Баннерет

Рука хватается за заострённый конец бревна. Рывком подтягиваюсь вверх и переваливаюсь на импровизированный парапет. Несколько досок, опирающихся на три кучи ящиков. Над головой свистит топор. Пригнуться. Выпад. Остриё клинка режет рубаху. Рвёт кожу под ней. Бандит роняет оружие. Орёт, хватаясь за вспоротый живот. Подошва моего ботинка врезается ему в колено. Латная перчатка — в лицо. Бандит теряет равновесие, падает с помоста. Спустя секунду его крик прерывается хрустом ломаемой шеи.

Стена захвачена. Разрозненные группки разбойников отступают к внутреннему двору. Мои бойцы начинают спрыгивать вниз. Один останавливается рядом со мной, взводит арбалет, и стреляет поверх покосившихся крыш приземистых хат. В ответ раздаётся отчаянный крик. По стене снова бьют стрелы. Одна свистит у меня над ухом. Вторая — втыкается в доски парапета. Третья — пробивает плечо моему стрелку, заставляя его выронить арбалет.

Здесь больше оставаться нельзя. Спрыгиваю вниз. Пытаюсь спружинить, но ноги скользят на жидкой грязи, едва не опрокидывая меня на землю. Рядом падает стрелок. Лицом вниз. Из его шеи торчит длинное древко с серым оперением. Уроды всё-таки его достали.

Бросаюсь в просвет между хат. Где-то впереди уже звенит сталь. Позади слышен топот и тяжелое дыхание ещё нескольких бойцов.

На площади вовсю идёт сеча. Восемь моих ребят сбившись в небольшой строй постепенно теснят бандитов к конюшням и верхнему двору. На земле уже лежат пять тел. Три из них, ещё шевелятся, зажимая глубокие рубленные раны руками и подвывая от боли.

Возле ворот тоже кипит бой. Десяток ополченцев оттесняет к стене четырёх бандитов, постепенно отрезая им пути к отступлению.

— За мной, — крик вырывается из глотки, на мгновение приглушая гул боя. Ноги срываются с места. Шаг. Другой. Третий. Рядом слышится громкое пыхтение Тура. Здоровяк всё-таки сумел перебраться через стену, каким-то образом не потеряв наш штандарт.

Строй бандитов начинает разваливаться. Трое человек бегут к хатам. Бросаюсь им наперерез. С разбегу опрокидываю одного на землю. Это какой-то молодой паренёк. Лет двадцати, а может и того меньше. Усы ещё толком не проклюнулись. Топор, который он сжимал в руках, сейчас лежит где-то в стороне. Во взгляде читается животный ужас. Удар. Губы лопаются. По щеке течёт кровь. Второй удар. Навершием клинка в висок. Голова дёргается в сторону. Глаза закатываются. Тело остаётся неподвижно лежать на холодной земле.

Поднимаю взгляд. Бежавшие за мной бойцы вгрызаются в левый фланг изрядно поредевшего строя бандитов. Начинают их оттеснять к хатам на противоположной стороне улицы. В воздухе висит гул, сплетённый из гудения сталкивающейся стали и воплей раненных. Изредка в него вплетается плач ребёнка, доносящийся со стороны одной из изб.

Вскакиваю. Собираюсь уже было бежать на выручку к своим, как вдруг сквозь мешанину звуков отчётливо слышу крик.

— Хватит! Мы сдаёмся!

Все на мгновение замерли, уставившись в сторону конюшен и верхнего двора. Крик доносился оттуда.

— Довольно! Сложите оружие!

Бандиты, как по команде начали бросать гвизармы, топоры и биллхуки к ногам моих бойцов. Те стояли и ошарашенно озирались, глядя то на меня, то в сторону конюшен. Туда, где за спинами сдавшихся бандитов маячили сем фигур. Пятеро, судя по их экипировке, были нашими. Шестой приставил нож к горлу седьмого. В нем безошибочно угадывался Бернард. А вот седьмой… Он вообще не походил на вояку. Скорее напоминал Пешика. Подозрительно сильно напоминал. Те же седые усы, те же бегающие глаза. Только присущей старосте Риверграсса улыбки на его лице сейчас не наблюдалось, да и само лицо было чуть более одутловатым.

