На Запад!

К обеду главные ворота крепости были разбиты, и теперь онагры сосредоточенно кидали камни по правой от въезда башне.

– Да-а! – удивленно протянул подъехавший со свитой Миндовг. – Уже и сейчас можно было бы попытаться ворваться в город, если завалить ров перед воротами. А кто мне только недавно говорил, что русские бесполезны? Так, задумку со штурмом мы меняем. Витаустас, Радвил, выставляйте свои тысячи прямо здесь, у центральных ворот, вернее, там, где они раньше стояли. Тысяча Айвараса пусть только лишь отвлекает внимание защитников, показывая, что мы идем с разных сторон на стены. Василий, ваше дело – это поддержка нас лучным и самострельным боем. Мы там внутри и сами без вас справимся, лишь бы нам туда зайти. Радвил, ты усилишь охрану онагров, поставь сотни три со щитами прямо перед ними. Русские орудия – они, конечно, и так своей охраной прикрыты, но лучше уж их понадежнее защитить.

К вечеру раздался громкий треск, и правая от ворот башня чуть покосилась. Вся сложная конструкция центральной части стены, сработанная из огромных дубовых бревен, зашаталась.

– Вон в тот угол бить! – показал командирам орудий Шуйга. – Еще несколько камней – и там все рухнет. Видишь, твердости никакой не осталось, и все лишь на опорных бревнах держится.

«Бам! Бам! Бам!» – раздались опять громкие удары. Шестой камень еще не успел долететь, как вдруг раздался треск и вся правая сторона стены, от ворот с ее башней и еще дальше, с грохотом завалилась вовнутрь крепости.

– Ура! – ликовали орудийщики. Кричала в восторге ладейная охрана, русская тысяча и те три сотни литвинских копейщиков, что прикрывали онагры.

– Поужинаем маненько, передохнем и потом левый край начнем крушить, – с удовлетворением оглядев всю разбитую стену, проговорил Шуйга. – Фролка, а вы давайте камень нам покамест сюда на санях подвезите. У нас едва ли по пять пудовиков на кажную орудию осталось.

В паре десятков шагов от позиций онагров уже доходило на больших котлах варево из крупы и мяса. Тут же, на истоптанном снегу были расстелены пологи. На них и прилегли усталые расчеты.

– Сейчас, сейчас, Шуйга Третьякович, еще маненько крупа попарится – и с огня котлы снимать будем! – крикнул оставшийся за кашевара Сновид. – Эй, Девятко, Сбыня, разнесите покамест по людям мясной взвар. Пущай они кишки прополощут перед сурьезной пищей, – скомандовал он двоим своим подручным.

Мимо, поскрипывая, прокатили сани, нагруженные большими камнями.

– О-о, орудийщики уже вон лопать сели, а мы тут их камни таскаем, – проворчал ведший за уздечку лошадь ладейщик Ипат. – Сейчас они всю мясную гущу опять выгребут.

– Кто как работал, Ипатка, вот тот так и ест! – ответил ему с усмешкой Стерля. – Ты пока там, за щитом стоя, скучал, мы вона как стену у жмудинов лихо разобрали. Без продуха в нее целый день били. Не боись, ладейный, и тебе мясца маненько оставим!

– Вы-то оставите, с вас станется, – буркнул ладейщик и остановил сани у кучки с камнями. – Ну что, братцы, сюда выкладываем?

От стоящих в паре десятков шагов перед онаграми трех сотен литвинов вдруг послышались крики.

– Фролка, чего это они там гоношатся? – крикнул старшему охраны Шуйга. – Видно там тебе кого?

Старший ладейщик в это время заскочил наверх саней и напряженно вглядывался в развалины стены.

– Кажись, шевеление там какое-то пошло, Третьякович. Куча народа, словно мураши, по разваленным бревнам елозят.

– А ну-ка, я сам взгляну! – Шуйга отложил ложку и вскочил на ноги. – Двинься малясь, – подтолкнул он плечом Фрола, взобравшись на сани.

