На том стоим

Вокруг струйками завился сигаретный дым.

— Может, спалить здесь всё? — предложил Сириус.

— А потом точно так же блуждать по пепелищу и понятия не иметь, что ищешь? Нет, спасибо. Никто в своём уме не сможет заполучить крестраж, — сказал Поттер. — Дом не позволит.

— Гарри, ты прав! — оживился Блэк.

— В чём?

— В том, что в своём уме никто крестраж не достанет! — Сириус затушил сигарету и ловко вскочил со ступеньки, взметая за собой снежную позёмку. — Это, конечно, не назвать гуманным методом проникновения, но вряд ли Волдеморту могло взбрести такое в голову.

— О чём ты тут толкуешь?

Сириус провёл рукой по волосам и что-то пробормотал себе под нос, кивнул, будто договорившись с самим собой, и повернулся к Поттеру.

— Гарри, я предлагаю тебе наложить на меня Империо.

Поттер не сразу понял, что от него хочет будущий крёстный.

— Нет!

— Брось, никому от этого плохо не станет. Я слышал, что ходить под этой штукой не так уж и неприятно.

— Ты не знаешь, о чём просишь, — разозлился Гарри. Он даже представить не мог себя, накладывающим на Сириуса Непростительное заклинание. Вряд ли Дамблдор добирался до кольца таким ужасным способом, он нашёл другую лазейку. — Я сказал — нет!

— Гарри, — серьёзно проговорил Сириус, красноречиво взглянув на наручные часы, — возможно, это единственный способ. Ты прикажешь мне войти в дом и достать из-под пола крестраж. Мы здесь топчемся третий час. Я проголодался и замёрз. Зелье Гермионы перестаёт действовать, ты и сам, наверняка, это заметил. Мне начинает казаться, что деревья вот-вот меня раздавят, а мозг отказывает. Понимаю, Непростительное — это не Манящие чары, далеко не каждому под силу решиться…

— Я умею накладывать Империо, — неохотно сказал Гарри.

— О-о, — вымолвил Блэк. — Ну да, Дурмстранг… значит, не зря про вашу школу слушки ходят, — Сириус попытался улыбнуться. — Можешь пойти сам, но учти, если колдовать буду я — не обижайся, когда заставлю тебя исполнить джигу.

Поттер застонал.

— Хорошо, — согласился он скрепя сердце.

Сириус посмотрел на него с пониманием и толикой жалости.

Они оба прекрасно знали, что лучшего способа им не найти. Гарри не мог допустить, чтобы Сириус использовал на нём Империо, ведь Блэк мог задать неудобный вопрос. Доверие между ними держалось только на честном слове.

— Никаких каверзных вопросов, — словно прочитав мысли Гарри, произнёс Сириус, и улыбка на его лице стала ещё неестественнее. — Надеюсь, плиты не окажутся слишком тяжёлыми. И ещё — про джигу — это я шутил.

Поттер хмыкнул и поднял руку с волшебной палочкой, направив кончик в лицо Сириуса.

— Да какие тут шутки... Империо!

* * *

— Ты ещё долго будешь на меня злиться? — спросил Регулус.

Гермиона знала, что просто так он не отвяжется, но не собиралась идти ему навстречу.

— Очень жаль, — вздохнул Блэк, правильно истолковав молчание. — Позволь узнать, чем вызвано твоё недовольство?

— У меня так много вариантов? — не удержалась Гермиона.

— По крайней мере, я вижу один явный, — заметил Регулус. — Ты можешь обижаться из-за него, — он покрутил браслет на своём запястье, — но это глупо.

— Мы можем поговорить об этом позже? — нарочито вежливо спросила Грейнджер, совершенно ясно давая понять, что обижаться собиралась долго. На столешнице перед ней лежала старая тетрадка в тёмной обложке. На переплёте виднелась выцветшая дата, а на первой странице было выведено: «Т.М.Реддл». — Мне нужно сосредоточиться.

— Я не люблю, когда на меня сердятся. Это гнетёт.

— Что-то не заметно, — буркнула Гермиона, старательно выводя драконьей кровью рунический круг. — У тебя вполне цветущий вид.

— Жестокосердная, — с укоризной бросил Регулус. — Согласись, мой метод гораздо гуманнее нежели «Остолбеней» в исполнении Сириуса.

