Рыжий 2

Глава 39

— Па, ну зачем они так? Я ведь хочу как лучше, а они всё перевирают, — продолжал жаловаться мне по скайпу на журналистов одного российского телеканала Сашка. — Вот, что мне теперь делать?

— А какая у тебя отпускная цена на одну маску?

— Три рубля, всего три рубля! А в аптеках сами владельцы уже накручивают до пятидесяти рублей! А в итоге, виноват я! «Неправильно воспитанный буржуа», — передразнил он кого-то. — У самих нихрена нет заводов с полным циклом, а виноват в этом почему-то опять я…

— Так, сына. Успокойся. Срочно останови отгрузку товара и внеси дополнительный текст на упаковки, а те, что уже произведены, проштампуй им же.

— И какой текст? «Я не виноват!?»

— Не смешно! А текст такой — «отпускная цена с завода три рубля, рекомендуемая цена реализации шесть рублей».

— Ха. Ты думаешь, это их остановит? Да они закрасят или заклеят эту надпись.

— А это уже будут их проблемы! Пригласишь журналистов и покажешь им изменения. А уж они сами горячее раскопают по аптекам и прищучат в получении сверхприбыли аптекарей, и оптовиков. И на всех своих товарах так сделай. Не только на масках.

Моя инсайдерская информация сыну о скорой мировой эпидемии вполне сработал. Два года, почти без остановок, его линии производили средства защиты и к моменту начала «ковида» все склады были переполнены товаром. Отгрузка крупным и мелким оптом шла круглосуточно, и это без учёта, что «Азовская медицинская компания» взяла на себя обязательства о бесплатном снабжении средствами защиты местных, городской и районной больниц.

И всё равно нашлись люди, которые оказались недовольны тем фактом, что предприятие принадлежит человеку с двойным гражданством. В прессе пару раз поднимались темы о возможной национализации компании. Но пока эта идея не получила никакого развития и насколько я помнил из своей прошлой истории, ни одной медицинской компании государство во время пандемии не тронуло. Очень надеюсь на то, что и в этой истории всё будет точно также.

…

Лето 2005 года началось у нас с сыном с поездки в Гларус за его паспортом, который он забыл там после прошлогодней поездки в Италию. Заодно я решил серьёзно поговорить с супругой и узнать причины её столь странного ко мне отношения. А в Россию полетим через Турцию, так даже ближе получается.

Поговорить, конечно, поговорили, но как-то странно.

— Оля. Это что за поведение с твоей стороны? Почему ты меня отвергаешь? У тебя кто-то кроме меня есть? Мне уже надо в «Glaser Waffen»[198] идти и рога покупать?

— Что ты несёшь, придурок? Ты же меня сюда сам, специально, загнал в эту глушь, чтобы я тебе не мешала по проституткам ходить. Что? Скажешь нет?

Короче, погавкались мы с ней основательно. Она ни с того ни с сего решила, что я её разлюбил и сослал сюда. После чего обиделась и вся ушла в работу, игноря меня, семейные отношения и даже детей.

Эти детишки ещё и подкинули дровишек в наш семейный конфликт. Видимо, мы с ней очень громко друг на друга орали, что разбудили и сына, и дочь. Мало того, что разбудили, эти мелкие ещё и пришли к нам в надежде нас успокоить, но видя наши красные от злости лица, вместо этого высказали и своё мнение.

— Па. Если вы будете разводиться, то я с тобой останусь, — выдала нам с супругой наша дочка.

— И я с тобой, — хрипло подтвердил Сашка.

— Почему? — всхлипнула Ольга и разрыдалась.

Не знаю чем бы кончился этот наш семейный междусобойчик, если бы не звонок тёщи. Мама супруги не часто нас баловала своими звонками, во-первых дорого, а во-вторых, пусть сами звонят. Но тут была другая причина. Моя бабушка, Антонина Лисина, угодила в реанимацию городской больницы. Что с ней конкретно произошло никто не знает, родственников в реанимацию не пускают. Была на улице и просто потеряла сознание. Привести в чувство подручными средствами не смогли и вызвали скорую.

