Рыжий 2

…

Герр Андерсен не соврал и довёз меня до германского посольства на Мосфильмовскую улицу. Хоть явно ему было и не по пути, да и посольство находилось на другой стороне Москвы. В самолёте я успел поспать часик, чем наверное вызвал неудовольствие моего соседа, но, тем не менее, обещание своё он выполнил. И на том спасибо.

Зимняя Москва 1992 года мне не понравилась. Плохо очищенные от снега улицы города, стихийные рынки возле станций метро и подземных переходов. Масса попрошаек и торговцев, в основном детей, кидающихся к останавливающимся на светофорах автомобилям.

К обеду успел закончить все свои дела в посольстве, где получил массу консультаций по интересующим меня вопросам. И благодаря тому же Андерсену, который по дороге, уже в Москве, рассказал про неплохую посольскую столовую, плотно пообедал, потратив всего пять марок.

Единственный недостаток расположения Германского посольства на данный момент, это было отсутствие близлежащих станций метрополитена. В моё время рядом располагалась станция метро «Ломоносовский проспект», а сейчас пришлось топать до станции метро «Университет». Мимо основного корпуса МГУ с одной стороны и котлована строящегося музея университета.

Даже здесь, в центре студенческой жизни страны, не хватало песочка на скользких от льда тротуарах, а обочины были завалены горами грязного снега. Кое-как доскользив до зелено-жёлтой шайбы здания станции метро, я в очередной раз поразился обилию торгующих и торговых точек. Один из ларьков, с названием «Книги», уже был полностью выгоревшим, и торговлю бумажными носителями осуществляли прямо перед ним с пары разложенных раскладушек.

И народ активно не только продавал, но и покупал. У тех же книг скопилась немаленькая толпа. Подошёл и я, посмотреть что интересного продают. Чего там только не было! Даже я, не удержавшись, прикупил парочку книг ранее мне не известных. Некий Стерлиг Ланье с произведением «Путешествие Иеро» и Майкл Муркок «Повелители мечей, Хроника Корума».

Спуститься под землю, на станцию, тоже оказалось проблемой. Всего один турникет переоборудовали на монеты в пятнадцать копеек, а остальные принимали по пять копеек, но для прохода надо было закинуть три монеты. Кассы оказались закрыты, а разменный автомат менял бумажные деньги только на пятнадцать копеек. Из-за чего в вестибюле станции стояла давка, мат и полная неразбериха.

Кое-как пробравшись через этот хаос, плотно прижимая перевешенный на грудь рюкзак для безопасности, я всё-таки добрался до платформ. Одно хорошо — красная линия метро. То есть без пересадок, прямо к станции метро «Комсомольская», к нужному мне Казанскому вокзалу.

…

Площадь трех вокзалов тоже оказалась заполнена различными торговцами и ларьками. Тут и там толпился народ, пробуя свою удачу у «напёрсточников»[157] и продавцов «беспроигрышной» мгновенной лотереи.

Казанский вокзал встретил меня гомоном людей, криками детей, музыкой и объявлениями, а также различными запахами, витавшими в воздухе, и мокрыми, грязными опилками под ногами. Интересно, их сколько раз в день меняют-то?

— Билетов до Ростова нет, — прохрипел динамик кассы, в которой я пытался приобрести билет домой.

Билетов не было ни на один поезд, как на проходящие, так и местного формирования. Я пытался и через простую кассу и через кассу зала ожидания повышенного комфорта. Без разницы, только двадцать рублей зря потратил за вход в него.

Наверное с таким же успехом можно было ехать и в Домодедово, в попытке улететь самолётом.

А не пойти ли мне поговорить с проводниками, помнится, в эту эпоху можно было и договориться. Благо, вон и «Тихий Дон» стоит на втором пути у второй платформы.

Но везде мне отказывали и только одна женщина-проводник посоветовала:

— Молодой человек, а вы в голову поезда сходите. Там два нулевых вагона есть. Кооперативные. У них места вполне могут быть. Но дорого очень у них, — предупредила она меня.

