Русская идея от Николая I до Путина. Книга IV-2000-2016

Идейный наставник

Именно потому, что этот путинский гуру, Иван Александрович Ильин, известен менее других, нужно сказать о нем несколько слов. Он был национал-либералом. Мы встречались с такими, как он, в первой книге, их было полно в дореволюционной России. В эмиграции все было сложнее, суровее. Люди определялись без дефисов. Правые реваншисты чуждались Ильина за безразличие к реставрации самодержавия, либералы — за пристрастие к «национальной диктатуре» и некой «обновленной демократии» после большевиков.

Тем более что пристрастие это сыграло с Ильиным злую шутку. Он жил в Германии, когда к власти пришел Гитлер, и всячески издевался над либералами за их неспособность разглядеть в нацизме такие его, я цитирую, «положительные черты, как патриотизм, вера в самобытность германского народа и в силу германского гения, чувство чести, готовность к жертвенному служению, социальная солидарность и внеклассовое братски-всенародное единство». Именно так, по мнению Ильина, должна была выглядеть излюбленная им «национальная диктатура» в постсоветской России.

Правда, то, во что вылилась нацистская «вера в силу германского гения», испугало Ильина (все-таки был он либерал, пусть и национальный) и пришлось ему снова эмигрировать, на этот раз из Германии в Швейцарию. Но либералы не простили ему этого кунштюка. В 1949 году в нью-йоркском «Новом журнале» появилось открытое письмо его тогдашнего редактора Романа Гуля Ивану Ильину. «Перемены Вашего духовного лица, — писал Гуль, — я старался понять. Но вот к власти пришел Гитлер, и Вы стали прогитлеровцем. У меня до сих пор имеются Ваши статьи, где Вы рекомендовали русским не смотреть на гитлеризм глазами евреев… Как Вы могли, русский человек, пойти к Гитлеру? Категорически оказались правы русские, которые смотрели на Гитлера глазами евреев».

Однако даже эта роковая ошибка не заставила Ильина поверить в победившую после разгрома нацизма «формальную демократию». Вот его аргумент против нее: «Надо выбирать. Одно из двух-или тоталитарное рабство, или демократия. Третьего исхода нет! Так скажут нам политические доктринеры. Мы ответим им: нет, есть еще третий исход… это твердая, национально-патриотическая и по идее либеральная диктатура, помогающая народу выделить кверху свои подлинно-лучшие силы и воспитывающая народ… к органическому участию в государственном строительстве» (курсив Ильина,-А.Я.).

В любом случае «состояние русского народа после большевиков (слова «российский» Ильин не употреблял) будет таково, что введение народоправства обещает ему не правопорядок, а хаос, не возрождение, а распад (курсив мой,-А.Я.)… За кошмаром революционного якобинства началась бы эпоха жирондистской анархии — со свирепой крайне правой тиранией в заключение».