Сексуальные преступления и симбиотические отношения: научное психоаналитическое исследование

6.3.3. ПОДРОБНАЯ ХАРАКТЕРИСТИКА ГРУППЫ TBS

Большинство преступлений в этой группе испытуемых были совершены мужчинами в возрасте 30-39 лет. 14 из 15 испытуемых происходили из низшего социально-экономического класса и 53% уже свершали в молодости (до 16 лет) серьезные сексуальные преступления. Большинство несовершеннолетних правонарушителей не подвергались в детстве сексуальному насилию. Несмотря на то что 7 из 15 (46%) испытуемых пережили сексуальное насилие, результаты исследования не говорят о прямой причинно-следственной связи между насилием в детстве и сексуальным преступлением во взрослой жизни. Это важный патогенный фактор, но он не может рассматриваться как ключевое или необходимое условие формирования деликта. В формировании цепочки причин преступления играют роль и семейные констелляции. Все 15 семей состояли из обоих родителей. В одном случае родители были приемными, в двух других мать повторно вступала в брак после развода/смерти биологического отца испытуемого. В одном случае в возрасте 7 лет испытуемый был передан в приемную семью из-за тяжелой алкогольной зависимости обоих родителей. В большинстве семей других испытуемых решающими факторами были характеристики матери. Другим заметным фактором являлось отсутствие положительной роли отца в воспитании ребенка.

В 12 семьях (80%) матери играли сильную центральную роль в жизни семьи. Отец часто физически и эмоционально отсутствовал из-за сверхурочной работы или развода. Его физическое присутствие дома всегда являлось негативным фактором. Такие отцы не принимают участия в воспитании сына, они эмоционально отстранены или воспринимают ребенка как помеху. 44% отцов характеризовались как допускающие агрессию и жестокое обращение с ребенком в результате злоупотребления алкоголем. В пяти случаях отцы описывались одновременно как слабые, подчиненные матери мужчины и как грубые животные, совершавшие (сексуальное и(или) физическое) насилие над своими сыновьями. Вследствие таких эпизодов отцу отводился периферийный семейный статус или он наделялся отрицательными мужскими чертами. Тем не менее сыновья могли научиться подражать лишь этим негативным характеристикам. Они знали своих отцов как постоянно отсутствующих, но в случае присутствия — как жестоких, оскорбляющих, унижающих, избивающих или насилующих.

Наиболее часто в группе TBS встречается следующая комбинация факторов: симбиотическая мать, отсутствующий и жестокий отец (SAV). Примечательно, что ни у кого из испытуемых не было долгосрочных отношений с партнерами: 10 из 15 мужчин не женаты, пятеро разведены. Семейная комбинация SAV характеризуется не только опасными, запутанными симбиотическими паттернами «мать-ребенок», но и физическим, сексуальным насилием, злоупотреблением алкоголем и враждебным отношением к ребенку со стороны отца. Во всех случаях сочетания факторов SAV неадекватные отношения между родителями и детьми делают ребенка слишком пассивным и зависимым от всемогущей и вездесущей матери.

Гипотеза этого исследования о симбиотических отношениях матери и сына, а также периферийно функционирующего отца не является искусственной. Эти запутанные внутрисемейные констелляции вносят критический вклад в этиологию перверсий. В нашей изначальной гипотезе только фактор «отсутствие отца» рассматривался как важный аспект развития перверсии, но в случае с отцами выборки TBS нам пришлось добавить физическое/сексуальное насилия, которые делали положение детей катастрофическим. Заточение в ловушку материнского симбиоза в сочетании с отсутствующим (агрессивным и унижающим) отцом предоставляют слишком мало шансов для выживания вне семьи. Именно такая форма отношений с первичными объектами значительно повышает его психологическую уязвимость. Изначально симбиотические отношения с матерью дают ребенку ложное чувство безопасности, но желания матери в таком союзе преобладают над потребностями ребенка. Затем эмоционально неустойчивый, враждебный, часто отсутствующий отец фактически отвергает его как «хорошего сына». Ребенка унижают, избивают, насилуют, и единственным убежищем от этого ужаса видится симбиотическая мать, которая сама нуждается в нем как в нарциссическом объекте для своих собственных нужд. Когда ребенок отвергается еще и группой сверстников в школе (фактор Е), остается мало альтернативных способов освобождения от разочарований и внутреннего напряжения.

Наше исследование показало, что все испытуемые из группы TBS подверглись социальной изоляции в результате катастрофической семейной динамики, а затем притеснялись и отвергались сверстниками. В основном это происходило в начальной и средней школе. Примечательно, что для группы TBS характерны серьезные притеснения ребенка. Сами по себе издевательства или травля в школах не вызывают особого беспокойства в нашем обществе но Б. Ван дер Меер (Van der Meer, 2001) считает, что притеснения (в отличие от поддразнивания) — это чрезвычайно важная проблема. Он также считает, что это «форма жестокого обращения с детьми», и результаты последних исследований только подтверждают необходимость дальнейшего изучения роли унижения в психопатологии сексуальных преступников. Пренебрежение детско-родительскими отношениями в большинстве семей оказывает негативное влияние на способность детей к обучению. В группе TBS такую зависимость можно отследить уже во втором-третьем классах начальной школы (Van Wijk et al., 2002). В большинстве случаев в заключениях судебно-психиатрической экспертизы отмечались реактивные нарушения успеваемости, трудности концентрации внимания, когнитивные и аффективные нарушения уже во втором и третьем классах начальной школы. Из результатов исследований в последние десятилетия следует, что стили привязанности извращаются взрослыми, но перенимаются сохраняются в другие отношения детьми. П. Фонаги и его коллеги утверждают, что в результате нарушений привязанности и травм в раннем детстве возникают расстройства когнитивных функций (Fonagy et al., 1992). Способность к рефлексии в первую очередь страдает при небезопасной и дезорганизованной привязанности. Подробное рассмотрение данного вопроса выходит за рамки целей настоящего исследования, хотя убедительных доказательств (см. Priel & Besser, 2001), что серьезные проблемы привязанности могут привести к отставанию в обучении, получено достаточно. В таких условиях ребенок воспринимается матерью так, будто у него нет собственных желаний и мыслей, но он также и не существует и для своего отца, что в результате не только способствует становлению негативной самооценки, но и влечет за собой когнитивные нарушения и задержки развития. Влияние патологических семейных отношений, в первую очередь, усугубляет психологическую уязвимость и социальную некомпетентность, а также формирует нарушения эффективной регуляции и познавательной деятельности. Во вторую очередь, эти базовые дефицитарные способности усиливаются из-за хронических унижений и отвержений сверстниками. Критичным следствием этого обстоятельства становится то, что группа сверстников не может служить положительной моделью для идентификации и (или) альтернативным «замещающим» родителем. Таким образом, рассмотренные условия для группы TBS снова и снова отбрасывают ребенка в патологическую семейную обстановку. 100% подэкспертных группы TBS в возрасте от 0 до 18 лет оказались заключены в эту порочную динамику.

6.4. Сравнительное исследование амбулаторных сексуальных преступников из группы FPD