Баннерет

Глава 22 «Принуждение к миру»

Солнце успело миновать зенит, когда наше небольшое войско вышло к тому месту, где ещё сегодня ночью Бернард схватился с конными бандитами. Лошадей они забрали. Трупы тоже. Но тёмные пятна, оставшиеся в засохшей грязи дороги, безошибочно говорили о том, что ещё совсем недавно здесь пролилась кровь.

Двигались медленно. Ополченцы не умели держать шаг, сбивались с него, и постоянно отставали. То и дело кто-то из них бегал в кусты справить малую нужду. Многих колотил мондраж. Моих ребят Бернард натаскал получше. Они уверенно держали строй, пытались даже чеканить шаг, да и по придорожным зарослям разбегаться не спешили. Чувствовали себя заметно увереннее, чем кметы, впервые за долгое время взявшие в руки оружие. В арьергарде (тылу) нашего небольшого войска неспешно ползли две телеги, нагруженные наспех сооруженными носилками, лекарствами и нехитрым хирургическим инструментом, который Вернон сумел сторговать у здешнего аптекаря. Нагруженные, по правде говоря — было сильно сказано. Всё барахло можно было спокойно утащить и в руках, однако никто не гарантировал нам, что после боя у нас не появятся тяжелораненые, которых иначе как на телеге, до деревни не довезёшь. На возах ехали Вернон, Айлин, Бьянка и несколько маркитанток, которых лекарь припахал помогать ему с перевязками.

Мы никуда не торопились. Шли по всем правилам, выслав в авангард и на фланги парные конные разъезды. Не хватало ещё попасть в засаду прямо на дороге и потерять половину людей до основного сражения. Возле Медовища уже наступали на эти грабли. Тогда, нас, правда «пожалели», так как хотели договориться, но сейчас был явно не тот случай.

Впрочем бандиты лезть на рожон не спешили. Лишь один раз разведчики увидели где-то вдалеке одинокую, закутанную в серый плащ фигуру, которая при их приближении тут же рванула в кусты и растворилась в лесной чаще. Куда скрылся наблюдатель, понять так и не получилось. Цепочка следов обрывалась возле ствола ближайшего дерева, однако одного взгляда было достаточно, чтобы понять, что в кроне никого нет.

— По веткам ушёл, сукин сын, — доложил мне дозорный, — Токмо, знай, его и видели.

— Человек? — поинтересовался Бернард.

— Да ктож его разберёт, — пожал плечами второй разведчик, — С виду вроде и человек, а двигался так, будто хищная кошка какая. Только дюже здоровая, с человека значица размером.

— А другие следы были? — спросил я, напряженно всматриваясь в лесную чащу. Восточный разъезд что-то долго не возвращался. Волноваться в общем-то было ещё рановато, но на душе уже понемногу начинали скрести кошки.

— Нет, командир. Токмо эти. Да и эти то признаться, какие-то странные. Как будто босой человек, понимаете, шёл. Без онучей или сапог. А мож то был и не человек вовсе, — пояснил разведчик.

— Ладно, двигаем дальше, — скомандовал я, — Если будем трястись из-за каждого шороха, мы и к утру до этих говнюков не дойдем.

— Слышали, собачье семя! — заорал Бернард, направляясь к голове колонны — Шевелите ногами! Ополчение, не отставать! Давай живее. Раз-два, раз-два.

Солдаты заметно приободрились и снова зашагали вперёд. Я тоже прибавил шагу, стараясь не отставать от колонны. Разведчики вновь уехали вперёд. Мы сейчас были где-то в полутора верстах от бандитского лагеря, а может и того меньше, так что бдительность ослаблять не стоило.

— Генри, — со мной поравнялся Тур. В руках здоровяк тащил ещё один деревянный щит, — Ты кое-что забыл, — он протянул щит мне, — Признаться честно, если успел его закончить. Получилось грубовато, но времени было мало, да и с такой… — он махнул рукой, которой не хватало безымянного пальца, — Клешнёй работается не ахти как.

