На том стоим

Глава двадцать восьмая — Сахарная царевна

На тётю, убитую горем, и дядю, разом постаревшего на десяток лет, было больно смотреть.

Орион Блэк помутился рассудком, иного объяснения его поведению Нарцисса не находила. Дядя схватил её за руку, едва она вышла из камина, и поволок к проклятому гобелену, на котором ещё несколько сотен лет тому назад пустило корни родовое дерево семьи. Нарцисса чувствовала, как мужские пальцы оставляют синяки на нежной коже её запястья, но молчала. В какой-то момент сдерживать слёзы стало невыносимо. Что может быть страшнее этих цифр, этих букв на гобелене и этого родного лица? Разве что обрушившееся понимание того, что настоящая война началась.

Нарцисса малодушно подумала: «Почему из всех семей именно нашей пришлось прочувствовать потерю близких?» — но потом словно очнулась. Конечно, Регулус не был первым павшим в этой буре, но почему на его месте не оказался другой: Нотт, Розье, Кэрроу?

Так она и стояла перед полотном, прижимая к дрожащим губам свободную руку, пока дядя с безумным блеском в глазах не зашептал:

— Смотри же, Цисси! Смотри! Он жив!

Нарцисса повернула голову к дверям зелёной гостиной, надеясь, что всё происходящее было лишь скверной шуткой её бесбашенных кузенов. Сейчас она вытрет заплаканные глаза и увидит Регулуса Блэка собственной персоной, вальяжно опирающегося на дверной косяк. Или он вместе с братом влетит в распахнутое окно, чтобы отдышаться после игры…

Но окно наглухо закрыто. И возле двери никого.

Гробовую тишину дома разрывают голоса родных, доносящиеся из вестибюля.

— Мы скорбим вместе с вами, — Сигнус бесстрастен и чётко соблюдает формальную часть. В его тоне не слышно сожалений, но это лучше, чем всхлипывания матери Нарциссы, женщины чувствительной и добросердечной.

— Вот же, вот! — воскликнул Орион, дёрнув племянницу за руку. — Надпись исчезла всего на миг, но я видел! Снова видел!

Нарцисса перевела взгляд на фамильное древо, непонимающе качая головой. «Что он от меня хочет?»

— Что вы видели, дядя?

— Дата смерти моего мальчика исчезла, погасла. Ты что же, — Орион испуганными глазами впился в лицо Нарциссы, — не заметила? — он требовательно сжал её холодные пальцы.

Нарцисса почти поверила. Почти. Она приникла к гобелену, храня в сердце безумную надежду, что дядя не ошибся, он прав. Но время шло, и ничего не происходило.

Регулус безразлично смотрел с гобелена на Нарциссу.

Изящные вензеля отливали чопорной позолотой и складывались в дату, которую, Нарцисса знала, никогда уже не забудет. В её душе поднялась внезапная злость. Как Регулус мог её бросить? Они все? Беллатрисе никогда не было дела до младшей сестры, тем более она — Лестрейндж, не Блэк, она не в счёт, но Андромеда, Сириус и Регулус находились рядом. Всегда. Они вместе придумывали шалости и подначки для других детей, таскали сладости с кухни деда, катались на замёрзшем озере. Все знали, что против Блэков идти не стоит, где один — там и все остальные, стоят друг за друга горой.

Кто бы мог подумать, что простые клочки ткани — галстуки факультетов — превратят их с Сириусом в далёких людей, что кусок металла золотого цвета, если он оказался на пальце Андромеды, разорвёт все связи? Нарцисса зажмурилась, стараясь не сорваться и не завопить на весь дом. А теперь и негодяй Регулус оставил её!

Их разметало, как листья на ветру.

Она одна.

Стало страшно и горько.

Магия семейной реликвии не обманывала. Регулуса больше нет. Ещё минута на этом месте… и Нарцисса, поняла, что сойдёт здесь с ума! Ей хотелось немедленно рвануть прочь. Она неуклюже улыбнулась Ориону. Как ей справиться с этим? Это большая загадка, и не от кого больше ждать подсказок. Нарцисса запнулась, подумала и заговорила:

— Мне тоже что-то показалось, дядя. Вот здесь, — она мазнула пальцем по дорогой ткани. — Может, надо ещё понаблюдать...