— Он бы никогда так не сделал, — возмутилась Гермиона, отложив флакончик, который несколько минут назад принёс Кикимер. Как ему удалось умыкнуть драконью кровь из дома Блэков, оставалось только догадываться. Но больше всего Гермиону поразило то, с каким выражением посмотрел на неё домовик перед тем, как исчезнуть. Она не могла понять, чего в его взгляде было больше: тоски или смирения.

Регулус хмыкнул.

— Ну конечно… Все вокруг знают моего брата лучше меня.

Гермиона сделала взмах палочкой и произнесла знакомую формулу:

— Джеминио!

Кровь на столешнице вспыхнула, а дневник, лежащий в центре круга, засветился изнутри.

— Кажется, получилось, — удовлетворённо сказала Гермиона, когда рядом с оригиналом появилась точная копия, и кровь стала впитываться в обложку. Грейнджер потянулась к тетради, но та неожиданно подпрыгнула от прикосновения, и от неё отделились десятки таких же.

По полу вокруг стола тут же запрыгали другие копии крестража, и остановить их умножение никак не удавалось. Число дневников Тома Реддла непреклонно увеличивалось, заполоняя пол гостиной. Шелест тысяч страниц заполнил всё помещение.

— Фините! — воскликнул Блэк.

— Особенность заклинания в том, что остановить умножение сможет только тот, кто его произнёс! Исключение Мопсуса! — крикнула Гермиона, уворачиваясь от новых тетрадей. Ей буквально некуда было ступить, чтобы не наткнуться на очередную обложку. — Но у меня не получается прекратить копирование!

— Остаётся надеяться, что мы не наделали Тёмному Лорду новых крестражей. Здесь уже больше сотни! — воскликнул Регулус, отмахиваясь от отдельных страниц, выскочивших из переплётов.

Гермиона продолжала беспомощно делать пассы палочкой, но, как и в Гринготтсе — в сейфе Лестрейнджей — заклинания не помогали.

— Я не могу понять, в чём дело! Как это прекратить?

— Сжечь! — сказал Блэк. Схватив со стола настоящий крестраж, он перепрыгнул груду дневников. — Сами собой они уже не развеются.

Немного подумав, Гермиона согласно кивнула. Она подобрала самый первый (уже успокоившийся) дневник, стараясь не дотрагиваться до остальных тетрадей.

Регулус помог ей пробраться к двери и вдруг почувствовал, как змея на предплечье заёрзала. Руку словно пронзили сотни игл, и Блэк выпустил дневник Реддла.

— Ты уронил его! — ахнула Гермиона.

— Ему ничего не будет, — пробормотал Регулус, цепко схватив её за локоть.

Грейнджер направила палочку на груду дневников и воскликнула:

— Инсендио!

Стены гостиной озарила яркая огненная вспышка.

Регулус захлопнул дверь, за которой тут же раздалось шипение тлеющей кожи и бумаги.

Блэк зажмурился, прислонившись к двери. Боль в руке усилилась. Он давно не ощущал подобного — с самого принятия метки. Неужели остальные Пожиратели смерти тоже почувствовали это? Или такое «удовольствие» доступно только ему? Что случилось? Почему Тёмный Лорд в таком гневе? Неужели как-то узнал, пронюхал о пропаже медальона? Диадемы? Дневника? Нужно быстрее подсунуть подделку Малфою.

Регулус открыл глаза и встретился с Гермионой взглядом. Как же он ненавидел это гриффиндорское сочувствие!

— Тебе больно? — спросила Грейнджер.

— С чего бы это? — глухо произнёс Регулус. — Я в полном порядке.

Он прислушался, кажется, все звуки в гостиной стихли, и повернул дверную ручку.

В носу сразу же защекотало от запаха гари. Шторы превратились в обугленные тряпки, по спинке кресла ещё ползали редкие язычки огня. Весь пол был чёрным от пепла сгоревших дневников. Небольшие клочки страниц разлетелись по всей комнате и теперь кружили под потолком, медленно опадая вниз. Они походили на серый снег или пожухлые осенние листья.

Гермиона нагнулась и стряхнула сажу с дневника Реддла. Он остался нетронутым. Отличить его от уцелевшей копии было невозможно.

