Сила, способная изменить мир. Гармония

– Да. Как и Гарудал – в «Голове Рунаана». Ты хочешь поговорить с Панфуцием?

– Да, – она поднялась из-за стола. – Узнаю, что именно изменилось в Гарудале, и когда это началось.

– Уверена? – Лао Кан тоже поднялся. – Панфуций, как бы это сказать, странный… Немного необычный для человека.

– Нет времени на все эти расшаркивания. Спрошу, что мне надо, и всё, – она вышла, направляясь в потоке людей в сторону гостиницы. – Если ты прав, и предатель будет ждать до финала, то эти пять дней – большее, что есть у нас и вот у них, – она махнула рукой на людей. – Мне кажется, или людей стало больше? И я краем глаза видела какие-то повозки.

– Это прибыли люди из ближайших поселений, – Лао Кан старался не отставать. – Совет распорядился перевезти людей в гавань. Тут безопаснее.

– А как же не поднимать панику?

– Так паники и нет. Здесь собрались лучшее бойцы, рядом живёт Рунаан. Лазурная гавань – самое безопасное место в Аньшу. Люди знают, что здесь их будут защищать, а многие и сами обучены воинскому ремеслу. Если демоны нападут – здесь они встретят достойный отпор.

– Ты поэтому здесь, а не с Сюрен? – она внимательно глянула на мужчину.

– И поэтому тоже, – он кивнул и показал на брошь, что была приколота к вороту рубахи. – Мастер Раон принял меня обратно в Белый Лотос. Защищать людей – мой долг. А Сюрен по-прежнему не хочет показываться мне, пока кожа не станет такой, как была раньше. Я попросил мастера присмотреть за ней. Она в надежных руках.

– Так о чём ты хотел со мной поговорить?

– Да не то чтобы прям хотел, – мужчина смущённо улыбнулся. – Я патрулировал улицы и заметил тебя. И вид у тебя был такой… Будто ты готова была жечь людей живьём, вот и решил отвлечь тебя.

– Нормальный у меня был вид, – она отвела взгляд. – Просто торопилась.

– А вообще, тебе бы поговорить с Лан Роу. Она не желает тебе зла. Я в какой-то мере понимаю тебя. Ты потеряла кого-то, кто был тебе дорог?

– С чего ты взял?

– Взгляд. Глаза, как известно, зеркало души. Слова могут лгать, а взгляд – никогда. У тебя такой взгляд, будто внутри что-то треснуло. Тебя штормит внутри.

– Глупости, – она рассерженно отмахнулась.

– Нет, не глупости. Ты делаешь вид, что всё хорошо, а внутри тебя разрывает от эмоций. Я сам прошел через это. Я знаю каково это, когда тебя ломает сама жизнь. Она делает это без шума, без криков, без слёз, незаметно… Просто одна за другой рвутся все связи. И самое страшное, что ты сама их рвёшь. Своей грубостью, злость и отчуждением. Тебе может казаться, что ты одна, что никто тебя не поймёт, что никто не поможет, но это не так. Всё может наладиться. Мне и Сюрен помогла ты. И обязательно найдётся тот, кто поможет тебе. Не может быть иначе. Но нужно будет усмирить свой гнев и впустить того, кто предложит помощь. Ты так поглощена тем, что случилось в прошлом, что не видишь перед собой будущего.

– Я не знаю, смогу ли исправить то, что натворила…

– Ты не одна, просто знай это. Есть те, кто окажет тебе помощь, кто поддержит и выслушает. Просто дай Лан Роу возможность, она и вправду делает всё, что может. Она не показывает виду, но ей самой очень трудно.

– Думаешь? – она заинтересованно глянула на мужчину.

– Я давно её знаю, – он кивнул. – Лан Роу никогда не стремилась стать посредником. Она всё время тренировалась, оттачивала навыки, но к власти не стремилась. Потом я ушел из Лотоса, и весь груз ожиданий мастера лёг на неё. А теперь ей нужно поддерживать гармонию в Аньшу… Лан Роу ведь совсем недавно стала посредником. Всего месяц как. И уже столько всего случилось: и демоны, и кумихо, и предатель.