— Главное, чтоб стрелу держал, — кивнул я, продевая руку в петли наспех сделанные из наспех вырезанных полосок кожи, — А то, что грубовато… Честно сказать, ты и так превзошёл все мои ожидания. Мне казалось, что ты успеешь сработать четыре-пять щитов максимум. Но вместо этого ты снабдил ими весь первый ряд, ещё и для меня один приберёг.

— Так не один ведь работал, — покачал головой здоровяк, — Я сделал только деревянные основы. А оно, понимаешь, нетрудно, когда форма простая и гвоздей с досками в достатке. Петлями занимался уже оружейник наш. Алфрид Он, как выяснилось, и в кожевенном деле немного сечёт.

— Немудрено, — пожал плечами я, — Любой элемент доспеха, ежели это не кольчуга, так или иначе держится за счёт ремней. Так что кузнецу, особенно военному кузнецу, хочешь, не хочешь, а приходится учиться и с кожей работать. Но и ему надо будет благодарность передать. Вы оба нас сегодня здорово выручили.

— Да благодарит то особо не за что, — покачал головой тур, — Этож не щиты даже, а так. На один раз защитить от стрел. Ну может, на пару раз. Почитай, только деньги и материалы попусту перевели.

— Если они сегодня спасут хотя-бы одну жизнь моим ребятам — уже не зря потратились, — возразил я, примериваясь к щиту. Он действительно был тяжеловатым и не особо удобным. Но идти в бой без щита, когда у врага лучники и высота — чистой воды самоубийство.

— Я вот что хотел спросить то, — Тур смущённо замялся. Странно. Честно говоря, ни разу ничего подобного я за здоровяком не замечал. Должно быть, там действительно что-то серьёзное. Или личное, — Ты моё место в строю забыл определить.

— Не забыл, — я покачал головой, и покосился на придорожные заросли. На мгновение мне показалось, что там мелькнул какой-то странный силуэт. То ли человек с очень бледной кожей, то ли какая-то тварь отдалённо человека напоминавшая. Можно было бы предположить, что нас пасут наши «старые знакомые», с которыми мы уже пару раз сталкивались в здешних полях и даже за частоколом. Однако ни мои бойцы, ни дозорные, ни деревенские ничего не заметили, так что тревогу поднимать я не спешил.

— Так… — начал было Тур, но я тут же его перебил.

— Сегодня ты не пойдешь в бой, — отрезал я.

— Ёбаный в рот, — выругался здоровяк, — Это что же, мне теперь в обозе с бабами, как какому-то ссыкуну засратому тащиться? И пропустить всё веселье? И почему-же, изволь спросить?

— По многим причинам, — я снова покосился на кусты, но в этот раз не заметил там и намёка на «эскорт», — Во-первых: рука. Сам говорил, работать ей теперь не шибко удобно. Секирой сражаться, я так полагаю, тоже.

— Брехня, — возразил здоровяк, — Топором крутить я и с четырьмя пальцами смогу, даже не сомневайся. Да ещё и шибчее, чем ты будешь тыкать своей зубочисткой.

— Во-вторых, — я пропустил мимо ушей попытку меня поддеть. По правде сказать, такое здоровяку удавалось довольно плохо. Большая часть его подъёбок выглядели и звучали настолько наивно, что просто не способны были вызвать обиду или раздражение. Лишь лёгкую, снисходительную улыбку, — У нас есть кому сражаться. Если кто-то из парней погибнет, отряд, конечно, потеряет. Но мы сможем их заменить. А вот ещё одного хорошего плотника, который согласится колобродить по всему свету — ещё попробуй найди.

— За плотника, конечно, благодарствую, — осклабился Тур, — Да вот токмо, это значит, не повод выставлять меня ссыкуном и самой распоследней обозной гнидой.

— В-третьих, — мне пришлось вытащить последний козырь из рукава, — Ты у нас единственный семейный человек. Я специально набирал людей так, чтоб мне не пришлось потом объяснять их рыдающим жёнам и детям, за что погиб их муж и отец. Ну вот и поведай мне, если тебя сегодня порубят на куски или как следует искалечат, что мне говорить Бъянке?

— Она всё…

— Не заливай, — оборвал его я, — Всё она понимать может ровно до того рокового момента, пока тебе не прилетит стрела в шею или биллхук в череп. А потом она уже ничего понимать не будет. И мне, знаешь ли, не очень хочется… Короче ты остаёшься в тылу и точка.

