Погребённые

XV. Вершина

Ярость, жажда крови и прыжок вслепую. Мгновенная рвущая боль.

— Гермиона, Гер... ай!

Когти, вцепившиеся ей в бок, пронзившие плоть, охотно выпускающие кровь.

Слабый отчаянный шёпот.

— Драко, я запрещаю тебе умирать. Слышишь?

Тело, накрывшее её, крепкие объятия, ограждающие от нескончаемых ударов. Защитник, сдерживающийся, чтобы не напасть.

* * *

— Грейнджер. Грейнджер!

Первое, что Гермиона поняла, открыв глаза, — её стошнит в любой момент.

— Будешь блевать, делай это в другую сторону, — протянул голос, от которого захотелось что-нибудь вдребезги разбить об стену.

Малфой стоял рядом на коленях и щипал её за плечо, чтобы разбудить. Гермиона замахала на него руками, отвернулась, и скромное содержимое её желудка вылилось на кучку веток сбоку.

«Очаровательно», — сухо бросил голос в голове, Гермиона подпрыгнула, с опозданием понимая, что настоящий Малфой-то молчал. Вытерев рот рукавом, она стиснула зубы и заставила себя подняться, с осторожностью наступая на раненую ногу. Чизвик, видимо, исцелил ей лодыжку, пока Гермиона валялась в отключке, но сделал это из рук вон плохо. Теперь можно было ходить, но в мышцах чувствовались болезненность и стеснение, а кости будто раздробили на миллион осколков и скрепили заново.

— Пойдём уже, — нетерпеливо позвал Малфой, указывая на дверь.

Её зрению еще не вернулась чёткость. Эффект от тумана Чизвика сошёл на нет, а вместе с ним и неестественная радость. Гермиона не смела посмотреть на Малфоя из-за страха поддаться бессильному гневу. Сражаясь с неприглядным гнездом на голове, лишь бы не лицезреть придурка, она без слов выбралась из жилища Чизвика.

Малфой шёл следом, но Гермиона показательно зашагала быстрее, расправив плечи и задрав подбородок. Если он думал, что может вновь увязаться за ней и отпускать колкости по пути после того, как бросил ее без зазрения совести, то глубоко заблуждался.

— Не хочешь рассказать, куда ты мчишься? — закричал из-за спины Малфой.

Гермиона лишь раздражённо фыркнула. Рука Малфоя опустилась ей на плечо, она стряхнула её агрессивнее, чем собиралась.

— Предупредила бы, что сотрясение мозга делает тебя ещё стервознее, — не выдержал он, и на этом Гермиона круто развернулась.

— Сгинь, Малфой, — прошипела она, с угрозой наступая на него, так что он и правда попятился.

— Не говори, что ты злишься из-за Чизвика.

— Какую часть слова «сгинь» ты не понял?..

— Он угрожал меня убить, если ты не расслы...

— Ой да, испуганный старик, так страшно, так стра...

— Ну сейчас-то я здесь! — взорвался Малфой, и Гермиона замолчала. На его лице решительность смешалась с несговорчивостью. Сдвинув брови, она оглянулась на покинутое жилище.

— Как ты прошёл мимо Чизвика?

— Перерезал горло, когда он отвернулся.

Ахнув, Гермиона впилась ногтями в ладони.

— Потрясающе! Нападать со спины — как благородно!

— Это шутка, Грейнджер. Я дождался, пока он уйдёт на охоту.

— Значит, в следующий раз, когда меня утащит сумасшедший, я могу рассчитывать, что ты сядешь на зад и опять будешь ждать?

— Я не... — Малфой прикусил язык и с дрожью вдохнул, выражение в его глазах вдруг изменилось. — Ты не можешь на меня рассчитывать, Грейнджер. В какой сказке ты живёшь?

У Гермионы опустились плечи. Он был прав, а она вела себя нелогично. Их сотрудничество породила необходимость, и будет опасно считать, что Малфой прикроет ей спину. Непонятно, с чего вообще взялась мысль, что он поможет.

— Я не питаю иллюзий, Малфой. Просто жду, когда ты отстанешь и уйдёшь, как я попросила.

