Исключительная симбиотическая связь с матерью и сопутствующая им социальная изоляция, которую эти люди испытывают с раннего детства, а также отсутствие контактов с группой сверстников приводят к формированию «плохого автономного Я» у юноши. Эта структура настолько переполнена ненавистью, что может существовать только в полностью отщепленной форме. Унижения со стороны сверстников, часто отмечавшееся у испытуемых в данном исследовании, могут быть результатом проективной идентификации других детей, отщепляющих «причиняющую вред матери» и автономную часть своего Я, хотя испытуемые драматизируют образ «атакованной, обиженной матери». Вполне возможно, что эти мужчины имели такой недостаток «детоксицирующего» влияния и отца, и группы сверстников, которые, будучи детьми, были полностью подчинены собственным инцестным импульсам, ведущим к бессознательной экстернализованной мазохистской (подчиненно-провокативной) установке в отношении сверстников. Это может играть определенную роль в том, что эти дети постоянно подвергаются преследованиям, независимо от того, какую школу они посещают и с кем взаимодействуют. Возможно также, что преступникам-педофилам свойственна проективная идентификация жертвы с отщепленным Я злоумышленника, которая может быть описана как «предающий отца и соблазняющий мать сын». Преступник нарциссически отождествляет себя с собственным «свергнутым, преданным-сыном-и-женой» отцом. В случаях такого сценария преступник должен был иметь отца который не только отсутствовал как партнер матери и заботливый отец, но и всегда подозревал жертву в воображаемом сговоре матери и сына. Хорошим примером является царь Лай из мифа об Эдипе. Особая связь матери и сына вызывала интенсивное презрение и гнев многих отцов (см. случаи Честена Джона и Мейсона). Чувство вины сына из-за отношения к нему отца в некоторых случаях может приводить к тому, что ребенок «позволяет» себе получить возмездие в виде насилия со стороны отца, что видно на примере Джона. Здесь мы видим не только прямую идентификацию преступника с агрессором из прошлого, но и реактивное образование. При этом защитном механизме проявляется прямое противопоставление поведения с вытесненными неприемлемыми импульсами. Реактивное образование позволяет человеку обнимать того, кого он ненавидит (и наоборот), но также содержит в себе аспект идентификации с агрессором и аспект альтруизма. Эти компоненты выполняют своего рода техническое обслуживание агрессивных импульсов, другими словами — отцовскую функцию.
Считается, что насильникам несовершеннолетних девочек свойственна проективная идентификация жертвы с «плохим автономным Я» и «плохим инцестуозным ребенком». Я полагаю, что в подобных случаях преступник отождествляет себя с собственной матерью, «заявляющей-о-своих-правах». Чтобы понять этот парадокс, нам нужно поставить себя на место юноши, чья мать реагирует с завистью и враждебностью на всех девушек, которые встречаются на его пути в данный момент и в будущем (см. случаи Пола, Майкла и Мейсона). В глазах молодого парня каждая девушка неизбежно должна стать corpus delicti, угрожающим (по версии матери) симбиотическим отношениям. Следовательно, девушки-сверстницы остаются идеальным якорем, который цепляется за наполненное виной «плохое автономное Я»
Я считаю, что у насильников взрослых женщин напрямую срабатывает агрессивное обращение в противоположность (или «обращение пассивного в агрессивное») крайне асимметрично переживаемым отношений между родителями, в которых отец воспринимался подчиненным и «кастрированным». Я также склоняюсь к тому, что сам преступник еще в детстве был совращен матерью или замещающим ее лицом. В таком случае мы можем допустить, что в семье произошла путаница ролей, то есть отец воспринимался как «ребенок матери и сына», а сын — как назначенный матерью партнер матери. Представляется также, что в этом случае отождествляемый с родителем ребенок восстанавливает порядок в своей фантазии путем идентификации с «идеальным отцом, который не позволяет матери себя отвергнуть». Другими словами, ребенок спасает «честь» отца, подчиняя женщину себе, что по всей видимости, показывает также смещение агрессии на нарушающую границы мать.