Романов. Том 7

Глава 7

Вооружившись бокалом с шампанским, который я так же, как и прежние, не собирался пить, я проследовал в игорную комнату. Батый Габдешшакурович как раз обретался там, горестно вздыхая о полосе неудач, которая его преследует. При этом, судя по тому, что фишек у него на столе было больше, чем у всех остальных игроков, не везло башкирскому княжичу в чем-то ином.

Сам я опустился в кресло у столика с шахматами и, достав телефон, поставил «Оракулу» задачу. Отследить того слугу, что сообщил мне о встрече с Иваном Михайловичем, и проверить, с кем он контактировал перед этим.

— Разрешите составить вам компанию, Дмитрий Алексеевич?

Стоило мне убрать аппарат в карман, над моим столом возник граф Кальдеро. Отказывать главе римской безопасности я не стал, рано или поздно, но и в его круг интересов я бы неизбежно попал. Очень уж необычной фигурой я являюсь, чтобы человек на должности равной куратору нашей ЦСБ, прошел мимо.

Ведь Иващенко правильно все сказал, когда заявлял о своем восхищении — со стороны я примерно так и выгляжу. Сильный одаренный, благородный аристократ, богатый наследник. Добавить сюда старую репутацию балагура, которую я зарабатывал на пару с Юсуповым, так и вовсе получится замечательная картина.

— Разумеется, ваше сиятельство, — ответил я, не спеша однако вставать и кланяться.

Улыбнувшись, Гай Кассий Ногарола отодвинул свободное кресло от столика и сел на него. Я спокойно наблюдал за его действиями, с помощью линзы отмечая записи, на которых «Оракул» отслеживает нужного мне слугу. Ничего интересного пока что не нашлось, но я был уверен, что искусственный интеллект что-нибудь обязательно обнаружит.

— Разыграем? — предложил тем временем римский граф.

— Я возьму черных, с вашего позволения, — озвучил я, уступая собеседнику право первого хода.

Он улыбнулся.

— Похоже, вы в победе уверены, Дмитрий Алексеевич, раз даете старику фору, — произнес он, разворачивая доску так, чтобы белые фигуры оказались с его стороны.

— Или же исход партии меня не так волнует, как сама игра, — с ответной улыбкой сказал я. — В конце концов, как бы ни сложилось, я уверен, что мы оба будем довольны исходом.

Гай Кассий склонил голову.

— Я придерживаюсь того же мнения.

И он сделал первый ход, сдвигая пешку вперед.

Я мог бы воспользоваться подсказками «Оракула», уж кому-кому, а искусственному интеллекту известны все возможные ходы, к тому же он может просчитать партию с первого до последнего хода, подбирая наиболее подходящие сценарии. Но я не стал отвлекаться от просмотра записей по слуге, да и действительно, меня совершенно не волновал итог этой партии.

Никакого напряжения между нами не было. Это было даже немного удивительно, так как я ожидал, что граф начнет вербовку или, как минимум, заведет ни к чему не обязывающий разговор, после которого мы расстанемся друзьями. Но он молчал, лишь изредка хмыкая в ответ на движение моих фигур.

Ни я, ни Гай Кассий подолгу не раздумывали. И судя по тактике, которой придерживался граф Кальдеро, для него это было естественно. Он действительно был хорошим шахматистом и играл со мной всерьез. Переходя от одной схемы к другой практически так же быстро, как и я, Ногарола плавно лишался всех своих фигур.

— Вы достойный соперник, Дмитрий Алексеевич, — удовлетворенно выдохнул граф, кладя палец на своего короля. — Давно я не испытывал такого наслаждения за партией в шахматы. Искренне вас благодарю.

Легкое движение, и фигура оказалась лежащей на доске. Гай Кассий Ногарола сдался.

Он дал ожидавшему у стены слуге знак, и к нашему столику принесли небольшую шкатулку. Я на всякий случай усилил собственный покров — мало ли что взбредет в голову его сиятельству.

— Позвольте преподнести вам этот дар на память о нашей игре, — произнес он с улыбкой, старательно делая вид, будто не заметил, как нас окутывает моя сила. — Если вам вдруг захочется сыграть снова, я с радостью приму вас у себя в гостях.

Граф Кальдеро поднял крышку, и внутри нее на бархате глубокого винного оттенка оказался весьма непростой ободок. Перстень из белого золота имел необычный герб — перекрещенные ключ и посох. Одна из современных трактовок символа двуликого Януса, древнеримского бога, покровителя всех начинаний.

— Благодарю, ваше сиятельство, — захлопнув крышку шкатулки, я склонил голову перед Гаем Кассием, и тот, вновь улыбнувшись, поднялся на ноги.

— Рад был познакомиться лично, Дмитрий Алексеевич.

Он отошел, больше на меня не оглядываясь, а я поднял шкатулку и направился к выходу.

То, что перстень является отличительным знаком некой ложи, не обязательно масонской, было ясно с первого взгляда. Вопрос только — в какой?

Я не большой специалист по мистическим кружкам, да и в нынешней внутренней политике Римской империи не разбираюсь. Но ничего не мешает мне поискать как следует.

Перстень был приглашением войти в некое общество. Соберу больше информации, буду знать, что с этим делать. В любом случае не думаю, что римский глава безопасности стал бы подходить ко мне, если бы у него не было проработанного плана. Даже Юлия Александровна, несмотря на то, как она вела дела, руководствовалась собственной стратегией.

Передав шкатулку слуге Соколовых, я велел отнести ее в мою машину. Естественно, уже пустую, отдавать украшение в чужие руки я счел неосмотрительным. Так что перстень расположился в кармане пиджака.

«Оракул» тем временем вывел мне стенограмму телефонного разговора разыгравшего меня слуги и все того же господина Эмиля Курта.