Я даже растерялся, не зная что предпринять в данном случае. То, что лететь в Россию мне придётся обязательно, я понимал. Но вот как помочь? Неожиданно подала голос супруга.

— Так, милый, — ехидно обратилась она ко мне. — Собирай манатки и дуй в аэропорт. Чтобы сегодня же добрался до Азова. Узнаешь диагноз и мне перезвонишь.

— Что это даст? — не понял я.

— А я в Цюрих в университетскую клинику поеду. И там ждать твоего звонка буду. Если баба Тоня окажется транспортабельной, то ищи и нанимай медицинский самолёт. А я организую приглашение от клиники, чтобы на въезде ей в паспорте проставили медицинскую визу[199], и оплачу лечение и трансфер от аэропорта.

— Па! Я с тобой! — дёрнулся ко мне Сашка.

— Стоять, — рявкнула на сына Оля. — Ты со мной едешь. Ты её официальный родственник и будешь отвечать на вопросы в клинике. Понял?

— Да, мам, — смущенно потупился Александр. — Извини, я не подумал.

— И я тогда с вами, — пропищала дочка.

— Хорошо, одевайся и собирайся, бегом только. И папу заодно до аэропорта подкинем.

…

За световой день добраться до Азова у меня не получилось. На прямой рейс из Стамбула до Ростова-на-Дону я опоздал, пришлось лететь до Сочи, а там уже пересаживаться на самолет компании «ДонАвиа». Что оказалось очень удачно, именно от экипажа этого самолёта я узнал, что их компания осуществляет и медицинские перевозки. Командир самолёта прямо в воздухе, по рации, связался со своим руководством и сразу после приземления в Ростовском аэропорту меня ждали представители компании.

Видимо, дела в компании шли неважно, что даже в три часа ночи, ради найма одного борта, меня встречала целая делегация. Хорошо, что я, ещё в Стамбуле, распечатал приглашение на лечение, присланное супругой мне на мыло. Оно и стало основным документом для аренды самолёта с экипажем и медицинской бригады сопровождения.

Выбор самолётов, которые можно было с натяжкой приспособить под перевозку лежачих больных, у них был не велик. Всего два самолёта с вип-салоном, «Як-40» и «Learjet 25». Як отпал сразу, так как дальность полёта у него была всего восемьсот километров. А за аренду канадского американца[200] запросили сходу двадцать пять тысяч евро. Деваться мне было особо некуда, поэтому я и подписал с авиакомпанией предварительный договор, и оставил залог в виде пяти тысяч евро. Как хорошо, что догадался взять с собой побольше налички, чек у меня вряд ли здесь приняли бы.

…

Бабуля обнаружилась не в реанимации, а палате интенсивной терапии. Куда её, по словам тёщи, которая почти всю ночь продежурила под дверьми реанимации, перевели уже в сознании, под утро.

Опрос врача реанимации при помощи взятки, ясности в диагнозе не привнес. Анализы были в пределах нормы, электрокардиограмма тоже. Врач выдвинул робкое предположение о гипоксии головного мозга. И на мой вопрос о возможности её транспортировки ответил утвердительно. А когда узнал, куда я её хочу отвезти, то и сам вызвался подготовить необходимые документы для выписки и транспортировки, видимо рассчитывал ещё подзаработать.

Бабушка при виде меня обрадовалась, заулыбалась, прям вся расцвела и ожила.

— Не бросил, примчался. Я знала. Как тогда. Когда я на огороде.

— Тогда я нелегально, через пожарный выход к тебе пробирался, — тоже улыбнулся я, вспомнив тот эпизод. — А сейчас ты чего здесь? Опять камни ворочала?

— Не знаю, внучек. Как свет выключили. Раз и всё. Вот только была на улице, а уже в больнице под капельницей лежу. Даже не знаю, что со мной приключилось. Может, время моё пришло?