— Спасибо! Спасибо большое, — и я почти бегом рванул в сторону головы поезда, где к составу уже пристраивался красный чехословацкий электровоз.

В голове поезда и, правда, нашлись два вагона ярко-красного цвета с синей полосой, как бы в пику основному составу, где вагоны имели синею расцветку с красной полосой, под цвет казачьих шаровар с лампасами.

— Да, есть одно место, — обрадовала меня молодая проводница, за спиной которой настороженно на меня поглядывал двухметровый мордоворот в чёрной форме с надписью «Охрана». — Одноместное купе, стоимостью восемьсот рублей. — огорошила она меня. — Будете брать билет?

Стараясь не подать вида, что сильно удивлён и озадачен ценой, ответил согласием. Здесь же, перед входом в вагон, и расплатился, получив странный билет, больше напоминавший открытку, и ключ с деревянной грушей на кольце, как в гостиницах, с номером один.

Моё купе, и правда, оказалось первым в вагоне. Из когда-то двухместного мягкого сделали одноместное, выкинув один диванчик и на его место установив шкаф для вещей и тумбу. На тумбе стоял намертво закрепленный малогабаритный цветной телевизор «Сокол», на экране которого жизнерадостный Том гонял не менее жизнерадостного Джерри.

Стол, для того чтобы не мешать пассажиру, также прицепили к тумбе и сделали складывающимся вниз. Прям купе-люкс. Только умывальника с туалетом не хватает. Даже и не припомню были ли у нас в Питере подобные кооперативные вагоны? Да даже и если были, то просуществовали они недолго. Пока МПС, после хаоса и бардака развала, опять не пришла в чувство и захапала всё под себя.

В стоимость билета, оказывается, входил не просто проезд, а еще и питание, ужин и завтрак, а также отдельно, на выбор, три чая или три кофе. Постельное белье нашлось в тумбе, там же нашлись тапочки, два больших полотенца и уютный полосатый халат. Сначала я думал, что халат наш, из среднеазиатских республик, но на найденном шильдике прочел про Китай.

А самоё главное, в двери купе был врезан обычный замок, который я мог запирать на ключ с обеих сторон, что вполне гарантировало безопасность. Еще один плюс кооперативного вагона был в наличии охраны, которая не пускала всяких торговцев, проповедников и сутенеров.

После довольно неплохого ужина, состоявшего из яичницы, парочки сосисок и салата цезарь, меня удивили новостью, что наш поезд опоздает на два с половиной часа. Так как едет через Волгодонск, из-за того, что бастующие шахтёры заблокировали движение на станции Лихая.

…

В Ростов прибыли в час дня. К этому времени я уже успел выспаться, позавтракать и одолеть почти половину книги о приключениях принца Корума. Глянув в здании главного вокзала на расписание пригородных поездов и сверившись со своими наручными Swatch[158] «Tender Too», которые приобрел в Берлине взамен старых ГДРовских часов, я не стал заходить на главный автовокзал, а поспешил на пригородный железнодорожный, где через двадцать минут, если верить расписанию, должна была идти электричка на Азов.

И первыми, кого я встретил, когда влез во второй вагон ЭР-2, были братья Лубенцы.

— Ооо!!! Лис!!! Здорова! — и по очереди, лавируя между мешков и чемоданов, полезли ручкаться и обниматься.

Вместе с ними оказались и их бывшие подруги-немки, а теперь верные жёны. Да к тому же ещё и обе на сносях, месяце на шестом или седьмом точно.

— Ты же в армии. В Германии, — продолжали удивляться близнецы.

— Демобилизовали, по болезни. А вы чего тут с таким количеством вещей, переезжаете куда-то?

Как оказалось, действительно переезжают. После окончания техникума в армию их не взяли, у обоих выявили плоскостопие, зато родное учебное заведение законопатило их на годовую отработку в хутор Бурхановка, откуда и были родом их девушки, а теперь и жёны.

