На том стоим

Глава тридцать третья — Волшебные браслеты

Сириус постучал и, не дождавшись ответа, толкнул дверь.

Регулус притворился, что оглох и ослеп, но с каждым шагом брата, выражение недовольства на его лице становилось всё заметнее.

— Скоро полночь, — сказал Сириус, прислонившись к стене и оглядывая хаотичные груды книг на кровати. Из-за огромного количества корешков и бумаги брата было почти не видно. На тумбочке рядом стояла круглая банка, заполненная карамелью вперемешку с пустыми фантиками, а в мишени, висящей между шкафами, торчали заколдованные дротики, толкающие друг друга оперением.

Регулус любил порядок, и воцарившийся в комнате кавардак показался Сириусу необычным. Иногда он ловил себя на мысли, что вообще не узнаёт своего младшего брата. При необходимости назвать его одним словом, Бродяга окрестил бы Регулуса мечтателем, наверное, так оно и было когда-то... Раньше этого хватало, но не сейчас.

— Я страшно заинтригован, — лениво произнёс Регулус, отправляя очередной дротик почти в яблочко.

— Я обещал ребятам, что приду в Визжащую хижину.

Регулус оторвал взгляд от мишени.

— Ты специально тащил сюда свой зад, чтобы сказать мне это?

— Вот и пытайся быть после такого милым, — фыркнул Сириус. — Сэр, я не хотел показаться бесцеремонным.

— Собрался выгуливать Люпина? Не волнуйся, никто бы и не заметил твоего ночного отсутствия.

Свист. Удар. На этот раз остриё дротика вонзилось точно в цель.

Бродяга расплылся в плутовской улыбке.

— Кто-то не в духе? Та-ак, меня ты не ждал, зна-ачит, специально оставил дверь незапертой в надежде, что сюда заглянет какая-нибудь юная особа и покусится на твоё целомудрие? — Сириус алчно усмехнулся и одним ловким движением выдернул все дротики. Он чуял, что брат не без причины обложился конфетами и книжками. Так уже было на четвёртом курсе, когда Рег серьёзно запал на Эмму Ванити и стеснялся пригласить её в Хогсмид. — Например, Гермиона?

— Что? Нет!

— Гарри?

— О Господи, — пробубнил Регулус, приняв грозный вид.

Сириус закатился смехом.

— Гермиона тебе нравится, да? Да?

— У нас чисто дружеские отношения, — нехотя выдавил Регулус.

— Естественно, — Сириус плюхнулся на кровать и достал конфету из банки. Фантики пёстрыми бабочками посыпались на пол. — А я тогда самый дружелюбный человек на белом свете. И у тебя буквально на лбу написано: «дружеский интерес».

— Сейчас у тебя на лбу появится кое-что похуже, — откидываясь на подушку, посулил Регулус. Бумаги россыпью опустились на ковёр, но до них никому не было дела. — Тебе что — донимать больше некого?

— Ты ревнуешь, поэтому и закрылся здесь, скрипеть зубами да конфетки обгладывать. Колись, я же могила!

— Если бы ты был могилой, — со вздохом произнёс Регулус, — то самой шумной на кладбище.

— Согласен, — хитро прошептал Сириус. — Чур, все вечеринки упырей будут проходить на моей территории.

Несколько минут братья в молчаливой задумчивости сидели на кровати.

Сириус сжал кулак и посерьёзнел, придя к какому-то решению. Одна мысль слишком долго угнетала его.

— Дело в следующем. Иногда я пытаюсь разобраться, как ты додумался до всего этого, — Бродяга кивнул на руку брата. — Вот чего тебе не хватало?

— Кажется, я хотел изменить мир, — ответил Регулус, поспешно опустив задравшийся рукав.

Сириус поджал губы. Такой ответ его мало устраивал.

— А что заставило тебя передумать?

— Я оказался не готов к изменениям, — сказал Регулус, взлохматив волосы. — Ты когда-нибудь жалел о чём-либо? До такой степени, что это сводило с ума? Ты чувствовал, что разваливаешься изнутри, будто пол под ногами исчезает, а опереться больше не на что?

