положении, пока я не слышу его ровное дыхание и не понимаю, что он спит.

Я отстраняюсь от него, целую его в лоб, прежде чем встать с кровати.

Когда я встаю, сперма начинает стекать по моим ногам. Я не обращаю на это внимания, когда сажусь перед камерой. Она должна была запечатлеть все идеально.

Лючия должна сидеть в первом ряду и видеть, как сильно ее сын ненавидит меня.

Стоя лицом к камере, я смахиваю немного спермы с внутренней стороны бедер и подношу палец ко рту, облизывая его со стоном.

— Давай, сучка! — я позволяю предупреждению говорить за себя, когда возвращаюсь на кровать и погружаюсь в сон.

Да, возможно, я не самая красивая, не самая культурная и даже не самая опытная.

Но я не позволю никому обойти меня.

В том числе и моему мужу.