Солнце и снег

***

– Ты изумительно готовишь, – Вирт послал Диане такой взгляд, что та растерялась.

– Да нет, я вовсе… – невнятно пробормотала она и поспешила ретироваться. – Но вы тут ешьте, а мне надо… кое-что сделать, – и покинула кухню.

Рикки не удержался от улыбки.

– Ну ты даешь! – воскликнул он. – Никогда не думал, что Дианку можно смутить.

– Она миленькая, – оценил Сокол. – Давно с ней живешь?

– С осени, – ответил было Рикки и замялся, сообразив, что тот имел в виду. – Но мы не… Она моя сестра.

– Да? – Вирт недоверчиво поднял бровь. – Ладно.

Хмыкнув, Сокол сосредоточился на еде.

Рикки глотнул из кружки и задумался. Он вспомнил, как вернулся за Дианой и другими шадерками, а мануфактура встретила переменами. Нидвуды закрыли дело и переехали. Кто-то отбыл за ними, оставшиеся собрались в общину уже с другим укладом. Большей частью здесь по-прежнему жили женщины, бывшие работницы и беженки из приграничных земель, а с недавних пор и из Толлгарда. Мужчин было меньше, чаще оставались раненые и контуженые. Здоровых и крепких, как он, набиралось от силы с десяток.

Как и другие, Рикки участвовал в общем хозяйстве, следил за немногочисленной скотиной, охотился, что-то строил и ремонтировал. К нему относились с уважением, но за спиной нет-нет, а сплетничали. Поговаривали, что живут они с Дианой не как брат и сестра, да и репутация у той была подмочена еще с прошлого года. Некогда Нидвуд-младший, сын хозяина мануфактуры, ухаживал за еще одной шадеркой – белокурой Лилой, и та утверждала, что все серьезно и близится к свадьбе. Но потом интерес жениха перешел на ее подругу. По слухам, Диана сама соблазнила его, но коварным планам помешали война и бардак в столице. Семейство Нидвудов собрало вещи, забыв взять обеих несостоявшихся невест.

Рикки сплетням не верил. Диана, которую он знал, отличалась сильным характером и не стала бы унижаться даже перед хозяйским сынком. В Шадер она была лидером, остальные прислушивались к ней и следовали ее курсом. Не будь она женщиной, из нее могла получиться отличная глава совета. И чтобы такая девчонка кинулась отбивать чужого жениха? Нет. Скорее, она неудачно влюбилась, а Нидвуд оказался мерзавцем. Что неудивительно, ведь трудились на мануфактуре дети преступников, сироты, бедные и бездомные, все равно что рабы. Хозяева пользовались этим и платили ничтожно мало. Вряд ли сын отличался от отца.

Вздохнув, Рикки поднял глаза на Сокола и осторожно поинтересовался:

– Как там, у эльфов?

Вирт дернул плечами.

– Плохо. Сволочи убили Криса.

– Когда брали вас в плен?

– Нет, уже после побега. Слышал о Синих волках? Это что-то вроде Охотников, только ушастых. Вот они.

Рикки подумал о Лидере и остальных Рыцарях.

– Ты знаешь, что случилось в Толлгарде? – спросил он.

– Про Леорию? – уточнил Вирт, помрачнев еще пуще.

– И про нее тоже. Сейчас вообще непонятно, что происходит.

Сокол поднял голову.

– Если все так, как я думаю, Толлгардом теперь правит совет воровских кланов во главе с Гаюсом Ловким.

– Не слышал это имя.

– А зря, мужик сильный. Знал его еще в бездомном детстве. Ты не думай, он в столице наведет порядок. Не сразу, конечно, но город заживет лучше прежнего.

Удивление Рикки росло с каждым словом Вирта.

– Не верю, – он сдвинул брови. – И не верю, что ты в это веришь. Какой вор будет заботиться о чьем-то благе? Разграбит только и сбежит куда-нибудь в Аргон. Я слышал, южные земли уже захвачены. И Гаюс твой тоже наверняка продаст Толлгард вместе с Лансией.

Вирт усмехнулся.

– Этот может. Но без дворян и власти по крови все равно лучше. Подпольщики хотели сменить одних лордов на других, а Гаюс и такие, как он, – это люди из народа. Больше нет слуг и господ, теперь каждый может стать богатым независимо от происхождения.

Рикки глянул в окно. Солнце скрылось за тучи, пошел снег. Он подумал возразить Соколу, что такое равенство обошлось в тысячи смертей, но решил, что сейчас не время для горячих споров. Тем более что оба не знали, что на самом деле творится в столице, да и в других городах.

– Тут неподалеку была стоянка ополчения, – сказал Рикки. – Некоторые из местных присоединились к ним.

– Наивные собрались на Толлгард? – Вирт снова усмехнулся.

Горностай пожал плечами:

– Может, договорятся с этим Гаюсом. Может, измором возьмут.

Сокол закивал, но казалось, что больше своим мыслям, чем его словам.

– Кстати, – как бы между прочим заметил он. – Я и девочку твою видел.

– Эри? – Рикки невольно приподнялся, чем вызвал у гостя лукавую улыбку.

– Уж боялся, ты забыл. Как увидел здесь, подумал – все, пропал парень. Слушай, – Вирт наклонился вперед и заговорил тише. – Фиг с ней, политикой и страной. Ты-то что тут делаешь? Да, девчушка мила, отлично готовит, но не время сейчас лежать на печи и играть в домик. Нет, я серьезно. Эри в плену, но думает не о побеге, а как помочь какому-то хмырю, а ты в чулане пыль собираешь.

Рикки вскинул голову, словно только проснулся.