– Ладно, я чуть позже найду её, – устало согласилась Аньюриэль.

– Лан Роу пока не в гавани – отлучилась по своим делам сегодня на рассвете. Обещала вернуться завтра.

Анью кивнула. Так даже лучше – у неё будет время, чтобы обдумать что сказать. Они уже подходили к гостинице, когда двери распахнулись и навстречу им вышел Ходон. Встретившись с ней взглядом мужчина улыбнулся и кивнул. Анью кивнула в ответ. Лао Кан окинул Ходона внимательным взглядом.

– Это мастер Зодо решил? – спросил Лао Кан.

– Нет, – Ходон покачал головой. – Я решил идти своим путём.

– Удачи, – Лао Кан улыбнулся.

– Благодарю, – Ходон приложил кулак правой руки к ладони левой и поклонился, после чего поправил ремень заплечного мешка и ушел.

– Я не понимаю, о чём сейчас вы говорили… – Анью растерянно смотрела вслед бывшему сопернику.

– Ходон ушел из Алой Хризантемы. Полагаю, мастер Зодо в ярости. После нападения демонов от него ушел лучший ученик, да и сын, к тому же…

– Думаю, у него всё получится, – Анью улыбнулась. – Ходон сейчас выглядел так, будто снял с себя тяжкий груз.

– Панфуций остановился в гостинице. Кто-нибудь из работающих там девушек проводит тебя, – Лао Кан улыбнулся. – А мне надо продолжить патрулировать. И не забудь, что сегодня и, если победишь, то и завтра у тебя бои. Если ты не передумала участвовать.

– Можешь поставить на меня, – она улыбнулась в ответ и открыла дверь гостиницы.

***

«Голова Рунаана» не просто так считалась самой дорогой из гостиниц Лазурной гавани. Всё вокруг разве что не кричало о роскоши. Мягкие ковры, резная мебель, картины и гобелены с великолепными изображениями природы и прекрасных воительниц. От множества позолоты и красивых безделушек рябило в глазах. Персонал был настолько вежлив и предусмотрителен, насколько это вообще возможно. Уточнив у мастера Панфуция, готов ли он принять гостью, Аньюриэль проводили в номер, поинтересовались, не желает ли она что-нибудь, и удалились, даже не оставшись подслушивать под дверями.

Солнечные лучи пробивались сквозь оконный витраж и яркими бликами ложились на пол. В комнате пахло благовониями. Приятный запах напоминал что-то древесное, но она не могла понять, что именно. Аньюриэль, поджав ноги на аньшуйский манер, сидела на небольшой подушке и смотрела на того, кого называли Панфуцием. Когда Лао Кан сказал о том, что этот человек не совсем обычный, он забыл упомянуть, что Панфуций – вообще не выглядит как человек. Перед ней на стене висел свиток пергамента, на котором чернилами был нарисован портрет мужчины с густой бородой и мохнатыми бровями. Абсурдность ситуации заключалась в том, что лицо на портрете было подвижным.

– Вот уж не ожидал таких гостей, – портрет улыбнулся и подмигнул ей. – Сама леди-рыцарь пожаловала – будущий соперник моего Гарудала. Вольный ветер, что залетел в нашу гавань и обратился ураганом. Помнится, Зодо смеялся над вами, пока вы не уничтожили его Ходона.

– Он был интересным соперником, – она постаралась улыбнуться как можно вежливей. – Вы из-за этого ругались с мастером Хризантемы?

– Ох, это! Пустяки. Поспорили, чей мальчишка победит, – Панфуций изобразил печальный вздох. – На неплохие деньги поспорили, между прочим. Ходон проиграл, а мой Гарудал прошел дальше. Я намекнул Зодо, что уже готов получить причитающийся мне выигрыш, но тот разразился бранью. Дескать, не Гарудал одолел его чемпиона, и деньги мне причитаются лишь в том случае, если Гарудал сможет одолеть тебя.

Даже мастера наживаются на турнире…

Он со смесью любопытства и разочарования рассматривала Панфуция. Аньшу поражал её своей культурой, людьми, развившими в себе талант к управлению энергией, и необычными способами применения кровавой магии. А в том, как именно закрепили душу в свитке, можно было и не сомневаться. Но только аньшуйцы могли догадаться поместить душу в столь хрупкий сосуд.