— Ты это. Прекращай мне здесь антимонию разводить. Я там уже самолёт нанял, повезём тебя в Швейцарию лечить.

— А пустят меня? Немцы, вон, уже сколько лет прошло, а всё так же на меня зуб точат, не пускают.

— Оля уже договорилась с клиникой в Цюрихе. Тебя там уже ждут. Сейчас отзвонюсь в авиационную компанию, и они пришлют скорую за тобой.

— А откуда у них скорые?

— Сказали, найдут. Ты лучше продиктуй мне, что дома нужно собрать тебе.

— Ага. Ты, главное, воду перекрой, а электричество не выключай, а то у меня в холодильнике куча продуктов. А, может, их выкинуть?

— Я ключи Померанцеву оставлю, пусть он сам с твоими продуктами разбирается. Шмотки какие тебе нужны, и где лежат? И где паспорт твой заграничный?

…

Перелёт и перевозка бабули прошли штатно. Медики, которых нашла авиакомпания, что-то ей вкололи, и она почти все три часа полёта проспала на шикарном кожаном диване. Кроме бабули я прихватил из Азова ещё и тестя с тёщей, пусть моей жёнушке, своей дочери, мозги на место поставят.

В аэропорту Цюриха бабушку уже ждала карета медицинской помощи университетской клиники. Сдав родственников на руки удивленной жёнушки, я рванул в больницу следом за бабулей.

Диагноз, который ей поставили, на все сто процентов совпадал с предположением молодого азовского реаниматолога. Гипоксия головного мозга, плюс общая изношенность организма, что вполне характерно для её возраста. Так как лечебная виза была выписана на два месяца, а Оля уже внесла предоплату, то я согласился на предложение врачей клиники провести не только лечение, но и весь возможный комплекс терапии по предотвращению подобного и укреплению организма.

Известие, что ей придётся пробыть в больнице все два месяца, немного расстроили бабулю. Но я смог её убедить, что для её здоровья это необходимо. К тому же, территория комплекса университетской больницы включала парк, кафешки и даже кинотеатр. Заодно пообещал, что мы будем навещать её почаще. Особенно не терпелось ей пообщаться с Ленкой, внучку она видела всего раз, и то в годовалом возрасте.

Сына, который лишился традиционного летнего отдыха в Азове, я уговорил поехать в местный подростковый летний лагерь «Швейцарской кадетской ассоциации».[201] Хоть из автомата постреляет, где ему в Германии такое предложат? И, как оказалось, эта поездка многое в нём изменило.

Во-первых, он, видимо хвастаясь, рассказал своим новым друзьям, что его родная бабушка, настоящая горная казачка, и воевала с немцами, а сейчас лечиться в Цюрихе. Руководство лагеря, до которого быстро дошла информация о героической русской казачке, посчитало хорошей идеей посетить её в больнице. Бабуля, которой было скучно, отнеслась к звонку внука о посещении её целого взвода юных швейцарских кадетов с пониманием. Саму, частенько, приглашали, как ветерана, выступать перед школьниками. Так что опыт у неё был, а заодно и желание пообщаться.

Я об этом узнал только через две недели, от неё самой. Уж не знаю чем её рассказы поразили детишек и взрослых, но ассоциация договорилась с ней, что раз в неделю к её особе будут привозить кадетов из разных лагерей в рамках патриотического воспитания. К моменту моего приезда у неё уже успел побывать взвод кадетов-девчонок из Цуга. Надарили ей кучу подарков, а клиника даже организовала ей за свой счёт экскурсии по кантону Цюрих. Вот и пойми этих швейцарцев. Как подвиги советской казачки могут повлиять на патриотическое воспитание местной молодёжи?

Во-вторых, Александр, уже после летнего лагеря, заявил нам с Олей, что собирается пойти по стопам матери и стать фармацевтом. При этом уехать в Россию и там создать свою фармакологическую компанию. Мы с супругой полностью его в этом поддержали.