На том стоим

Глава двадцать четвёртая — Начало положено

Она открыла глаза, почувствовав под ногами опору, которой ей всегда так не хватало во время перемещений.

Гарри с выражением полного раскаяния на лице подал руку.

— Это просто свинство с твоей стороны! — отчитала его Грейнджер, но протянула свою ладонь. — Зачем быть таким упрямым ослом? Слава Богу, здесь такая метель, что даже приземлись мы перед носом какого-нибудь магла, он бы не заметил.

— Или принял нас за небесных ангелов, — со слабой улыбкой сказал Поттер, подняв глаза на цветные витражи церкви.

В прошлый раз Гермиона вела его вперёд, ведь он едва мог найти в себе силы двигаться, охваченный тревожными мыслями и трепетом перед могилами своих родных. Гарри отлично помнил обелиск под белой шапкой снега в центре площади, но вот он стоял на том же месте, что и при прошлом визите сюда, но не находил каменных изваяний. Волдеморт ещё не являлся в Годрикову Впадину, никто не произносил смертельных заклинаний над Поттерами. Эти мысли наполнили сердце Гарри теплом и надеждой. Ему безумно захотелось отправиться к Альбусу Дамблдору и всё-всё ему рассказать, но порыв сошёл на нет.

— Идём, — шепнул он и потянул Гермиону за собой. В глазах Гарри предательски защипало, когда он подошёл к калитке, за которой находился целый и невредимый коттедж. Поттер уставился на окна, где надеялся увидеть силуэты мамы и папы, совсем юных и беспечных, но за занавесками была темнота. Гарри моргнул, почувствовав, как по щеке заскользили горячие слёзы разочарования. Он утёр рукавом лицо и шумно вздохнул.

— Возможно, они отправились к друзьям, — тихо сказала Гермиона, понимающе сжав его плечо.

— Ага, — Гарри быстро отвернулся. — Наверное, ты права. Мы можем постоять тут немного?

— Разумеется.

В белоснежной тишине Гарри и Гермиона замерли напротив дома Поттеров.

Гермиона молчала, обдумывая всё, что произошло с ними в последнее время. Ещё утром она проснулась у себя дома, накормила встревоженного чем-то Живоглота, и всё, что её волновало — это подарок Полумне на приближающийся день рождения и экзамены Гарри! Хогвартс! Она пообещала сходить с Роном на фестиваль летних цветов! А теперь даже самого Рона на свете не было…

В Годриковой Впадине царила зима. Казалось, сам воздух здесь заполнен воспоминаниями.

Гарри, засунув руки в карманы, не сводил глаз со своего дома. Столько раз он пытался представить себе, как бы жил здесь, каким был коттедж до разрушения, сколько друзей семьи Поттеров мог вмещать… Теперь эти видения стали ещё ярче, ещё реальнее, ещё отчётливее. Всё, что Гарри представлял себе в мечтах — перед ним.

Поттер почувствовал, что за ними с Гермионой кто-то наблюдает, и обернулся. Судьба смеялась над ним, не иначе. Со стороны площади к дому приближалась закутанная в шаль пожилая дама с тростью. Она нахмурилась и поджала губы, подойдя ближе.

— Что это вы здесь делаете? — спросила Батильда Бэгшот. — Кто вы такие?

Гермиона сильно сжала ладонь Гарри, то ли от страха, то ли ещё от чего.

— Простите. Здесь проживают Джеймс и Лили Поттер?

— Мы их дальние родственники, — вставила Грейнджер.

— Джеймс — да, — ответила Батильда. — Но никакой Лили Поттер я не знаю.

— Нет? — удивилась Гермиона.

— У неё рыжие волосы и яркие зелёные глаза, — сказал Гарри, старательно пряча своё лицо под капюшоном, уповая на подслеповатость миссис Бэгшот.

— Вы говорите о подруге Джеймса. Я с ней незнакома. Видела несколько раз.

— Вы не знаете, где сейчас может быть мистер Поттер? — спросил Гарри.

— Полагаю, дома. Отдыхает после обеда. После смерти Дореи Карлус заметно сдал.