— И всё-таки мы добились своего! — Гермиона положила обе тетради на столик с обугленными ножками и посмотрела на Регулуса. Нет, он не был в порядке. Пепел, словно капли чернил, оседал на его волосах и белой рубашке, выделяясь пронзительно яркими пятнами. И метка. Метка Волдеморта на его руке чуть ниже закатанного рукава казалась неестественной, слишком нереальной, неподходящей, лишней. И всё вокруг выглядело чёрно-белым, словно призрачным, ненастоящим, даже сам Регулус. И только ярко-жёлтое пятно браслета на запястье говорило, что всё не так уж страшно.

Гермиона быстро пересекла комнату и резким движением взлохматила опешившему Блэку волосы, провела руками по его плечам, стряхивая чернильные хлопья. Ей хотелось, чтобы так же легко можно было убрать уродливую отметину с его предплечья. Сама не зная зачем, она осторожно коснулась шрама на лице неподвижно замершего Регулуса. На щеке осталась тёмная полоса. Гермиона с удивлением посмотрела на свои перепачканные пальцы, затем на рубашку Блэка, с досадой понимая, что сделала только хуже, потому что некогда белоснежная ткань стала серой.

— Что во имя Мерлина здесь произошло?! — потрясённо воскликнул Гарри, появившийся в дверях. — Вы целы?

— Да, — быстро ответила Гермиона.

— С ума сойти, — выдохнул Сириус, заглядывая в гостиную из-за спины Поттера. — Во что вы превратили мой дом?

— Небольшое недоразумение с кровью дракона, — ответил покрасневший Регулус.

— Небольшое? — округлил глаза Сириус. — Вы её у настоящего дракона здесь сцеживали? От дядюшкиного бюро остались одни ножки. А мой любимый удобный диван для отлёживания боков… Милый, что они с тобой сотворили? — принялся причитать Блэк.

— Всё нормально? — обеспокоенно спросил Гарри. — Точно?

— Абсолютно точно — нет, но мы справились, — сказала Гермиона, взмахнув палочкой. Дневник Реддла мягко спланировал в руки Поттеру.

— А как прошло у вас? — полюбопытствовал Регулус, искоса посмотрев на брата.

— Феерично, — сварливо отозвался Сириус. — Во всяком случае, никаких непреодолимых сложностей мы не испытали.

Гарри многозначительно промолчал, что не укрылось от проницательной Гермионы.

— А преодолимые? — спросила она.

Сириус мрачно усмехнулся.

— Крестраж у нас, это главное, — сухо произнёс Гарри, показывая коробку золотого цвета. — Он заперт внутри.

— Значит, уже четыре из пяти, — одобрительно сказал Регулус, трогательно потерев щёку и ещё больше размазав чёрную полоску.

Поттер кивнул и почувствовал облегчение. Ему не хотелось вдаваться в подробности их с Сириусом «путешествия». Непростительное заклинание сработало блестяще, и Бродяга, не задавая лишних вопросов, вошёл в дом, где довольно быстро отыскал под плитами пола коробку Волдеморта. Вот только Гарри предпочёл бы всё это скорее забыть, особенно остекленевшие глаза своего крёстного.

— Нужно здесь прибраться, — внезапно объявила Грейнджер. — Гарри, будь добр, займись шторами.

Поттер потрясённо уставился на неё.

— Шутишь, что ли?

— Мы только пришли, — возмутился Сириус.

— Нет, не шучу, — спокойно ответила Гермиона, понимая, что ничего так не расшевелит Гарри и Сириуса, как совместная обида на неё.

Вскоре все получили указания, и работа закипела. Гостиная медленно, но верно приобретала свой первозданный вид. Слинки едва не хватил удар, когда он сунул свой любопытный нос в помещение, из которого вылетали обрывки бумаги, но домовика удалось успокоить. С запахом палёной кожи Гермиона справилась очень быстро, и вскоре в гостиной распространился аромат горячих бутербродов, приготовленных эльфом. И вообще уборка напомнила Поттеру и Грейнджер «битву за чистоту дома номер «12», которую где-то в их прошлой жизни объявляла Молли Уизли. Только настроение в тот раз было далеко от безоблачного.