В это время большая толпа жмуди, снующая по развалинам стены, одним разом, как видно, по команде своего старшего вдруг скатилась вниз. Многие люди волокли за собой бревна, жерди, и, подбежав ко рву, они все начали быстро накидывать через него настил.

– Вылазка! Давай сигнал, Фрол! – выкрикнул Шуйга. – Тревога! Все к орудиям!

Над предместьями разнесся рев сигнального рога. Вся осаждающая крепость рать пришла в движение.

– Взрывными снарядами заряжай! – скомандовал Шуйга. – Прицел ниже опускай! Быстрее, быстрее работаем, братцы!

Орудийщики накручивали торсионы онагров. Вот в каждый кожеток вложили круглые, сделанные из прочной керамики шары. На каждом из них виднелась белая полоска.

– Расстояние до цели две сотни шагов! – крикнул старшина. – Фитили режь!

Командиры орудий укоротили торчащие из снарядов селитряные шнуры. Все делалось быстро, каждый в расчете знал свою работу.

Жмудь в это время уже навела мост, и первые десятки перебежали через ров. Самое большое скопление атакующих сейчас было как раз перед ним. Именно туда-то и навели свои онагры командиры расчетов.

– Бей! – Три снаряда вылетели к цели.

«Бам!» – взорвался первый, не долетев три десятка шагов. «Бам!» – второй разорвался прямо над мостом, осыпая перебегающих через ров сотнями мелких металлических осколков. «Бам!» – третий взорвался перед рвом, именно там, где сгрудилась огромная толпа. Оттуда послышался дикий рев и крики боли.

– Стерля, поправь чуть вверх прицел! – крикнул Шуйга. – Ванька, фитиль на палец больше оставляй! Панкрат, у тебя хороша наводка, бей так же.

Заряжающие в это время накручивали торсионы и вставляли новые снаряды в кожеток. А в стоящие стенкой три сотни литвинов уже накатили атакующие. В щиты ударили секиры, мечи и копья. Толпа напирала, норовя снести их и прорваться к орудиям. Ударили еще три разрыва, осыпая людей осколками. Мало кто из них был в защитной броне, и металлическая обрезь секла жемайтов сверху нещадно.

– Фитили на полтора пальца режь! – скомандовал Шуйга, и взрывы ударили ближе, осыпая тех, кто уже перебежал через наведенный мост. В это время подскакал дозорный эскадрон андреевцев, и с ходу с высоты коней всадники ударили из самострелов и луков.

Над предместьями ревел густым басом сигнальный рог князя. К месту боя бежали спешенные тысячи Миндовга. Первой подоспела тысяча Витаустаса, расположившаяся на стоянку ближе всех. Воины в длинных кольчугах бежали мимо онагров с ревом: «Миндо-овг! Литва-а!» Они подперли попятившийся было заслон копейщиков, и стена щитов, качнувшись, пошла вперед. В свете факелов мелькали мечи и лезвия широких боевых секир. Поверх их голов летели в жмудь сотни болтов и стрел от андреевских стрелков.

– Прицел выше! – скомандовал Шуйга. – Фитиль на два пальца больше оставляй!

«Бам! Бам! Бам!» – гремели взрывы перед рвом.

Сделавшие вылазку из крепости воины и горожане дрогнули и побежали вспять. Только прорваться через узкий мост было уже ох как непросто. Затаптывая раненых, толпа орущих людей падала в ров и карабкалась по его стенкам наверх. Всех охватила паника.

Расчистив себе дорогу мечами, тысяча Витаустаса прорвалась к развалинам стен. Первая сотня перемахнула их, а вслед за ней уже карабкались по бревнам и остальные. Организованного сопротивления не было, дружина князя Миндовга вошла в город, и там началась резня.