— Ч-что? — у Гарри пересохло во рту от изумления. — Вы хотите сказать, что мой де… то есть, э-э... отец Джеймса ещё жив?

Батильда закашлялась и натянула шаль до самых глаз.

— Вот что я вам скажу, молодые люди: уходите! Время сейчас тревожное. Много проходимцев развелось среди волшебников. Джим — славный мальчик и доверчивый, что бы там не говорили. Уходите! — гораздо увереннее повторила миссис Бэгшот. — Или я вызову мракоборцев.

— Не надо. Мы уже уходим, — прошептала Гермиона.

Гарри не хотел уходить, но Грейнджер непреклонно тянула его назад.

Они отошли довольно далеко, и чуть сгорбленная фигура Батильды исчезла из вида.

— Мой дедушка ещё жив, представляешь? — скорее самому себе, нежели Гермионе сообщил Гарри, шагая сам не зная куда. Ему вдруг стало одиноко и тоскливо. Он был так близко к родному дому, но не мог войти внутрь, не мог увидеть лица родных, вообще ничего не мог.

На Годрикову Впадину давно опустилась ночь. Огни в домах гасли, но на улице было светло благодаря праздничной иллюминации.

Гарри ощущал страшный голод. Он ничего не ел с самого утра, если не считать жутковатый заказ в лавочке Аберфорта. Сейчас бы пригодились даже засахаренные ананасы миссис Уизли. Как же давно это было? А было ли?

Со стороны ближайшего особнячка повеяло луковым супом. Желудок Поттера будто учуял это и решил напомнить о себе. Ох, а какой волшебный французский луковый суп умел варить Кикимер! Ничего вкуснее Гарри не ел даже на обедах в «Норе».

— Нам просто не повезло, — сказала Гермиона.

— Если бы после каждого раза, когда я это слышу, давали монету, быть мне богаче Малфоя.

— Нам… надо позаботиться о ночлеге. Я понимаю, что «Кабанья голова» далеко не самое уютное место…

— Это слабо сказано.

— …но другого плана у меня нет. Ничего на ум не приходит.

— Я бы хотел отправиться на Гриммо.

— Что? Зачем?!

— Поесть суп.

— Извини? — вздёрнула брови Гермиона. — Гарри, ещё одна шутка — и я устрою истерику прямо здесь!

— А-а, — отмахнулся Поттер. — Не обращай внимания. Глупости лезут в голову. Но на Гриммо я, правда, собираюсь наведаться. Может быть, мы сможем застать Сириуса…

— Гарри! — закипела Гермиона. — Я уже объясняла тебе, что временные петли невероятно опасны и…

— Да знаю я! Знаю! Мы об этом сотню раз говорили. Там есть одно неприметное кафе на другой стороне улицы. Мы можем просто посидеть там и понаблюдать. Никому от этого не будет плохо, ведь так?

Грейнджер недовольно вздохнула.

— Так? — напирал Гарри.

— Если оно там есть. Это кафе, — пробурчала Гермиона, и лицо её вновь потемнело. — Этот мир отличается от нашего, не забывай.

— Я помню, но спасибо, что постоянно напоминаешь…

* * *

Кафе оказалось вполне приличным заведением и работало круглосуточно.

Гермиона чувствовала себя ужасно неловко из-за трансфигурированных из салфеток магловских денег и ёрзала на жёстком стуле.

— Брось! Лишний фунт не нанесёт непоправимого ущерба экономике Британии, — сказал Гарри, уплетая за обе щеки принесённые официанткой блинчики. На вкус они были ничего, хотя никогда не сравнятся с тем произведением искусства, которое на зачарованной сковороде творила миссис Уизли.

Сейчас у Молли полно хлопот — маленькие дети. Да ещё, по словам Артура, она подхватила какую-то волшебную болезнь из-за магической пены. Гарри представил маленькое кислое личико Перси и…

— Джинни! — воскликнул Поттер.

Гермиона подняла на него глаза.

— Она ещё не родилась, Гарри. И Рон, он… — она умолкла на полуслове.