— Парень, мне кажется или ты малость охренел, — зло посмотрел на меня Тур, — Ну хорошо. Положим так. А ежели тебя там посекут, мы твоей Айлин что скажем? А? Об этом не подумал?

— Во-первых, это не твоя забота. Ты не командир отряда и спроса с тебя за это нет, — отрезал я, — Во-вторых, с каких это пор Айлин стала…

— Ты или дурак или очень умело прикидываешься, — сплюнул здоровяк, не дав мне докончить, — Я не командир отряда, да. Но я, вроде как, твой друг. А с друзей за друзей спрос, знаешь ли, завсегда особый. А что касаемо Айлин, мне кажется кроме вас двоих, уже вся округа давным-давно поняла, кто, кому, как и чей. Только вы, два идиота дурью маетесь, хер вас разберёт, зачем… — он хотел что-то сказать, но разговор прервал подошедший к нам Бернард.

— Предлагаю решение, которое устроит вас обоих, — небрежно бросил сержант, выразительно покосившись в сторону солдат. Я тоже посмотрел туда, и обнаружил, что бойцы всё это время очень внимательно и с большим интересом слушали нашу перепалку. Мда уж, неудобненько получилось. Особенно в части, где я рассказывал, что их можно заменить. Это может ещё вылезти мне боком, — Генри, мы уже почти пришли, так что мне пора брать парней и обходить логово этих говнюков с тыла. Знамя, как ты понимаешь, я взять с собой не могу, да и горн мне там без надобности. Посему, поступим так, — он протянул штандарт здоровяку, — Тур, пойдешь в третьей линии. Понесёшь знамя и горн. Почётная и очень важная задача. Пока штандарт поднят — отряд сражается. Как только он упал — солдаты начинают паниковать и разбегаться. Горн тоже доверяю тебе, — Бернард отстегнул от пояса боевой рог и передал его Туру, — Как им пользоваться, думаю, объяснять не нужно.

— Не нужно, — покачал головой здоровяк, — А ежели придётся схватиться, мне их прямо знаменем по голове вражину огреть?

— Воткнёшь в землю, — сержант указал на заострённое с обратной стороны древко, — И руби их своей секирой сколько влезет. Ну, что? Полагаю и волки целы и овцы…

— Засада! — крик одного из разведчиков оборвал сежранта на полуслове. Лошадь бойца с треском продралась сквозь подлесок и выскочила на дорогу. С её губ свисала пена. Из крупа торчала стрела. Вошла неглубоко, но и этого оказалось более чем достаточно, чтоб лошадь взбесилась и с перепугу вломилась в наш строй топча и раскидывая людей. Кто-то попытался схватить его под узцы, но зверь вырвался, встал на дыбы, сбросил седока и унёсся в лесную чащу с противоположной стороны дороги. Следом за первым на дорогу выбрался и второй конь. Вот только седока на нём уже не было.

— Построиться! Построиться! — заорал Бернард, — Щиты и копья во фронт, арбалеты — в тыл и наизготовку. Ну, живо!

— Труби! Труби в рог, — рявкнул я Туру, доставая из ножен клинок. Дважды просить его не пришлось. Здоровяк сорвал горн с пояса, поднёс к губам и… В следующее мгновение я понял, что Бернард не ошибся с выбором знаменосца.

Это был не заунывный вой. Округу сотряс низкий, оглушающий рёв. На несколько мгновений он поглотил и ржание встревоженный коней, и крики паникующих, кметов и резкие команды сержанта. Затем мир окутала тяжёлая, непроницаемая тишина. Селюки замерли, перестав паниковать и метаться, и дружно, как по команде, уставились на нас. Мои же бойцы успели выстроиться в боевой порядок, и теперь ждали появления врага.

Долго ждать не пришлось. В следующий миг тонкое покрывало тишины разорвал свист стрел. Они вылетели прямо из-под полога деревьев. Ударили в щиты. Хлестнули по толпе кметов. Послышались крики раненных. Несколько прошли прямо над головами. Одна — насквозь прошила полотно знамени, но потеряла ход и упала в дорожную пыль позади нас.