На том стоим

Глава тридцатая — Удача и разочарование

Гермиона наколдовала плед, забралась с ногами в кресло и достала часть волшебного прибора, чтобы в который раз осмотреть каждую деталь, осмотреть трепетно и бережно, как любимую игрушку из детства, что несколько лет пролежала в коробке на чердаке. Вот царапина с обратной стороны диска, а вот острый краешек, об него можно порезаться до крови. Гермиона осторожно провела по нему кончиком пальца и вздохнула.

— Что случилось? — спросил Регулус, опустив руки на спинку кресла. — Тяжкие вздохи Гарри я ещё как-то могу понять. Он, бедненький, даже пятку почесать не может, и помочь ему мы, увы, бессильны.

Гермиона подняла голову и улыбнулась. Блэк был предельно вежлив все эти дни, если не считать неожиданных острот, предметом которых могло стать всё, что угодно, попавшееся ему на глаза в подходящий момент. Грейнджер опасалась ляпнуть при нём что-нибудь невпопад, хотя над ней Регулус почти не подшучивал по ведомым только ему гуманным причинам. Его безобидные подтрунивания были гораздо предпочтительнее тягостного молчания. И, главное, Гарри происходящее явно шло на пользу. Он смеялся, иногда включаясь с Регулусом в страстную дискуссию, и потихоньку шёл на поправку.

«Между прочим, они с Сириусом гораздо больше похожи друг на друга, нежели понимают это», — сказал Поттер, но Гермиона осознавала, что всё не так просто.

— Почему же бессильны? Ему стоит только попросить.

— Чего я только не делал в своей жизни, но чесать пятки — увольте, — в притворном ужасе сказал Блэк.

Он обошёл кресло, придвинул стул и сел совсем рядом с Гермионой.

— Почему ты сидишь здесь одна? — Регулус заметил осколок хроноворота раньше, чем Гермиона успела спрятать его под плед. — Скучаешь по друзьям?

— Извини?

— Наверняка, у тебя остались близкие в том времени, откуда вы с Поттером явились, — Регулус подался вперёд и убрал с подлокотника перо, непроизвольно задев её запястье, — родные, любимые…

— Да... Да, конечно.

— Расскажи мне о них, — попросил Блэк.

— Брось, как будто тебе интересно.

— А вдруг? Я весь внимание.

Гермиона бросила на него подозрительный взгляд, чтобы удостовериться, он не шутит.

Она задумалась и... увидела голубое небо с перьевыми облаками, а под ногами — кудрявый клевер, украшающий задний двор дома Грейнджеров, а может, и «Норы», ставшей практически родной за последние годы. Неважно, сколько лет пройдёт, но Гермионе казалось, она никогда не забудет праздничный обед на открытом июльском воздухе, смех друзей и хоровод гномов, вполголоса напевающих что-то о яблоках. А потом вдруг вспомнился магазин близнецов Уизли и драчливый телескоп, после неудачного знакомства с которым ей пришлось ходить похожей на панду. Она втайне от всех, даже от Гарри, заколдовала наручные часы Фреда и Джорджа так, чтобы те их покусали.

— Глупое происшествие, — хохотнув, сказала Гермиона и нисколько не рассердилась на Регулуса за его смех. За этим рассказом последовал другой — ещё одна забавная история, оставшаяся в прошлом. Грейнджер сама не знала, почему стала говорить Блэку о всякой ерунде, просто ей показалось, что они знают друг друга уже много-много лет.

Регулус понимал, что сейчас Гермиона очень далеко, несмотря на то, что сидела рядом и делилась с ним своими маленькими секретами.

Грейнджер опомнилась внезапно, поняв, что давно слышит только собственный голос.

— Может, я ещё увижусь с ними, — произнесла она немного застенчиво. — Кто знает?

— Понимаю. Другой мир. Вокруг чужие незнакомые люди. Любому на твоём месте хотелось бы вернуться назад, — Регулус запнулся. — Я прав?

Гермиона провела пальцем по запотевшему стеклу линзы, внутри которой блестел золотой песок. «О да! Всей душой я мечтаю найти вторую часть прибора, понять, как он работает, и отправиться домой — в своё привычное время!»

