Русская идея от Николая I до Путина. Книга IV-2000-2016

О «зомбоящике»

Приперли, как говорится, к стенке, что тут возразишь? Все вроде бы верно. Я, правда, телеэкранов этих не слышу, но представление имею. Прилежно читаю обоих замечательных летописцев путинского телевидения, Славу Тарощину из «Новой газеты» и Игоря Яковенко из «Ежа», подробно запечатлевающих для потомства сегодняшнее торжество государственного холопства. Когда-нибудь после Путина, попомните мое слово, соберут эти летописи и издадут массовым тиражом — и ужаснутся, читая их, те, кто доживет. Точно так же, как ужаснулись мы с вами в 1980-е, знакомясь с государственным холопством советского телевидения.

Разве не сравнил тогда Андрей Вознесенский Останкинскую башню с гигантским шприцем для всенародных инъекций лжи? Разве не насмешило мир в феврале 1986 года, во время первого телемоста «рядовых граждан на высшем уровне» (Ленинград-Сиэтл), отчаянное восклицание суровой партийной дамы: «У нас секса нет!»? Разве забыли мы выражение: «Наше телевидение врало всегда, даже когда говорило правду»? СМИП оно ведь тогда официально и называлось — средство массовой информации и пропаганды. Собственно, средством была информация, целью была пропаганда. Разве не был в 1970-е удален с экрана чемпион по популярности КВН («сначала завизируй, потом импровизируй»)?

Короче, и советское, и путинское телевидение было и есть, по сути, «зомбоящик», как его сейчас называют. Только в советское время такого термина, сколько я помню, не было. И, похоже, неслучайно: люди не понимали, что их зомбируют. Не было общественного самосознания, одно государственное было. Благодаря телевидению общество не видело себя отдельно от государства. И власть это понимала, бдительно блюла, так сказать, протокол. Даже КВН с его сомнительными шуточками таил угрозу. Иначе говоря, признавала власть за телевидением особую роль: оно отвечало за формирование и неприкосно-венность() государственного холопства. И по сей день, прав скептик, отвечает.