Малфой не дрогнул. Даже не пошевелился. Лишь кадык поднялся и опустился — он сглотнул. Как будто с трудом.

— Ну, не повезло тебе, значит. Нас закинуло сюда, и с этим придётся разбираться. Я ушёл бы, если было бы куда.

Ответа не нашлось. Голова гудела, во рту пересохло, как в пустыне. Гермиона облизала губы — взгляд Малфоя проследил за движением. Затем она развернулась и начала взбираться вверх по горе, а он держался на расстоянии, распространяя ауру крайнего неудовольствия.

Подъём проходил медленно и тяжело. Склон горы с каждым шагом становился всё круче, а едва они преодолели первый хребет и выбрались из завесы низко висящего тумана, от растений остались чахлые пучки травы, а под подошвами заскрипели мелкие камни и заскользила земля. Гермиона смотрела вперёд, представляя, что на вершине горы её ждёт сказочная награда: быть может, «Нора» или гостиная Гриффиндора. Улыбки на лицах и тепло камина.

Когда она без сил упала на самой вершине, занимался рассвет. Искусственное солнце окрашивало горизонт в насыщенно-розовые и оранжевые оттенки с вкраплениями тёплого желтого цвета. Захватывающий дух вид никак не отозвался в Гермионе. Когда Малфой у неё за спиной затащил себя на последний валун, она склонила голову и нахмурилась, разглядывая такой близкий заколдованный потолок. Маскирующие его заклятия поражали качественной работой.

До потолка можно было достать рукой, но глаза видели самое обычное небо. И всё же...

С потолка отвалились какие-то крупинки и попали ей на нос.

— Мерлиновы панталоны! — завопила Гермиона.

Малфой прикинулся, что ему ничуть не интересно, что же такого она поняла. Это было сделано из вредности, Гермиона не повелась на провокацию.

— Посмотри! Знаешь, что это значит? Мы... Мы под землёй!

Малфой скрестил руки.

— Да неужели? Столько времени обнималась с книжками в библиотеке, но не знала, что Министерство под землёй?

— Конечно знала. Но я думала, нас куда-то переместило. Здесь же горы, пещеры...

Малфой пожал плечами.

— В тот же Большой зал поместится мелкий город.

— Это... да... Откуда ты знаешь?

— «История Хогвартса», глава семнадцать. В период Ренессанса директор школы воссоздал в Большом зале итальянскую виллу. Хотел впечатлить студентку, за которой ухаживал.

Гермиона пялилась на него полных десять секунд.

— Ты читал «Историю Хогвартса»? Когда?

— Да какая разница? Она же входила в список для первогодок.

— Я... ты... да. Гм, очевидно, это возможно. Я просто не понимаю почему и зачем. — Она задумчиво подняла глаза к небу. — Интересно, можно ли прокопать туннель на свободу?

Гермиона подняла руку и запустила пальцы в мягкую землю, Малфой нахмурился, а затем по её пальцам прямо к сердцу прошёл разряд, и она закричала.

* * *

Три пары лодыжек, выглядывающие из-под подола мантии-невидимки. Нетерпеливое шарканье.

— Мы точно туда пришли?

— Рон, если ты спросишь это ещё раз, я тебя...

— Тш-ш, кто-то идёт.

Надвигающиеся шаги, легкий стук каблучков по брусчатке. Мерцание светло-золотистых волос и шелест шёлка.

— Кто здесь?

Напыщенный взмах мантией и ох. Высокая женщина напротив невысокого парня с неряшливыми чёрными волосами, невысказанные слова на кончике её языка.

— Вы ведь ищете Драко?

— А вы, полагаю, грязнокровку Грейнджер?

— Следите за...

— Да, мы ищем Гермиону. Вам придётся уйти: у нас здесь встреча, может быть опасно.

— С Первой палочкой и его помощником. Мой человек уже внедрился к ним. Самонадеянным детям в это лучше не лезть, а ко мне не стоит относиться снисходительно. Уходите немедленно.

Недвусмысленное молчание.

— Правда думаете, что заставите нас уйти? Нам лучше объединить усилия.

— Не стоит мне угрожать.