То ли от облегчения, то ли от напряжения Орион Блэк шумно выдохнул и прикрыл глаза.

— Спасибо, — прошелестел он, выпуская трясущуюся ладонь Нарциссы.

Девушка поспешно кивнула и кинулась к выходу из комнаты, ни разу не оглянувшись. Наверх! В гостевую комнату и в камин!

Ни минуты больше в этом доме, где хочется врываться в комнаты и звать, выкрикивать родные имена, а потом плакать, не обнаружив их обладателей!

Нарцисса схватила шкатулку с волшебным порохом и, просыпав больше половины на пол, юркнула в очаг.

В её комнате не было траурных лиц, гобеленов и задёрнутых штор, но всё равно было холодно. Она принесла ледяную тяжесть с собой, так как была уверена — в её сердце что-то заледенело. Это была надежда, что её семье удастся остаться в стороне.

Нарцисса подошла к небольшой крепости, возведённой из летних штор. Карликовый клубкопух отвлёкся от пойманной мухи и вынырнул из-под шёлка к своей хозяйке. Нарцисса подняла зверька на ладони и с неудовольствием отметила скомканную шерсть на боках пушистика. У неё в руках лежал комочек детства — последнее напоминание о беззаботных временах, весёлых играх, глупых обидах и громких примирениях.

Домовиха с негромким хлопком появилась в комнате.

Нарцисса опустила питомца на место и обхватила себя за плечи. Наверняка, отец не доволен её ранним уходом и вскоре завалит упрёками в неподобающем поведении.

— Что стряслось, Дотти?

— Господин Малфой, хозяйка. Очень просит принять.

— Люциус?! Веди его немедленно!

Нарцисса молнией метнулась к зеркалу и скептично всмотрелась в девушку, отразившуюся в нём. «Мерлин, кто это? Кто эта напуганная девочка с покрасневшими глазами и дрожащей нижней губой? Банши?»

Люциус ненавидел женские слёзы. Нельзя показываться ему растрёпанной с опухшими глазами. Нарцисса схватила пудреницу и расчёску, стараясь быстрее привести себя в порядок. Пара заклинаний для цвета лица, и мисс Блэк во всей своей красе была готова. Всегда собранна. Всё время безупречна. Она захлопнула шкатулку, из которой выглядывал флакон с голубой светящейся лентой внутри, и разгладила юбку.

Дверь распахнулась, и на пороге комнаты появился Малфой. На несколько секунд он застыл, как изваяние, но мгновение прошло, и Люциус быстрым шагом сократил расстояние до своей невесты.

— Где твой кузен?

Нарцисса ждала его, ведь на белом свете не было другого лица, которое бы она так любила. Она жаждала ощутить горячие руки на талии и, наконец, согреться, прижавшись к груди Люциуса… Но что он сказал? Чего, собственно, от неё хотел? Нарцисса сузила глаза и подняла голову выше.

— Я удивлена, Люциус. Разве Тёмному Лорду ещё не доложили? Сириус, наверняка, напивается в каком-нибудь придорожном пабе.

— Ты прекрасно пон…

— Да, я поняла! — перебила Нарцисса. — Поняла, что Регулуса убили.

— Значит, это правда…

Нарциссе захотелось заорать Малфою в лицо: «Нет! Не нужна мне такая тошнотворная правда! Я одна! Одна! И ты стоишь тут, как скульптура в парке мэнора, вместо того, что заключить меня в свои объятия!»

— …он умер… — прошептал Люциус.

— Скажешь, что вы тут не виноваты?

— Тёмный Лорд не отдавал таких указаний, — отчеканил Малфой.

— Верится с трудом, — заявила Нарцисса и отвернулась, чтобы тут же увидеть их с Люциусом тусклое отражение в оконном стекле. Почему вокруг неё всё такое тусклое, бледное, лишённое красок? Даже эмоции фальшивые. Одно лицемерие. Подлог.

