Пенсия для морского дьявола

* * *

Договорились идти на следующий день. Хаэата под благовидным предлогом уйдет из дома, потом я провожу её до деревни, укажу нужный дом, а сам буду где-нибудь поблизости страховать. Решили, что лучшее время — когда рыбаки уйдут на утренний лов, деревня к этому моменту должна опустеть. На том и расстались.

Остаток дня посвятил обустройству. Соорудил, наконец-то, переносной навес. Проблема была не в том, чтоб его сделать, а в том, чтоб он был переносным — не хочу оставлять на берегу в свое отсутствие хоть какие-то следы пребывания человека. Пусть и дальше берег с воды видится необитаемым.

Потом отдал дань тренировкам. Бег, физуха, поработал с ножом и копьем, пытаясь вспомнить работу с посохом. Правда, сколько той работы? Так, однажды блажь нашла, полгодика потренил, ещё на службе и забросил. Зачем? Ни один посох против автомата не играет.

Потом полез пещеру обследовать.

Внутрь, конечно, не сунулся. Потыкал сначала прихваченным копьем. Потом сплавал за трехметровым бамбуковым шестом, и уже им, работая как щупом, постарался понять конфигурацию.

Судя по всему, там проход, и он под наклоном идёт куда-то вверх. Надо будет как-нибудь туда буй на веревке запустить, сам я соваться не собираюсь. И так вход на грани моей сегодняшней глубины, я буквально доныриваю, секунд двадцать ещё тыкаю шестом, и на воздух. А вдруг там тупик? Хотя скорее проход есть, но вдруг сужение? И вообще, как далеко он идёт затопленный?

Нафиг-нафиг мне такие приключения.

На утро мы с Хаэатой отправились в деревню. Время и в самом деле выбрали подходящее, деревня как вымерла. Сестра направилась к указанному дому, я сам затаился вне деревни, наблюдая за входом в нужную мне «конуру».

Девичья фигурка подошла, замерла возле. До слуха долетел голос сестрёнки, что громко звала хозяев. Эх! Говорил ей, надо сразу входить, а не жаться у порога с видом просителя...

В проходе показалась уже знакомая молодая женщина с наметившимся животом.

О чём разговаривали, с моего места было совершенно неслышно. Зато хорошо считывались жесты. Вот Хаэата робко протягивает руку к Анат, та стоит, высоко задрав подбородок. Затем резкий отрицательный мах рукой, пытается скрыться в доме. Всплеск рукой Хаэаты. Женщина в проходе хижины неторопливо оборачивается. Сестрёнка пытается жестикулировать, затем чуть ли не молитвенно складывает ладошки. Анат делает резкий жест от себя... Ну понятно, «убирайся».

Вот значит, как... Я скрипнул зубами и вогнал копье в куст, рядом с которым стоял, потом заберу. Ладно. Резким взмахом отсек широкий лист, завернул в него нож. Быстрым шагом пересёк границу джунглей и вошёл в деревню. Так значит? Ну-ну... На ходу я не забывал крутить головой во все стороны. Никого.

На встречу мне от домика Анат еле тащила ноги сестра. Мордочка расстроенная, на глазах слезы.

— Хеху! — увидела она меня.

Я прижал палец к губам. В лицо-то меня могут и не знать, но вот имя...

— Я пыталась... — глотая слезы проговорила Хаэата.

— Всё хорошо, — как можно нежнее я провёл ладонью ей по щеке. — Идём со мной, но в дом не заходи.

— Зачем? Эти гордецы даже до разговора не хотят снизойти.

— Снизойдут, поверь мне!

На звук шагов из проема хижины выглянула Анат, скривила лицо.

— Я же уже всё сказала! Нечего грязным земляным крысам делать у нас в деревне! Убирайся, пока я не позвала мужчин!

Я пропустил её слова мимо ушей, ещё разок бросил взгляд по сторонам — никого. Никаких зевак на завалинках, никаких скучающих домохозяек, даже мелюзги невидно. И грубым тычком в грудь втолкнул её внутрь.

— Жди снаружи, — кинул сестре, задергивая циновкой вход.

Миг на сканирование обстановки. В доме, состоящем из одной единственной комнаты кроме Анат никого.

— Да что ты себе... — попыталась излить на меня возмущение хозяйка дома.

Лист, в который был завернут нож, упал на пол. Левой рукой я продолжал толкать её перед собой, пока спина хозяйки не уперлась в жиденькую стенку дома.

— Заткнись, — кончик ножа коснулся её горла, голос я не повышал. — Тебя зовут Анат, твоего брата, что плавает матросом на пироге торговца, зовут Нут. Как меня зовут, ты наверняка знаешь, так что, считай, знакомство состоялось, — Анат превратилась в соляной столб, и кажется боялась вдохнуть. Лишь глазёнками моргала. — Теперь слушай. У тебя три варианта: Первый, ты прямо сейчас начинаешь вести себя неправильно. Например, кричать. Тогда я просто перережу тебе горло и уйду.

Обушком каменного клинка я провёл ей по шее. Женщина дёрнулась, попыталась вжаться в стенку ещё сильнее.

— Вариант два, — продолжал я, — ты после моего ухода бежишь к Ману или Ситу и рассказываешь, что я приходил. Они даже попытаются меня поймать, только... — я криво ухмыльнулся, — эти два идиота уже трижды это пытались сделать и трижды у них ничего не вышло. Не выйдет и в этот раз... А затем я приду к тебе. На твоих глазах убью твоего мужа. Затем выпотрошу тебя, — нож на секунду перенесся к животу, — чтоб ты смогла напоследок взглянуть на того, кто никогда не родится. Потом отрублю тебе ноги, подожгу дом и буду смотреть как ты на окровавленных обрубках пытаешься выбраться из огня, — Ну не смог удержаться без киноцитаты! — И вариант три, — сделал паузу, смерил полумертвую от страха женщину взглядом, — ты сводишь меня с твоим братом и помогаешь уговорить взять с собой в море. При этом никто ничего не узнает, а ты станешь богаче, — Снова пауза, чтоб смогла осмыслить услышанное. — Подумай, что лучше для тебя? Смерть всех, кого ты любишь? Или небольшая услуга, которая тебе и стоить-то ничего не будет? Зато, потом ты сможешь переехать в дом получше. Или купить собственную лодку мужу...

Пристально глядя ей прямо в глаза, сделал шаг назад. Крутанул в пальцах нож, перекинул в левую руку. А пальцами освободившейся правой влез себе под пояс.

В отсутствии нормальной ткани или кожи сделать мешочек — то ещё извращение. В итоге свернул тонкий лист, обвязал его распушенными волокнами и подвязал на внутренней поверхности «трусов». Зато не потеряется.

Пришлось слегка повозиться, так как доставал я содержимое одной рукой. Хозяйка всё это время не сводила взгляда с направленного на неё острия, словно кролик с головы вставшей перед ним кобры.

— Если ты умная женщина, это может стать твоим. Посмотри же!

Анат судорожно сглотнула, и с явным усилием оторвала взгляд от ножа. Я видел, как её глаза опустились к моей ладони, чуть сощурились, рассматривая то, что лежало на ней. И на миг расширились, когда она наконец разглядела там небольшой, тускло поблескивающий в слабом освещении хижины чёрный шарик.

— Этот высокомерный напыщенный болван Ситу никогда мне не нравился, — внезапно охрипшим голосом проговорила она. Снова сглотнула. — Я бы и так к нему не пошла, слишком много он о себе возомнил... Я познакомлю тебя с Нутом, он уже скоро должен приплыть.