Русская идея от Николая I до Путина. Книга IV-2000-2016

Проблема третья: павловские рефлексы

Вопросы эти, конечно, риторические. Я знаю, откуда все взялось у наследников почти двухсотлетней традиции имперского национализма, оказавшихся свидетелями агонии их имперской мечты. Я написал об этой традиции много книг, опубликованных на многих языках, включая, кстати, японский. Но все-таки имперские националисты бывают разные. Не все оперируют доморощенными аксиомами, которые никто, кроме них, аксиомами не считает. Не у всех сочетания определенных звуков вызывают, как у подопытных академика Ивана Павлова, рефлекторные реакции (например, капитализм — «кризис», США — «враг», революция — «оранжевая», правящая элита — «чистка», либералы — «национал-предатели», Европа — «оккупирована Америкой», доллар — «рушится»). Иные, пусть немногие, пытаются доказывать свои утверждения. С такими спорить не только можно, но и необходимо.

Как это делалось в свое время, есть классический пример — мой наставник Владимир Сергеевич Соловьев. Работать ему пришлось в нелегкое время: 1880-е были, как сейчас, эпохой контрреформ Александра III, когда для большинства имперцев национальная идея, как он писал, «стала предметом площадной торговли, оглашающей своими полуживотными криками все грязные площади и переулки русской жизни». Этих он язвительно разоблачал, не очень, как видим, политкорректно. Но с Константином Леонтьевым спорил очень серьезно, и с Николаем Данилевским спорил. И так это оправдывал: «Обдуманная и наукообразная система русского национализма заслуживает серьезного критического разбора».

Среди изборцев я вижу двух, с кем стоит серьезно, по-соловьевски, спорить. Это лауреат Нобелевской премии по физике Жорес Алферов, играющий там, впрочем, скорее роль свадебного генерала, и академик Сергей Глазьев. Остальные, насколько я могу судить, мыслят на уровне павловских рефлексов. Но в физике я не мастак, а Глазьев у нас по ведомству Владислава Иноземцева. Мне придется иметь дело, увы, именно с «остальными». Да, среди них тоже есть Леонтьев, но общая с Константином Николаевичем у него лишь фамилия.

Так или иначе, читатель теперь знает, с какими проблемами я столкнулся, и, стало быть, понял, что мне придется ограничиться описанием того, что нас ожидает в случае успеха изборцев, в частности, в одной, всех нас касающейся области.