Малфой поднял руку, чтобы положить ей на плечо, но что-то его остановило. Красивое лицо Люциуса исказила болезненная судорога, и он передумал, сжав занывшее предплечье.

— Мне жаль, милая.

Нарцисса чуть шевельнулась.

— Я не представляю, что произошло. Никто из наших не был замешан, иначе я бы знал.

— Как же ты самонадеян, милый. Всё надеешься, у Тёмного Лорда нет от тебя секретов?

— Не забывайся.

«Всё правильно, — подумала Нарцисса. — Так и должно быть. У него есть хозяин, и скоро он станет и моим».

Она обернулась к Люциусу, поднесла к своим губам его пальцы и зажмурилась, сохраняя хрупкую иллюзию счастья. «Подумать только, какая белая, какая сильная и одновременно нежная ладонь, — пронеслось в её мыслях. — Он держит в ней перо, когда пишет мне страстные письма, привлекает меня к себе для поцелуя и в ней же стискивает палочку, произнося смертельное проклятье… И я боюсь его потерять…»

— Просто пообещай мне, что никогда не переступишь черту, не станешь таким… как ваш Лорд…

Малфой нахмурился, коснулся её подбородка, заставляя поднять голову.

— …чудовищем, — едва слышно добавила Нарцисса, собравшись с духом.

Люциус провёл большим пальцем по её губам, нежной коже на скулах.

— Ты опоздала, — странным пугающим тоном сказал Малфой и убрал руку, затем развернулся к дверям, взмахнув полами мантии. — Я давно переступил черту, а вот твой брат был на это не способен, — тихо добавил Люциус через плечо. — Мечтатели погибают первыми, — и скрылся в темноте бесконечного коридора.

Нарцисса поняла, что неизлечимо больна, потому что даже после этих ужасных слов, эхом звучащих под потолком комнаты, где, кажется, всё окончательно замёрзло, продолжала оправдывать любимого человека, выпившего из неё за пару минут все силы, все эмоции, точно он был дементором из плоти и крови.

Она медленно отступила назад и упёрлась руками в подоконник.

Оказывается, успела прилететь сова. Глупая птица теребила привязанное к лапе письмо, безуспешно пытаясь перекусить почтовую ленту. Такой невоспитанный «почтальон» не мог принадлежать ни одному состоятельному волшебнику.

К неуклюжести совы прибавились неловкие пальцы Нарциссы. Наконец, взмах волшебной палочки позволил птице отцепить послание и, не дожидаясь угощения или денег, взмыть в хмурое небо.

Нарцисса без сил опустилась на кровать и развернула письмо, оказавшееся одиноким листком бумаги кремового цвета.

* * *

Всего несколько шагов отделяли Нарциссу от места, упомянутого в таинственном письме. Она нащупала в кармане лист бумаги, свёрнутый вдвое. Несколько строчек не желали укладываться у неё в голове.

Но почерк! Почерк она узнала сразу.

«Здравствуй, Сахарная царевна!

Приходи сегодня покормить чернозобых уток к «Фонтану Феи Фортуны».

В пять часов, жду».

И всё. Ни подписи, ни приписки, лишь несколько безликих слов, но каждое из них — маленький ключик к её сердцу.

Впереди из-за снегопада показались высокие живые ограды: лабиринты альковов и гротов, опоясывающие декоративный пруд, в центре которого неподвижно замерли белокаменные фигуры фонтана. Особенно Нарциссе полюбился очаровательный ангел на вершине посеребрённой раковины.

Трогательные крылья за спиной фигуры и витой рожок, из которого в тёплое время года в высоту поднималась вода, заставляли маленькую Цисси Блэк, которая сама была похожа на рождественского ангела, верить, что перед ней Фонтан феи из любимой сказки.

Мелания нечасто приводила в этот полный очарования уголок своих своенравных внуков, не больше семи раз, пока Арктурус не узнал от Беллы, что его супруга водит отпрысков славного рода Блэк в обычный магловский парк. Какая непотребность!