Сириус видел, что брату есть, что добавить, но не был уверен, что хотел это услышать. Он ощутил дрожь в руках, осознав, что не в состоянии понять и сотой доли того, что происходило вокруг.

— Что на тебя нашло в пещере?

— Мордред! У Гарри слишком длинный язык.

Бродяга не обратил внимания на выпад в сторону Дурсля.

— Так что? Зачем ты вызвался пить зелье? Почему не Кикимер? Его кандидатура кажется мне куда предпочтительнее.

— Не всё же тебе подвиги совершать.

— Смешно.

Сириус продолжал таращиться на Регулуса, и тот со вздохом сказал:

— Если ты полезешь ко мне, я приложу тебя Ступефаем.

— Поду-умаешь. Вот только попробуй теперь броситься ко мне на шею, — Сириус усмехнулся, но почувствовал, что усмешка вышла кривой, больше походящей на горький оскал. Он не привык стесняться своих чувств или притворяться. И зачем? Сириус почувствовал, что комок застрял в горле, и резко подался вперёд, крепко вцепившись в плечи младшего брата, притягивая его к себе, выражая то, что не в силах произнести вслух.

— Я рад, что ты жив, — тихо пробормотал Сириус. — И хотя ты редкая заноза в одном месте, ты родная заноза...

Регулус обнял его, как давно этого не делал, может, никогда, и чувства понимания и прощения за все обиды пронизали его изнутри. Они братья. Они семья. Ничего не изменилось. Как он мог подумать обратное? Как мог сомневаться?

— Ты можешь опереться на меня. Всегда, слышишь?

Регулус кивнул, он так давно не ощущал этого родства, этой связи, что с непривычки стало больно, а в глазах что-то начало щипать.

— У тебя в комнате кто-то распылил слёзовыжимательное зелье, — проворчал Сириус, отвернувшись.

— Это, наверное, Слинки переборщил с эверкленой.

— А-а-а… Каков мерзавец. Ну хоть разобрались. Вечно эти эльфы воду баламутят. Ладно, подбери сопли, Рег, не то на тебя ни одна девчонка не взглянет.

— По себе судишь? — быстро вытерев щёки, сказал Регулус.

— Ха-ха. Я отщепенец и предатель крови. Кто на меня посмотрит, нищего и несчастного?

— Я слышу маменьку?

— Иди ты... — фыркнул Сириус и, удержавшись от неуместной шутки, спросил: — Ты когда-нибудь замечал, какие странные глаза у Дурсля? Стекляшки.

— Не-а…

— Хочешь, я выведаю у Гарри имя твоего соперника? — спросил Сириус, прицеливаясь в центр мишени. — Дурсль — скрытный тип, но я кого угодно заболтаю, а потом мы найдём загадочного парня Гермионы и пригрозим превратить его в… Ну ты понял, во что-нибудь противное, чтобы она даже не посмотрела на него, и можно считать дело сделанным.

— А потом Гермиона превратит во что-нибудь противное нас, когда обо всём узнает.

Сириус хмыкнул. Его третий бросок, наконец-то, увенчался успехом, но дротик врезался так далеко от центра мишени, что впору обливаться горючими слезами.

— Так, — Бродяга обернулся к брату, — она тебе нравится или нет?

Регулус помрачнел.

— Даже не думай совать в это свой нос. Ты слишком многое вообразил. Я… я ещё не определился.

— Тебе хотелось заавадить меня, когда я помогал Гермионе со сборами?

— Я знал, что ты нарочно разнёс её книги по всей Визжащей хижине!

Сириус отмахнулся.

— Когда я брал её за руку? Помогал с мантией?

Регулус возвёл глаза к потолку.

— Мерлин, дай мне терпения! Да! Мне хотелось тебя придушить! Ты доволен?!

— Всё очевидно. Прошу заметить, я не раскрыл твои переживания в оранжерее из чувства семейной солидарности и не стал давить на тебя интеллектом при Гарри.

— Чем-чем? — криво усмехнулся Регулус. — Тебе-то откуда знать, что я чувствую, любитель курятины? У тебя с твоими кулинарными пристрастиями всё стабильно, сам сказал.

