На том стоим

Глава четырнадцатая — Рождественские огни

До Рождества оставались считанные часы.

Сириус угрюмо разглядывал огромную ель, украшенную разноцветными шарами и лентами гирлянд. В зале восхитительно пахло хвоей, ванилью и изюмом. Но чего-то не хватало!

Вокруг кипела лихорадочная деятельность.

Лили левитировала подносы с рождественской выпечкой. Алиса, получившая в кругу близких друзей прозвище «Пока Ещё Гамп», декорировала окна и двери золотой канителью и попутно отдавала указания Фрэнку. Джеймс метался по всему дому и шуршал подарочной бумагой.

— Весёлого Рождества! — донеслось из коридора. Это шумные братья Пруэтт притащили ещё одну ёлку. Гидеон щедро украсил её ветви магловскими предметами, нашедшимися в закромах «Одной ноги». Лили сквозь смех объясняла, что блестящие металлические штуковины вовсе не гирлянды, а цепочки от унитазов. Карадок приволок трёх обсыпанных блёстками пикси, зачарованных под рождественских ангелов. Они кружили над головами гостей дома Поттеров и разбрасывали мерцающие снежинки.

Ещё не до конца окрепшего Ремуса, появившегося следом за Дирборном, друзья усадили в мягкое кресло и угостили горячим шоколадом.

Последней пришла Медоуз. Ей пришлось добираться до дома Поттеров аж из Хогвартса, и утомительная тайная поездка в «Ночном рыцаре» доставила массу хлопот. Родители Доркас считали школу наиболее безопасным местом и не разрешили дочери покинуть Хогвартс на каникулы.

— Но ведь на то мы и тренируемся в Ордене! — пылко сказала Медоуз с порога. Вот только её партизанский наряд привёл Эванс в эстетический шок.

— Явилась, — едко прокомментировал Сириус, пребывающий весь вечер не в духе.

— Кто-то же должен стирать эту усмешку с твоего красивого личика, — заявила Доркас, пожав плечами.

— Все слышали? Все? Я — красивый!

Люпин закатил глаза, а Джеймс забулькал, пытаясь скрыть смех.

— Сомнительное достоинство при отсутствии мозга, — парировала Медоуз.

— Что одна, что другой, — заворчал Лунатик.

Лили предложила Медоуз одно из своих воздушных платьев, в котором Доркас явно чувствовала себя неуклюжей... если не голой.

— Другое дело, — проворковала Лили. — Ты очаровательна.

Сириус громко фыркнул и отошёл к Джеймсу.

Эванс всегда была отвратительно вежлива.

Чтобы втянуть Медоуз в предпраздничные хлопоты, она попросила девушку развесить по дому алые вязаные гольфы.

— Магловские традиции, — многозначительно сказал Поттер, когда Сириус поинтересовался предназначением оных.

— Само собой, — откликнулся Блэк и, прислонившись к стене рядом с креслом Лунатика, стал наблюдать за тем, как Карадок и Гидеон нарезают волшебные фанты.

— Эй, Мародёры, у меня с собой контрабанда, — шепнул Фабиан. — Поглядите.

Сириус заинтересовано покосился на бутылку за спиной Пруэтта. Огденское. Возможно, хоть это поднимет настроение.

Ремус нахмурился.

— Сойдёт, — ухмыльнулся Блэк, проследив взглядом за свернувшей на кухню Медоуз. Обычно она была похожа на своенравного мальчишку и вне стен школы предпочитала удобные брюки любой юбке. Слишком порывистая, слишком скорая на эмоции. Сейчас в платье нежного сливового цвета её было не узнать. Но язык Сириуса знатно чесался, и Блэк не мог, в конце-то концов, оставить последнее слово за какой-то девицей!

— У Гида есть ещё две, — воодушевлённо продолжал Фабиан. — Стоят в углу в холле. Я наложил на них Дезиллюминационные чары, чтобы их не увидели раньше времени.

— Например, мистер Поттер, — серьёзно проговорил Люпин. Ремус всегда говорил серьёзно.

— Джим сказал, что его отец вот-вот уйдёт на ужин к соседям, — оправдался Фабиан.