— Джинни, опусти палочку. Всё просто. Вы же хотите вернуть сына? Шансы на успех повысятся, если мы поделимся информацией.

Тяжёлая тишина. Холодный взгляд и сдержанный кивок.

— Моя информация, Поттер, потребует платы.

Лёгкая гримаса.

— Назовите цену.

* * *

Когти, вцепившиеся ей в бок, пронзившие плоть.

Холод.

Тьма.

Холод и тьма, пламя и кровь, бесконечный цикл. Глаза Гермионы были широко распахнуты, но не видели, как Малфой подскочил к ней и дёрнул за руку, отрывая от зачарованного потолка. В груди распространялся ужас, вворачивающийся всё глубже и глубже в душу.

Будто кто-то приставил палочку к головам её родителей с намерением убить, а она ответила: «Ну давайте, какая мне разница? Они для меня никто». Будто Рон вырвал из груди сердце, чтобы спасти её, а Гермиона расхохоталась и растоптала его каблуком. Будто Гарри требовалась помощь, а она отползла в тени, испуганная и желающая сбежать. И всё же... ощущение было гораздо хуже этого. Нестерпимый стыд, горе и выворачивающая боль.

Перед глазами всплывали воспоминания обо всех ее худших поступках: о дне рождения, когда ей исполнилось семь и она случайно подожгла девочке волосы после того, как та обозвала Гермиону книжным червём; о дне, когда стёрла родителям память и бросила, пока они не пришли в себя; о ночи в палатке спустя пару недель после ухода Рона, когда она собрала все вещи и застыла, наблюдая за спящим Гарри, уверенная, что вот сейчас оставит его, только чтобы опомниться, на цыпочках прокрасться в кровать и ни единой живой душе никогда не признаться в минутной слабости...

Гермионе хотелось содрать с себя кожу, не видеть, не видеть этих образов, но они всё крутились в голове. Малфой тряс её, но она едва его замечала. Вцеплялась ногтями в шею, в лицо, в руки, рвала блузку.

«Всезнайка Грейнджер! Всезнайка Грейнджер!» А затем — пронзительные крики.

«Гермиона, солнце, что ты делаешь? Зачем ты достала палочку?»

Лицо Гарри, обеспокоенное даже во сне, тяжесть мира на его плечах...

— Хватит! — услышала Гермиона собственный крик и упала на колени, взрыла пальцами землю, ломая ногти. — Я не могу, хватит!

Визги. «Гермиона, солнце, что ты делаешь?» Спящий Гарри.

— Останови это!

Малфой хлёстко ударил её по щеке. Гермиона даже боли не почувствовала, лишь тепло на коже, но лицо Малфоя перед глазами стало чуть-чуть чётче. Она зацепилась за него мыслями, как за якорь в реальность.

«Гермиона, солнце?»

— Сосредоточься, Грейнджер, сосредоточься, блядь! — повторял Малфой. — Что происходит? Разберись!

Что-то страшное. Что-то невыносимое. Очень умное и сложное проклятье. Гарри ведь описывал похожие эффекты у Дамблдора, когда они искали в пещере крестраж. Проклятье, которое доводило до слёз, заставляло терять рассудок и заново переживать ужасы, запрятанные глубоко внутри.

— Я как будто... хочу умереть, — прохрипела она. — Вижу и вижу... разное. Плохое.

Возможно, проклятье рассеется само. Возможно, нужно лишь переждать.

Словно в ответ на искру надежды в сердце вцепилась ледяная рука, сжала, и Гермиона завизжала, впиваясь пальцами в предплечья, осыпая себя ударами по голове. Этого было мало, поэтому она нырнула в карман, вытащила палочку и застучала ей по земле — может, сломается наконец эта — глупая — бесполезная — штуковина.

— Прекрати! Да прекра... Чёрт!

С ней кто-то разговаривал. Малфой. Гермиона моргнула. Неужели у неё галлюцинации? Малфой сцепил руки у неё за шеей и растирал кожу движениями вверх-вниз, согревая и посылая мурашки по позвоночнику. Он поднял руку и провел пальцами по её векам, смыкая их, а другой надавил на лопатки, выводя из скрюченного положения.