— Да, — произнесла она и призвала книгу из сумки. Но Блэк не собирался давать Грейнджер возможности углубиться в чтение.

— Поэтому ты так рвёшься в Хогвартс? — спросил Регулус.

Она бы не призналась в этом ни за что в жизни, но он, кажется, сам всё понял. Гермиона даже испугалась: не использует ли Блэк на ней легилименцию. Это многое объясняло.

— Я просто подумала, что вторая половина могла потеряться во время нашего падения… — сказала Гермиона, беспокойно заёрзав в кресле.

— И крестраж, спрятанный в замке, ни при чём.

— Неправда! — ради справедливости возразила она и понизила голос, чтобы не услышал Гарри. — Просто одно другому не мешает.

— Но Поттер, естественно, ничего о твоих планах пока не знает. Вернее, тебе так приятно думать.

— Ты проникаешь в мои мысли! — воскликнула Гермиона.

— О Мерлин, с чего ты это взяла? — удивился Блэк, явно забавляясь её реакцией. — Признаюсь, я искренне поражён вашими с Гарри домыслами на мой счёт. Он полагает, что я прекрасно разбираюсь в магии крови, ты, видимо, считаешь меня искушённым легилиментом. Увы, как бы это ни было соблазнительно, мне не удастся забраться в твою умную головку.

— Но ты не перестаёшь пытаться, — отложив книгу в сторону, с возмущением сказала Гермиона.

— Беллатриса пыталась натаскать меня, — равнодушно произнёс Регулус, — но в итоге пришла к выводу, что я не обучаем. Для занятий легилименцией у меня не хватает усидчивости. Разумеется, она выразилась не так изящно.

— Ты продолжаешь паясничать, — устало проговорила Грейнджер и направилась к лестнице, надеясь, что хоть Гарри сейчас не в силах спорить о чём-либо.

Гермиона чувствовала себя сердитой и раздражённой. Упоминание о Беллатрисе Лестрейндж не прибавило ей положительных эмоций. В голове загудело, и сознание «любезно» подсунуло картинку, являющуюся в кошмарах, — потолок, необыкновенно высокий потолок зала, где на массивной цепи висит огромная люстра с подрагивающими словно от нетерпения подвесками. Во сне цепь снова и снова лопается, и груда хрусталя летит вниз.

— От тебя не дождёшься искренности, Регулус.

— Разве? — поинтересовался Блэк, догнав Грейнджер у двери. — И это упрекает меня та, что сама вечно что-то недоговаривает.

Гермиона попыталась обойти его, но он прислонился к дверному косяку и уперся рукой в другой, перекрыв ей выход.

— Неужели ты считаешь меня совсем слепым? Вы с Гарри постоянно переглядываетесь с таким выражением лиц, будто замыслили ограбление Гринготтса. У Поттера чуть ли не язык отнимается или мозг, не знаю точно, если речь заходит о Сириусе. Волей-неволей я пришёл к заключению, что вы мне не доверяете до конца, утаиваете что-то, вечно скрытничаете. Сколько это будет продолжаться?

«Что ж, это верно, — подумала Грейнджер, — но правда тебе совсем не понравится».

— Если всё и так, — тряхнув волосами, произнесла она, так и не ответив на вопрос, — мы делаем это для твоего же блага.

Регулус рассмеялся ей в лицо.

— Вот уж забота, право!

— Перестань! И по твоему поведению трудно было сказать, что судьба Сириуса вызвала у тебя хоть какой-то интерес, — холодно добавила уязвлённая Гермиона.

На лице Блэка застыло такое странное выражение, что она даже испугалась.

— Видимо, тот факт, что тебя больше интересует хроноворот, нежели крестражи, ты тоже скрываешь от Гарри для его блага? — ледяным тоном произнёс Регулус.

Для Гермионы это было уже слишком. Её героически поддерживаемое спокойствие развеялось, как туманная дымка за окнами. Кровь прилила к щекам.