У Поттера резко пропал аппетит. Почему же он не подумал об этом раньше? Его разум был так поглощён возможностями, представленными ему диковинным изобретением, украденным Теодором Ноттом, что он совершенно забыл о том, ради чего стоит всё оставить так, как есть. Джинни… Гарри затопило чувство стыда. Он не вспомнил о своей девушке ни разу за весь день! Немыслимо! Неужели последние события настолько выбили его из колеи? Кажется, нет. Он знал, что способен рассуждать вполне здраво. Но Джинни в этом мире нет… Неужели ему придётся принять это, смириться с этой ситуацией? Как сжиться с тем, что она осталась в прошлом, или в будущем… Как правильно? Гарри запутался. Наверное, Гермиона размышляла о том же, потому что на её лице отпечатались тоска и безысходность.

— Ты ведь хочешь попытаться их спасти? — спросила Грейнджер, сжав салфетку пальцами. — Твоих родителей, Сириуса, Дору…

— Мы могли хотя бы попытаться. Это такой шанс…

— Не знаю, Гарри, столько всего может пойти наперекосяк. Профессор Дамблдор это бы не одобрил.

— Однажды он сказал мне... что у меня горячая голова. А ты... ты, вроде как, меня сдерживаешь.

— Вот-вот!

— А ещё, что не надо жалеть умерших, — задумчиво произнёс Гарри, вспоминая фигуру профессора в тумане вокзала. — Надо жалеть живых, делать так, чтобы стало меньше искалеченных душ, меньше разбитых семей... Я не смогу жить, зная, что мог спасти их всех, но даже не попробовал, — уже не так уверенно пробормотал Поттер. — Потом… мы здесь, и на это уже никак не повлиять.

Гермиона слишком хорошо помнила выражение лица друга, когда тот хоронил Добби, стоял на продуваемом всеми ветрами кладбище над могилой Люпина — последнего из Мародёров. Грейнджер подыскивала возражения, но за минувший день так вымоталась, что не имела сил на препирательства. Да и зачем? Гарри прекрасно понимал всё сам.

— Давай, поговорим об этом утром, — примирительно предложил Поттер. — Сейчас у меня голова вообще не варит.

Он перевёл взгляд на окно и протёр запотевшее стекло третий раз к ряду. На другой стороне улицы стоял могучий особняк Блэков с покрывшимися инеем стёклами.

На фоне дома отражалась обстановка кафе, угрюмая физиономия самого Гарри и профиль задумавшейся о чём-то Гермионы.

Глаза Гарри медленно закрывались. Фонарь возле дома под номером 11 мигал, и Поттер моргал ему в такт. Внезапно что-то пошло не так. Фонари сдвинулись с мест и поплыли навстречу друг другу, сливаясь в одно пятно. Сон Гарри как рукой сняло.

— Гермиона!

— Что такое?

— Дом! Он пропал!

Они высыпали наружу и уставились на сплошную кирпичную стену между домами 11 и 13. Особняк Блэков растворился в воздухе.

— Это невозможно, — пробормотал Гарри. — Мы же посвящены в тайну Фиделиуса!

Гермиона пыталась сообразить, что же произошло у них на глазах.

— Погоди, — с присущим ей спокойствием сказала она. — Фиделиус наложил Дамблдор, когда Сириус позволил устроить в доме Штаб Ордена Феникса.

— Ну и?

— Но до этого особняк тоже был спрятан от волшебников целых тринадцать лет. Это минимум. Наверное, что-то произошло в доме прямо сейчас. Сириус что-нибудь рассказывал тебе об этом?

«Что-то произошло, — повторил Поттер. — Ну конечно! Отец Сириуса наложил на дом целую кучу самых заковыристых заклятий». Гарри вспомнил давний разговор с крёстным напротив гобелена с фамильным древом Блэков. Этот дурацкий прожженный гобелен целыми днями торчал перед глазами. Ни с одного предмета в доме Кикимер не убирал пыль так старательно.

— Сегодня восьмое января, — произнёс Гарри. Почему-то в голову настойчиво лезли вензеля и ленты с генеалогического древа благороднейшего и древнейшего семейства.

— Уже девятое, — поправила Гермиона. — День рождения профессора Снейпа, — добавила она машинально.

Выражение лица Гарри мгновенно изменилось с задумчивого на беспокойное.