– Магия крови разве не запрещена в Аньшу? – она выразительно изогнула бровь.

– Сила – это лишь сила. Во благо её использовать или во вред – каждый решает сам. Увы, старость, как и смерть, неизбежна. Когда данный мне богами сосуд износился и стал непрестанно болеть, я решил сменить его, чтобы продолжать постигать прелесть мироздания, не отвлекаясь на страдания. Жизнь – это ведь не только битвы и медитации, как думают многие мои земляки. Это сладость спелого персика, звон полых стволов бамбука, аромат сандала, не говоря уже о других, более чувственных, удовольствиях. Я говорил, говорю и буду говорить, что лишь в счастливом теле может быть счастливый дух, способный к самосовершенствованию. Познавая жизнь, преображаешься душой и телом. Буквально воспаришь. И мой Гарудал – живое тому доказательство.

– Стало быть, – она задумчиво покивала. – Отбросив тело, ты стал счастливее?

– Какие твои годы, девочка. Однажды, пусть и через очень много времени, но и ты состаришься. Начнёт ломить поясницу, и колени будут ныть перед грозой. Однажды, ты начнёшь ценить прожитый день просто за то, что у тебя ничего не болело, тогда и вспомнишь мудрого Панфуция. Впрочем, твой народ живёт долго, и ты ещё познаёшь сладость жизни, а пока я хочу попросить тебя кое о чём.

– И о чём же? – удивилась Аньюриэль.

– Я хочу, чтобы ты одолела Гарудала.

Она удивленно смотрела на Панфуция. Тот был настолько серьёзен, насколько это вообще может передать нарисованное лицо. Не было похоже, что над ней насмехаются, но в услышанное просто не верилось.

– Он же твой ученик.

– Да, я ещё не впал в старческое слабоумие, так что нет нужды напоминать мне о столь очевидных вещах.

– Это связано с тем, что Гарудал изменился? Или с той ссорой, что была между вами? – настороженно поинтересовалась чародейка.

– Ох, как быстро разлетаются слухи в Аньшу… – Панфуций по-доброму улыбнулся. – И вправду, конфликт имел место. Многие в Аньшу скажут, что я учу своих последователей лени и всяческому потаканию низменным потребностям, но это не так. Я учу их брать лишь то, что нужно, не более. Многие мастера говорят об аскезе, но я лишь предлагаю отказаться от излишеств. Лишь тогда, когда у тебя есть то, что нужно, и ты не стремишься к большему, тогда ты познаёшь лёгкость бытия. Но есть те, кем руководит страх или алчность. Им нужно больше, и больше, и больше.

– Так Гарудал поддался алчности?

Так это всё-таки он – предатель?

– И да, и нет. Гарудала одолела гордыня. Он начал красоваться перед зрителями, упиваться собственным превосходством. Каждый полёт – как фейерверк. Прежде он проживал каждый миг будто жизнь, чувствуя её всем своим естеством, а сейчас… Побеждать на арене для него стало слишком важно, а проигрыш воспринимается как абсолютное поражение. Ему важно видеть восторг в глазах окружающих. От гордыни он отяжелел, уже не в силах подняться высоко в небо. Скоро и вовсе не взлетит. Вот я и подумал, что тебе точно должно хватить силы и мастерства, чтобы выбить из него всю спесь. Вернуть, так сказать, с земли обратно в небо.

– Ты же деньги на него поставил…

– Ты про спор с Зодо? Ничего страшного. Так как оба наших бойца тебе проиграют, то каждый останется при своём.

– Победить значит… – она задумчиво смотрела в стену, чуть выше Панфуция.

Проигрывать Аньюриэль, при любом раскладе, не планировала. Что уж тут поделать, но в отношении победы или поражения, гордости у неё будет ничуть не меньше, чем у того же Гарудала. Если уж выходить на арену, то только ради победы. Хотя сейчас речь была не об этом. Если верить словам Панфуция, то Гарудал – зазнавшийся мальчишка, погрязший в ощущении собственного превосходства над окружающими. Мог ли он связаться с демонами?