— Пять минут назад я считала, что ты меня понимаешь, — произнесла Грейнджер, оттолкнув руку Блэка, преградившую путь из комнаты. Тогда Регулус схватил Гермиону выше локтя и развернул к себе. Она с недовольством посмотрела на него, но он не отпустил.

— Скажу тебе больше — я единственный, кто тебя понимает. Думаешь, мне всё равно? Тёмный Лорд жив и пока ещё здравствует, не думая помирать. Я боюсь, что Гарри ошибается, и всё может пойти совсем не так, как ему грезится. Что тогда?

— Гарри хочет спасти своих родных! Он вернул тебе жизнь, дал шанс всё исправить, — воодушевлённо заговорила Гермиона, как обычно заступаясь за лучшего друга. Только она могла распекать Гарри Поттера, больше никто. Если только Рон, но его здесь не было. Вместо него перед ней стоял Регулус, и он, в отличие от Уизли, не собирался идти на попятную под её негодующим взором.

— А я его просил?

— Видимо, тебе незнакомо слово «благодарность».

— Ах! Какой коварный выпад в сторону зачатков моей совести. Конечно, нет, — прошипел Регулус, — сам гадаю, почему притащил чуть живого Гарри сюда после укуса змеи, едва не оставив в том проклятом месте свои брови во время трансгрессии. Ну что ж, никто не безупречен.

— В конце концов, — пристыженная Гермиона решила вернуться к изначальному предмету спора, — хроноворот нам не помешал бы, если всё, как ты говоришь, пойдёт не так.

— Потрясающе, — иронично сказал Регулус. — Твоя преданность Поттеру сильнее желания вернуться назад, — он убрал руки в карманы брюк и вскинул голову, внезапно усмехнувшись. — Ладно, вопрос исчерпан.

Грейнджер подняла глаза и увидела полоску света, упавшую на лестницу, затем скрипнула открывшаяся ещё шире дверь спальни. Как хорошо, что Гарри уже мог кое-как передвигаться по комнате и невольно прекратил этот диалог. Гермиона не могла больше ни секунды смотреть в лицо Регулуса, до того была взвинчена.

Они поднялись на второй этаж вместе.

Грейнджер шла чуть впереди, медленно осознавая, что злилась на саму себя, ведь Регулус был прав. Он не просил его спасать, не уговаривал Гарри идти за кольцом. Более того, Блэк был с ней заодно, но Гермиона понимала, что не может говорить с ним откровенно обо всём, чтобы не делать ему же, надменному индюку, больнее. Сознание своей неправоты сердило ещё больше.

Она обернулась на лестничной площадке у самого дверного проёма, за которым виднелась фигура Гарри, с гриффиндорским упорством расхаживающего по комнате, заставляя работать плохо слушающиеся мышцы.

Регулус остановился и скрестил руки на груди. Его лица в тени, падающей от приоткрытой двери, не было видно, и от этого Грейнджер стало ещё хуже. Она всегда с лёгкостью могла предугадать реакцию Рона или Гарри, когда они начинали выходить из себя или подолгу дулись на неё, понимая, что пора бы и помириться. Но Блэк, тщательно сдерживавший свои эмоции до этой минуты, повергал её в недоумение. Ей не понять, когда он серьёзен, а когда в его легкомысленной фразе проскальзывает частичка искренности.

— Извини, — буркнула Гермиона, уставившись на носки своих туфель. — То, что я наговорила сейчас там… внизу… это было отвратительно. Я вовсе так не думаю.

Блэк не ответил, и она подняла голову.

— Ну, давай, покритикуй меня. Скажи, что я люблю всеми командовать и…

— Зачем? — взявшись за дверную ручку, спросил Регулус. — Ты и так выглядишь довольно виноватой. Хотя да, — прошептал он, — покомандовать ты любишь. Но для меня это было весьма слабовато, привык к большему.

* * *

За обедом Гарри долго говорил что-то о Грозном Глазе и его деревянной ноге, поражаясь тому, как ловко Аластор стучал своей деревяшкой, когда он сам едва не полетел со ступенек, высунувшись за порог спальни. Гермиона почти не вслушивалась, витая в собственных мыслях, и очнулась только, когда друг здоровой рукой заботливо протянул ей тарелку с куском курицы.