Впрочем, стояли столбом далеко не все. Двое наиболее прытких моих ребят тут же нырнули в дверной проём ближайшей хаты. Через секунду оттуда донёсся грохот бьющейся посуды. Треск досок. Ещё через секунду — отчаянный женский визг.

Вскоре бойцы вновь показались наружу. Один в руках тащил какой-то небольшой окованный железом ларец. Другой… Другой волок по земле молодую девушку, намотав на кулак её волосы. Дерьмо. Только этого нам ещё не хватало.

— Отставить, — рявкнул я, подходя к ним, — Вы что творите, уроды?

— Как что? — хищно оскалился тот, который волок сундучок, — Вы что, не видите, командир? Военные трофеи. Законная, значица, добыча.

— Из законного у вас только ваше жалование, которое вы наверняка уже спустили и ваш хер, который вы похоже, готовы сунуть в любую дырку, без разбора, — отрезал я, подходя чуть ближе, — Была команда насиловать и грабить?

— Нет, но…

— Команды не было. А значит: бабу отпустить, имущество вернуть на место! Ну, живо!

Бойцы не двинулись с места. Тот, что волок брыкающуюся и поскуливающую женщину, дёрнул свою пленницу за волосы и хищно осклабился.

— Как же это так, командир. Мы значица, за тебя воевали, с боем взяли добычу, а ты её хочешь вот так вот запросто отобрать? Или свою командирскую часть хотите? Так мыж не против, не жадные. Поделимся. Только девку, уж не обессудьте, сначала сами оприходуем. В конце-концов мы её взяли.

— Если вы сейчас же её не отпустите и не вернёте спертое имущество, — я хищно оскалился поигрывая окровавленным клинком, — Вы оба станете евнухами. И после этого уже никакую бабу взять не сможете, потому как вами побрезгуют даже наши маркитантки.

— А силёнок то хватит… — наёмник отпустил девку и потянулся за фальшионом. Его дружок аккуратно поставил сундучок на землю, и поудобнее перехватил топор. Зараза. Похоже, первая пролитая кровь знатно шибанула этим говнюкам по мозгам. Почувствовали себя всемогущими. Придётся спускать их с небес на землю. Прямо здесь и сейчас. Перед всеми. Чтобы больше ни у кого не возникало даже тени мысли, о том, чтобы вытворять такие фортели без приказа.

— Хватит, — прогудел у меня за спиной Тур, — На десятерых таких как ты, хватит. А затем я ещё добавлю, ежели потребуется.

— Ну это ведь и проверить мо… — он не договорил. Выхватил фальшион, размахнулся и попытался рубануть меня сверху. Впрочем, я уже был готов.

Полшага назад. Корпус чуть повернуть. Принять вражеский меч на лезвие своего клинка. Резко оттолкнуть его в сторону. Шаг вперёд. Выпад. Удар левой рукой под дых. На всё про всё не больше секунды.

Наёмник выронил меч. Согнулся пополам, судорожно хватая ртом воздух. Его дружок попятился назад, демонстративно отбросил топор в сторону и выставил раскрытые ладони прямо перед собой. Мол, всё, хватит. Я вообще не это имел ввиду.

— Ты обронил, — сплюнул я, взглядом указывая, на брошенный топор, — Подбери. Затем отпусти её, — я ткнул остриём клинка в сторону девушки, сидевшую на земле и затравленно смотревшей на нас, — Верни ей украденное. И помоги своему другу. Не видишь что ли? У него живот прихватило.

— Должно быть съел чего не того, — гоготнул за моей спиной Тур. Здоровяк явно намеревался ещё что-то добавить, но я жестом его осадил. Не стоило унижать собственных солдат на глазах у всех. Тем более — на глазах у наших врагов. Проучить, так, чтобы поняли все остальные — ещё куда ни шло. Они, хочется надеяться, урок усвоят и впредь начнут думать, прежде чем делать. А вот за унижение наверняка захотят отомстить. Не мне, так Туру или ещё кому из моего ближайшего окружения. Айлин, например.