– Какому хмырю?

– Да Охотник какой-то, вроде старый знакомый, – Вирт пожал плечами. – Тирком звать.

– В ее деле был один Тирк, – задумчиво проговорил Рикки. – Луаргтон. Из того отряда, который ее взял.

– Видимо, давно ей нравился, – заключил Вирт. – Я вообще заметил, ее тянет к врагам.

– И насколько у них серьезно?

– Понятия не имею, – Сокол откинулся на спинку стула. – Когда их видел, парень был ранен, а она за ним трогательно ухаживала. По опыту – такое хорошо не заканчивается. И вообще, он мне не понравился. Так что иди и забери ее.

Рикки опустил глаза.

– Не могу.

– Брось, – Вирт похлопал ладонью по столу. – Ты меня тогда не выдал, и я тебе только добра желаю. Мы все поняли, что ты ради девчонки решил предать Рыцарей. И если бы не эльфы, сбежал бы с ней. Скажешь, не так?

– Так, – не стал он отрицать.

– Ты готов был бросить службу, все усилия пустить коту под хвост, судьбу изменить. А теперь не можешь уйти от так называемой сестры? – на последнем слове Вирт скривился. – Чем тебя зацепила эта Диана? Ты ее любишь?

Рикки поднял на Сокола синие глаза и неожиданно просто ответил:

– Я люблю Эри.

Вирт открыл было рот, но, не сказав ни слова, закрыл.

– Еще с детства, – продолжил Горностай. – Да, характер у нее сложный, она резкая и совсем не женственная. Но ничего не могу с собой поделать. Люблю не так, как ты рассказывал о своих женщинах, не страстно и волнующе. Не знаю даже, как сказать… Люблю не вспышками, не минутами, а всегда, как будто по определению. Словно это не чувство даже, а часть меня.

Вирт выглядел озадаченным.

– Тогда что…

Рикки глянул в окно. Наверное, не стоило так откровенничать, он никому этого не говорил и, возможно, уже больше никогда и не скажет.

– Я вырос с Дианой под одной крышей. Мне рассказали, что жизнь матери унесла рованская лихорадка, а отца убили на войне. Обоих я не помню. Хартон воспитывал меня как сына, но довольно строго. Я часто бунтовал и с Эри начал дружить скорее из чувства протеста. Она ведь была деревенским изгоем, и про нее сплетничали, что ведьма, общается с духами и демонами.

– Диана, небось, и сплетничала, – вставил Вирт.

– Они особенно не ладили, – согласился Рикки и продолжил: – Но мы с Эри быстро сроднились, почти срослись. Я проводил с ней все свободное время. Само собой, недоброе отношение к ней перешло и на меня. Мальчишки за глаза называли ведьминым дружком и еще как-то. Но лично не трогали, потому что Хартон был главой совета, да и, подозреваю, влияло уважение к Диане.

Он глотнул из кружки.

– Все изменилось, когда однажды Хартон взял меня на охоту. Был конец зимы, нас пошло только двое. И там, среди замерзших сосен, он сказал, что давно ждал, пока я повзрослею, чтобы поговорить о моей матери. Оказалось, он был влюблен в нее и поэтому усыновил меня. Но, само собой, никто в Шадер не должен был об этом узнать. Я ответил, что умею хранить секреты. Ведь я знал, что Хартон убил Охотника на подступах к Шадер, и за годы ни слова никому не проронил. На это он ответил, что быть лидером – значит принимать трудные решения.

– Насколько я помню из дела Эри, ваша Шадер не платила налоги, – заметил Вирт.

– Так и было, – кивнул Рикки. – Дальше Хартон объяснил, что хочет сделать из меня будущего главу деревни, и чтобы я понимал, какая это ответственность, и начал готовиться. В ту минуту я осознал, что нам с Эри нельзя продолжать встречаться. Если я хотел завоевать авторитет среди мальчишек, то должен был порвать с ней. Что я и сделал той же зимой. Для вида даже переметнулся к Кире, другой девчонке. Голову ей морочил.

– А потом, конечно, пожалел, – заявил Вирт.

– Не то слово, – признался Рикки и подумал, что в очередной раз судьба над ним смеется. Когда была возможность остаться с Эри, он променял ее на раз. А теперь, чтобы только приблизиться к ней, надо уже чем-то жертвовать.

– Тогда я совсем ничего не понимаю, – покачал головой Сокол.

– Когда я пришел в себя, то тут же хотел броситься на поиски. Но я не знал, с чего начать. Кто уцелел, куда вас увезли. Я остался один. Можно было вернуться к Охотникам, вместе с ними уйти на фронт и надеяться, что я найду вас, когда мы будем побеждать. Чего, как мы теперь знаем, так и не случилось. А еще я мог выполнить обещание, которое дал Хартону незадолго до его смерти. Позаботиться о Диане, если настанут нелегкие времена.

Вирт задумчиво уставился на свои ладони.

– Рикки, Рикки, – он цокнул языком. – Так все же нельзя. Ты думаешь о ней, а кто подумает о тебе? Это несправедливо. Помогаешь – помогай, но лишать себя личного счастья просто глупо.

– Равно или поздно все наладится, – возразил Горностай, поднимаясь из-за стола.

– Дурак ты, – проговорил с сожалением Сокол. – Но дело твое, – и, сменив тон, спросил: – Не возражаешь, если я поживу у вас, пока не приду в себя?

– Я только за!

– Тогда я бы поспал, а то маленько выдохся и на ногах не стою.

– Пошли.

Вирт посмотрел Рикки в затылок, но больше ничего не сказал. В конце концов, каждый решает сам, как жить и что ему от этой жизни нужно.