Сириус не желал спорить.

— Куда это ты собрался? — с удивлением спросил Лунатик.

— Э-э... пойду-ка я на кухню. Проверю... бараньи ножки.

— Ага. У тебя сразу появляются странные неотложные нужды, — хохотнул Фабиан, — когда поблизости Доркас. День не удался, если вы не поругались.

— Чушь! — грубо проворчал Сириус. — Мне дела нет до этой девчонки!

— О да! Поэтому ты на неё и смотришь как на баранью ногу, — загоготал Пруэтт, оставив Блэка задыхаться от злости.

— Почему ты ничего не говоришь, Рем? — Сириус округлил глаза и с возмущением обратился к Лунатику.

— Ну, Фабиан озвучил почти слово в слово мои мысли по этому поводу, — слабо улыбнувшись, ответил Люпин. Подумать только! И это его друг!

— Ладно! Ты, как я погляжу, ещё не отошёл после «пушистой проблемы» и тебе мерещится всякое!

Из медной трубы граммофона полилась музыка.

Сириус оскорблённо хмыкнул, проследив за влюблённым по уши другом, закружившим Эванс в танце, тоскливо поглядел в сторону кухни и протопал на второй этаж, где уже несколько лет находилась и его просторная комната. Он жил в ней, когда гостил в этом доме. Внутри всегда было прибрано, все предметы лежали на определённых им местах. Как бы Блэку не хотелось, он никогда не считал коттедж Поттеров своим.

Сириус уселся на кровать и вытащил из-под матраса альбом, утащенный из особняка на Гриммо при последнем визите.

На первом этаже братья Пруэтты заразительно заголосили «Храни тебя Господь, весёлый гиппогриф». Их звонкие голоса отчётливо доходили сквозь пол. Значит, мистер Поттер ушёл.

Сириус уставился на затянутую в великолепную драконью кожу обложку альбома. На какое-то мгновение он перенёсся в другую часть Лондона и очутился в своей комнате. Тяжёлые бархатные шторы, махровое покрывало на кровати с резной спинкой, разбросанная на стульях одежда, оставленные на полу книги и журналы, торчащие отовсюду карточки от шоколадных лягушек и обалденные фотографии. Много-много снимков и плакатов с изображением мотоциклов и аппетитных полуголых девиц. На мгновение Блэк ощутил прилив мрачного удовольствия, представив безуспешные попытки матери и шипящего пенька с ушами содрать всю эту пёструю «красотищу» со стен, и рассмеялся, словно залаял.

Он и сам не мог объяснить, почему вспомнил это сегодня, когда рядом друзья. Только Питера не хватало для полного комплекта. Тот зачастил на задания Ордена. Совсем рехнулся — сам начал вызываться. Целую неделю проходил с задранным носом, ведь это он раскрыл планы Пожирателей смерти по захвату Мунго на Хэллоуин. «Ладно, Регулуса тоже не хватает, — с досадой признал Сириус, ведь врать самому себе — последнее дело, — отца и даже чуточку матери. Странно это: скучать по кошмарным рождественским ужинам Блэков. Особенно семейным в самом широком смысле этого слова, когда вся родня сидит за огромным расфуфыренным столом, а впоследствии считает эти дни худшими в году. Мда».

«Нет ничего важнее семьи», - одна из бестолковых заповедей Арктуруса Блэка.

От необходимости проанализировать свои странные желания, Сириус был избавлен появившейся в дверном проёме Доркас.

— Лили попросила меня повесить носки для подарков на втором этаже, — серьёзным тоном объяснила Медоуз, оглядевшись. — Но в этой комнате, кажется, нет камина.

— Нет, — весело сказал Сириус. — Только я. Хотя от подарка бы не отказался.

Блэк попытался незаметно засунуть альбом под подушку.

— Мне сделать вид, что я ничего не видела? — насмешливо спросила Доркас, изогнув брови.

Сириус глухо рассмеялся и демонстративно положил альбом на колени.

— Ничего предрассудительного я не делал. Никаких «Горячих ведьм-красоток».

— Тебя послушать, так ты лучше всех разбираешься в женской красоте.