— Значит так, — бросил я, поворачиваясь к остальным, — Для первого раза достаточно. Но для особо непонятливых поясню. Ежели ещё хоть раз, хоть кто-нибудь начнёт грабить, насиловать или жечь не получив на то соответствующего приказа, мы его вздёрнем на шибенице (виселице), как обычного бандита! Вы солдаты, мать вашу. На жалованьи. Так и ведите себя так, как подобает солдатам, а не кучке пьяных головорезов с большой дороги.

Бойцы внимательно слушали. После того, что произошло с их наглым дружком, у всех остальных как-то резко поубавилось желание возражать мне или вставлять свои едкие замечания. Как сказал один умный человек, в мужском коллективе ты либо ставишь себя сразу, либо о тебя начинают вытирать ноги. В старом коллективе я заработал уважение ещё на перевале, но и с толпой новобранцев этот трюк тоже работает в полной мере.

— Не стоять столбом! — рявкнул я, на бойцов, а затем кивнул тем, которые стояли ближе всего ко мне, — Вы четверо — стерегите этих засранцев. Остальные: раненных приготовить к транспортировке, военные трофеи: мечи, топоры, луки, стрелы и им подобное, собрать, связать в тюки и погрузить на лошадей. Шевелитесь, живо. Тур, дуй за Верноном и Айлин. Сейчас многим нашим понадобится помощь.

Бойцы бросились искать своих, оставшихся на поле боя. Бандиты же сгрудились в кучу и лишь косились на стонущих и корчащихся от боли товарищей.

— Ты, ты, ты и ты, — я случайным образом выбрал из сгрудившейся толпы четырёх бандитов, — Бегом помогать своим. Ты, — палец указал на какого-то молодого паренька, с едва пробивающимися крылышками усов, — Живо за лекарем. Есть тут у вас лекарь?

— Е… есть… — неуверенно промямлил он.

— Ну так шевелись! — рявкнул я, — Чем быстрее будешь перебирать ногами, тем меньше ваших истечёт кровью.

Паренёк сорвался с места и тут же понёсся в сторону верхнего двора. Пробежал мимо моих бойцов, тащивших к нам местному старосту, и исчез за конюшнями.

Бернард с ребятами был ещё далековато, так что у меня появилось время чуть перевести дыхание. Я сунул меч в ножны, прикрыл глаза и шумно выдохнул. Бой дался нелегко. Спина побаливала после падения, да и рёбра, на которые сверху упала туша бандита, давали о себе знать. Но трещин вроде бы не было. По крайней мере, мне очень хотелось в это верить.

— Генри! — чей-то отчаянный крик вывел меня из ступора. Голос показался знакомым, но ни повернуться, ни посмотреть кто это, я уже не успел. Только открыть глаза. А в следующую секунду на меня налетел светло-каштановый вихрь. Девушка прижалась всем телом. Обняла. Лишь на секунду. А потом отпрянула назад и смущённо отвела взгляд в сторону.

— Прости, — негромко сказала Айлин, — Мне, наверное, не стоило… Просто я волновалась. Когда увидела, как тот говнюк на тебя прыгнул. Когда занёс кинжал, а я могла только стоять и смотреть… — девушка шмыгнула носом, но тут же взяла себя в руки, внимательно осмотрела меня, и будничным тоном поинтересовалась, — Ты в порядке?

— В порядке, — кивнул я, — Меня так просто не убьёшь. А по поводу остального — стоило, — я немного помолчал, пытаясь подобрать правильные слова, и добавил, — Поверь, мне действительно приятно осознавать, что за меня хоть кто-то волнуется. Вот только… Я весь в крови. И ты теперь тоже.

Девушка критически осмотрела свой дублет, а затем махнула рукой.

— Да наплевать, — махнула она рукой, — Я и так перемазалась в ней, когда раненных перевязывала.

— Кстати, что у нас по потерям?

— Четверо убитых. Девять раненых, трое из них тяжело. Этих из ополчения… я не считала. Вязала, пока было кого перевязывать.

Новости были крайне дерьмовые. В первой же серьёзной схватке у нас выбыла половина отряда. Да, конечно, погибших всего четверо, но и остальные ведь, не факт, что выкарабкаются. Да даже если им дважды повезёт, и они выживут не оставшись при этом калеками, то сражаться в ближайшую неделю всё равно не смогут. А нам ведь ещё на тварей идти…