– Все! Отбой стрельбе! – крикнул Шуйга. – Расчетам осмотреться и обиходить орудия. * * *

– Даю день отдыха, потом мы идем на Шауле, – озвучил свое решение старшим командирам Миндовг. – Айварас, твоя тысяча менее всех в бою утомилась, вы уже к концу битвы подоспели, так что поднимай своих людей, и идите на столицу жемайтов. Ваше дело – окружить ее и не дать подойти подкреплениям. Витаустас, ты и твоя тысяча всех больше похвалы достойны. Передай своим людям, что я жалую им двойную долю с добычи за Рамигалу. А для тебя самого у меня особый подарок есть, – и он протянул высокому светловолосому воину меч в украшенных серебром ножнах. На оголовье его блестел красный камень. – По заслугам тебе, Витаустас, за твою решительность и отвагу. Сам в первых рядах через стену в город ворвался. Молодец!

– Молодец! Молодец! – шумели тысяцкие и воеводы, поздравляя отличившегося командира.

– Ну и русские союзники хороши, – с улыбкой проговорил князь. – Особенно те, которых вы называете орудийщиками. Надо отдать им должное, за световой день они переднюю стену разбили. А кто-то ведь не очень-то верил в них. – И он с ироничным прищуром посмотрел на воевод.

Передовая дозорная сотня Айвараса подошла к большому озеру Рекива, рядом с которым находилась столица жемайтов, к вечеру вторых суток. Отрезая ей дорогу назад, из леса вышли три дружинные сотни и ударили по литвинам. Откатившись на лед, они были окружены и порублены все до единого.

– Дело плохо, – Миндовг вглядывался в воинские ряды выстроенного на озерном льду противника. – Как бы мы ни спешили, однако к жмуди уже подошла подмога от земгалов. Видать, они и сами намеревались в набег идти, иначе с чего бы им так дружно здесь собраться? Ладно, ополчение я во внимание не беру, это мясо для наших клинков. Но тут тысяч пять воинской дружины. Три земгалов и как минимум две от жемайтов.

– Если бы мы им дали соединиться с теми, кто стоял в Рамигале, их было бы тогда семь, князь, – проговорил Альгис. – А так наши силы тут равные. Если мы подождем свое ополчение, так даже и по пехоте сравняемся.

– Ждать в чужой земле? – посмотрел с усмешкой на воеводу Миндовг. – Ты думаешь, что говоришь, Альгис? У них каждый день по паре сотен человек будет прибавляться, а у нас силы будут только убывать. Нет, прав Радвил, мы будем биться сегодня! У нас за плечами уже есть победа, мои люди почувствовали вкус крови, а этих страшат рассказы выживших в резне Рамигалы. Главное – заставить их атаковать. Пусть их ударные клинья сточат арбалеты русских стрелков, а потом мы ударим сами. * * *

Айварас прохаживался перед рядами своей спешенной тысячи.

– Воины! Князь предоставил нам возможность отличиться в этой битве! Под Рамигалой вся слава досталась Витаустасу и его людям. У них добычу уже некуда складывать! Половина всего обоза для них отдана! Совершите подвиг сегодня, и тогда вы покроете себя вечной славой! Про вас будут петь на пирах песни сказители, а ваши дома будут полны добра. Князь Миндовг щедр для храбрых воинов! Так стойте же твердо на пути у врага. Теснее ряды! Я сам встану с вами!

С северной стороны озера уже начала разбег конница жемайтов и земгалов. Глухой шум от множества копыт доносился до воинских рядов. Тысяцкий раздвинул плечом первый, второй ряд и встал в третий.

– Копья ставь! Плотнее строй!

Позади спешенной тысячи Айвараса стояла конная русская тысяча. Ей предстояло ударить из самострелов по наступающему противнику сверху, а потом, разредив их, семь сотен стрелков должны были бить из своих мощных сложносоставных луков. Три сотни воинов из тех, у кого были «реечники», могли их перезарядить прямо в седлах, и потому они должны были продолжить свою стрельбу из них же и дальше.

– Стрелкам разобрать цели! Распределиться по всем пяти клиньям! – скомандовал Василий. – Орудийщики бьют самостоятельно, все остальные – по моей команде.

За его спиной взревели туго натянутые торсионы, и над головами всадников пронеслись три первых снаряда.

«Бах! Бах! Бах!» – разорвались они в пяти сотнях шагов, и в накатывающую конницу ударили металлические осколки и брызги горящей смолы.