— Отведешь княжича Романова в покои великого княжича.

Круг замкнулся на том же человеке, который заказывал бретерам убийство царских сыновей. Переслав на всякий случай эту информацию Емельяну Сергеевичу, я вернулся в зал и, улыбаясь встречным благородным людям, прошел к столу с макетами, чтобы сделать ставку.

Не то чтобы меня особенно интересовала выставленная здесь недвижимость, однако я решил еще раз взглянуть на предложенные лоты. В конце концов, мне тоже надо было на что-нибудь пожертвовать.

Соревноваться с другими аристократами за то, что мне не нужно, необходимости я не видел. Но все равно выбор сделал — базу отдыха на территории великого княжества Хабаровского, как раз недалеко от земель князя Пермского. Если выиграю, можно будет приглашать туда друзей — и не далеко, и в то же время уже не их территория.

Заодно заметил, что ставка принца Германского рейха до сих пор не перебита. Герберт фон Бисмарк постарался для молодой жены, и поставил сто пятьдесят миллионов рублей за яхту Толстого.

Ко мне не слишком быстро, но достаточно уверенно приближался английский виконт. Британец, несмотря на уже проявленное недовольство, взял себя в руки и вновь улыбался окружающим.

Разгадать перемену настроения было несложно. Готов поспорить, Емельян Сергеевич не обнаружит никакой иной связи между Генри Мартином Кэри и его вторым секретарем, кроме непосредственных обязанностей в посольстве.

— Интересуетесь водными прогулками, княжич? — спросил он, остановившись рядом со мной.

— Нет, ваша милость, — доброжелательным тоном ответил я, поворачиваясь к собеседнику. — У меня нет времени на такой досуг.

— Вот как? — усмехнулся он. — Я слышал, вы приняли активное участие в проекте вашей невесты. Судя по тому, что мне рассказывали, ее успехи в медицине были оценены по достоинству вашим государем. Как и ваши научные достижения, княжич Романов.

Я улыбнулся, но отвечать ничего не стал. А виконт решил продолжить речь.

— Знаете, Дмитрий Алексеевич, я бы с удовольствием пригласил вас обоих посетить Лондон, — сообщил Генри Мартин. — Быть может, это стало бы отличным поводом укрепить дружбу между нашими странами? Русское царство ведь обменивается студентами с Поднебесной империей. Как вы считаете, быть может, стоит расширить практику, и Британии следует сделать такое же предложение?

Покачав головой, я продолжил вежливо улыбаться.

— Полагаю, этот вопрос должны решать другие люди, ваша милость, — сказал я. — Я всего лишь простой русский княжич, и не в моей компетенции принимать или не принимать ваших студентов в самом передовом высшем учебном заведении Русского царства, а, возможно, и всей планеты.

— Хо-хо, — по-доброму посмеялся тот. — Про простого русского княжича мне понравилось, Дмитрий Алексеевич, — сказал он. — Не знал, что вы настолько скромны. Впрочем, я спросил не просто так.

Он стал серьезнее, прежде чем продолжить разговор.

— Ваши изыскания получили весьма одобрительную реакцию среди научного общества моей страны, — сообщил он. — И, как верноподданный Британской империи, я обязан воспользоваться возможностью и пригласить вас выступить на международной конференции, которая состоится в мае в Лондоне. Подумайте, Дмитрий Алексеевич, о моем предложении, не отказывайтесь сразу. Это замечательная возможность. Да и Лондон отлично подойдет в качестве свадебного путешествия, не так ли?

И, не дожидаясь моего ответа, виконт убыл кружить по залу дальше.

А я поставил бокал с шампанским на поднос дежурному слуге, и уже намеревался покинуть вечер, когда ко мне подошел уже виденный ранее сотрудник ЦСБ, исполняющий роль слуги Соколовых.

— Дмитрий Алексеевич, его высочество приглашает вас для разговора, — сообщил он. — Прошу за мной.

Отказываться я не стал. Уж в этот раз все должно было пройти нормально. Вряд ли Емельян Сергеевич позволит теперь кому-либо из предателей творить свои грязные дела на приеме клуба.

Мы прошли в одну из гостевых комнат. Кажется, ту самую, где не так давно целовалась молодая парочка. Это воспоминание заставило меня улыбнуться. Несмотря ни на какие интриги ЦСБ и представителей других стран, жизнь вокруг продолжалась своим чередом. Со своими победами и поражениями.

Герберт фон Бисмарк ожидал меня на диване, перед ним на журнальном столике был выставлен кофейник и пара чашек. Принц Германского рейха поднялся на ноги, чтобы поприветствовать меня, и я первым поклонился внуку кайзера.

— Еще раз здравствуйте, ваше высочество, — произнес я, когда за подчиненным Невского закрылась дверь. — Вы хотели со мной поговорить?

Герберт указал мне на кресло, и я опустился на кожаное сидение.

— Честно признаться, — начал принц, заняв то же место, на котором сидел, — я слышал от своей супруги много положительного о вас лично, Дмитрий Алексеевич. Вы превосходный боец, гениальный ученый. Я взял на себя смелость изучить ваши работы и пришел к выводу, что вы действительно стоите моего времени.

Я приподнял бровь, и Герберт фон Бисмарк приподнял ладонь, демонстрируя, что еще не закончил.

— Таково уж бремя моего положения, княжич Романов, что мне с рождения приходится тратить время на людей, которые добились каких-то незначительных успехов и теперь готовы на все, лишь бы я вложил в них деньги, — с легкой улыбкой пояснил он. — Я настолько привык к такому положению дел, что когда Анна Михайловна заговорила о ваших достижениях впервые, подумал, что снова увижу ту же картину.

Я кивнул, принимая его слова. Но и с Гербертом заговаривать я не спешил.