И всё их устраивало, работа, семейная жизнь, сельские немудрёные развлечения. Но сразу после исчезновения СССР, председатель колхоза закрыл им отработку, заявив, «что всё, мол нет страны и ваши направления недействительны, у меня мол, вон, нечем платить своим работягам, а тут вы ещё, так что всё — свободны».

— Ну и куда нам деваться было? — мрачно спросил у меня Андрюха. И тут же сам и ответил, — Только в город возвращаться. Там работа всегда найдётся. А сидеть на шее у тестя с тёщей тоже не дело, у них и так в бараке восемь человек кроме нас жило.

— Съездили к родителям в Азов, — подхватил нить повествования Серёга и согласовали с ними, что они временно на дачу переберутся, а мы в квартире поживём, пока работу не найдём и своё жильё не снимем.

— А как вы в Ростове-то оказались? Что, автобус от вас не ходит что ли?

Оказалось, всё как обычно в нашей стране. Автобус до их населённого пункта не ходил, но на бумаге числился. При Хрущёве было два сельских района, Самарский и Азовский. И вот с Самарского автобус в Бурхановку ходил. А после объединения районов прекратил, хотя в отчётах остался.

И теперь, для того чтобы попасть в районный центр, приходилось добираться или до того же Самарского, откуда ходили автобусы, или электричкой до Батайска, и там ждать электричку на Азов. Всё для людей, одним словом.

— Весело, — согласился я с ними. — Но как вас в Ростов занесло?

— Тесть на тракторе довёз нас до станции Мечётная, там мы сели на электричку из Кущёвки и заснули, — повинился Андрюха. — И проспали и Каялу, и даже Батайск.

— Что такое Каяла? — не понял я.

— У села Самарского железнодорожная станция называется Каяла, — пояснил Серёга. — Мы тоже, первое время, были в крайнем удивлении от местных двойных названий. Вот представь, хутор Бурхановка, а школа в этом хуторе называется Заполосная средняя школа.

Вот так, за взаимными расспросами и рассказами, мы и не заметили как доехали до Азова. Я помог дотащить им баулы до их дома и почти бегом припустил в сторону своего родного. Не заходя со двора, а прошёл со стороны улицы и обомлел.

Вместо трех наших окон была общая пристройка-лоджия из белого кирпича под цвет дома. Ну, бабуля, ну, тихушница, ни словом, ни полусловом не обмолвилась об этом. А ведь это всё она сделала летом, сразу после моего отъезда. Как только разрешение выбила на подобное с горисполкома?

…

Двери мне на мой звонок открыла Оля, и при виде меня застыла как изваяние, видимо, не веря своим глазам.

— Так и будешь мужа на пороге держать? — попенял я ей, отчего он наконец отмерла и с радостными воплями кинулась ко мне на шею.

Занес её на себе в квартиру, захлопнул двери и наткнулся на прифигевший взгляд бабули, которая при виде меня начала мелко креститься.

— Вернулся, — выдохнула та. — Слава тебе, Боженька. Или сбежал?

— Чего ты несешь, старая? Демобилизовали меня, по здоровью. Иди сюда, обниму, — раскинул я руки и заключил её в объятия, где она и расплакалась.

На наши радостные вопли и обнимашки со слёзами из моей комнаты на четвереньках вылез Сашка, которого тут же подхватила Оля и сунула мне.

— Привет сына, — сказал я мелкому, который прибывал явно в шоке от того, что родная мать сунула его неизвестно кому.

Я потерся своим носом об его маленький носик, отчего он фыркнул как ежик и заулыбался во все свои восемь резцов.

— Ня, ма, ба, — выдал он мне наверное весь свой словарный запас, то ли обматерив меня, то ли поприветствовав, и потянул ручки к бабуле. Пришлось отдавать сына. Ничего, у нас теперь впереди много времени, ещё наобщаемся.