— Мой лучший друг — Поттер, — драматично объявил Сириус. — Ты даже не представляешь, сколько я наслушался любовных од в его исполнении, адресованных Эванс. Я знаю взгляд «номер пять» под кодовым именем «ревнивый олень», взгляд «номер четырнадцать» — «тоскующая жаба»… Да! Вот и этот мне знаком — сорок седьмой. Он называется: «я притворюсь василиском». Ну и с чем тут определяться?

Регулус демонстративно отвернулся к окну.

— Не в этом дело, — пробубнил он.

— О Мерлин, — изумлённо прошептал Сириус, кажется, сообразив, в чём тут подвох. — Тебя беспокоит, что ты ей не нравишься?

— Ну всё! Выметайся из моей комнаты! — уязвлённо воскликнул Регулус, практически подпрыгнув, отчего в воздух взвились многочисленные листы пергамента и перья. — Вали к своим дружкам, — он швырнул в брата подушкой. Тот, поймав её, расхохотался, чем заслужил тычок под рёбра. Внезапно Сириус перевернулся и превратился в чёрного пса.

Регулус чуть не свалился с кровати от неожиданности.

Бродяга насмешливо тявкнул и, широко зевнув, потянулся.

— Показушник. Только собак в моей комнате и не хватало.

Сириус вернул себе человеческий облик и надул губы.

— А вот это было обидно, — пробурчал он с укоризной. — Ты даже не удивился.

— Твою наглую морду я ещё у хижины приметил. Ладно. Мародёры ждут. Люпин, глядишь, все когти уже сгрыз от нетерпения.

— Я ведь ничего не скажу, — посерьёзнел Сириус, — о тебе и… крестражах.

— Знаю, — кивнул Регулус. — Знаю.

* * *

Гермиона проснулась рано. Ей на удивление хорошо спалось на новом месте.

Она распахнула окно, машинально дёрнув кисточки тесьмы, удерживающей штору, и выглянула наружу, чтобы увидеть, как на карниз падают с крыши редкие капли.

Под окном простирался сад. Гравий сильно размыло после дождя, постоянного гостя южных графств Англии во время зимы. На дорожке, опоясывающей особняк, тут и там встречались небольшие лужицы, похожие на осколки мутного зеркала. По влажной траве быстрыми короткими прыжками пробежала трясогузка. Раздался приглушённый лай, со стороны дома отделилась тень. Повинуясь охотничьему инстинкту, Бестия кинулась за добычей. Птица взвилась в воздух и скрылась в море редеющего в первых рассветных лучах тумана.

Грейнджер легла на кровать, мечтая хорошо отдохнуть за интересным чтением, но мысли упорно возвращались в библиотеку.

Гермиона была рассержена и смущена. Можно подумать, она ему навязалась. Не хотел он, видите ли, ссориться. Надменный, уклончивый индюк! Да, Регулус согласился показать особняк, но её это не утешало.

— Раз уж ты так хочешь, — проворчала Гермиона, припоминая разговор на лестнице.

«Нужно было развернуться и уйти, — с негодованием рассуждала она, усиленно взбивая подушку. — А я-то! Я! Какой же дурочкой я выглядела в библиотеке!» — Грейнджер закрыла книгой лицо и застонала, ведь стоило ей остаться с Регулусом наедине, как она кинулась к спасительным полкам, схватила первую попавшуюся книгу и уставилась в неё.

С трудом припомнив название, Гермиона застонала снова. «История магических войн между гоблинами и колдунами».

«Спроси Блэк в тот момент имя короля гоблинов, выковавшего меч Годрика Гриффиндора, я бы не промямлила и пары звуков. Ужасно».

— Я собиралась читать, — напомнила себе Гермиона.

На этот раз ей повезло: книги подобрались одна интереснее другой. Грейнджер остановилась на «Люди, которые любят драконов». Несколько лет тому назад она поручала Гарри ознакомиться с этим увесистым томом перед Турниром.

Гермиона всё перечитывала и перечитывала страницу об использовании крови дракона, но не усваивала ни слова. Нарисованные звери метались внутри тщательно оформленных иллюстратором рамок и били хвостами, стараясь вырваться из очерченных границ.