Блэк бы с этим согласился, но тон Медоуз сочился едким сарказмом.

— Не знаю, не знаю. Но скажу честно, это платье на Эванс смотрелось намного лучше.

Медоуз презрительно фыркнула, но с любопытством опустилась на кровать рядом.

— Семейный?

— В точку, — хмыкнул Блэк. — Джеймс решил развести костёр на заднем дворе, а я давно собирался избавиться от хлама...

— Лжёшь.

— А вот и нет! — сердито воскликнул Сириус. На какое-то мгновение ему захотелось рассказать обо всём, признаться, что немного тоскует по невыносимо скучному ужину в столовой, где всё зелёное, только лягушки не квакают. Тоска раздражала!

Но порыв быстро улетучился. Блэк кисло улыбнулся и открыл старый альбом.

Первый колдоснимок. Все в сборе: глава семейства, его леди жена и двое мальчишек.

Сириус с азартом погрузился в воспоминания, постоянно преувеличивая, он красочно рассказывал предысторию каждого колдофото. Блэк отметил, что болтать с Доркас оказалось приятно. Он думал о брате, об отце, о Мелании и её радушной улыбке, о запахе дома, обо всём, что любил когда-то, хотя и не желал, чтобы эти мысли преследовали его в новой жизни. Не получалось не думать. Он Блэк. Говорят, у Блэков дурная кровь.

Когда очередь дошла до изображения поместья, Доркас восторженно ахнула, и Сириус невольно ощутил, как его буквально распирает от гордости за происхождение, за семью, которую он бросил.

Сбежал.

Потому что не хотел, чтобы кто-то выбирал за него.

— А кто этот волшебник?

— Мой дед.

— Выглядит весьма грозным.

— И является невероятно скучным, — добавил Сириус. — Пока ему на глаза не попадётся моя мать.

— А это кто? Запеленованная мандрагора? — прыснула Доркас.

— Эй! — воскликнул Сириус, пытаясь быстрее перевернуть страницу с шевелящимся малышом. — Я был красивым ребёнком! Мне покупали самые изысканные игрушки Британии. Ладно, хватит! Не люблю, когда на меня так пристально пялятся. Особенно... если я почти голый.

— Кто бы мог подумать?

— Посмотри лучше на это, — Сириус самоуверенно взмахнул рукой, и на его ладони появился огонёк. Блэк гордился своими успехами в невербальной магии. Пламя было ровным, оно не обжигало, только грело. Сириус ожидал восхищения. С девчонками всегда срабатывал этот эффектный трюк.

— Здорово, да? — он не мог промолчать. Это беда. На его лице сияла бесстыдная гордость.

Доркас с ухмылкой взглянула на «его чудо» и, задумавшись всего на какое-то мгновение, наколдовала другой пляшущий огонёк, только он ещё и переливался разными цветами.

— У меня вышло лучше, — по-мальчишески ухмыльнулась Медоуз.

— У тебя всегда лучше, — фыркнул Блэк. И это было правдой. Во время тренировок в Ордене, с завидным постоянством перераставших в стычки, Доркас всегда его побеждала. Он мог бы превратиться в пса. Такое бы она точно не повторила... Но это не его тайна. Не только его. Пусть все и дальше недоумевают по поводу прозвищ Мародёров.

Медоуз снова засмеялась, и у Сириуса что-то приятно оборвалось внутри. Раньше он лишь шутил, обещая Сохатому пригласить Медоуз на бал или клянясь, что упрямая Доркас пала жертвой блэковского обаяния. Но теперь девушка сидела совсем близко, впервые не грозя убить его, и улыбалась. Блэк почувствовал смущение, потому что Медоуз была чертовски... мила. Платье подчёркивало цвет глаз.

«Если я притяну её к себе, - подумал вдруг Сириус, — возможно, успею поцеловать прежде, чем Доркас этим самым огоньком спалит мне волосы».

— Эй, Доркас, ты где? Сириу-ус?! Алиса смилостивилась и зовёт к столу! — донеслось с первого этажа.

Сириус закатил глаза и мысленно выругался. Джеймс мастерски выбирал время, чтобы встрять.