Легенда о лиловом драконе

* * *

О том, что он проиграл, градоначальник понял еще до объявления голосования по делу напавшего на людей дракона. Единственным способом оправдать подсудимого, несмотря на прописанное в законе наказание, было единогласное восстание представителей всех семей против такого решения. Никогда раньше не случалось среди армелонцев подобной сплоченности. Но никогда ведь и дракон еще не вставал на защиту города. Не рисковал своей жизнью, чтобы спасти людей от смертельной болезни. И не превращался в человека ради женщины.

Градоначальник еще зачитывал список обвинений в адрес дракона, а уже видел в глазах собравшихся в полуразрушенном здании суда сограждан непонимание и возмущение подобными нападками на спасителя Армелона. Кто-то даже пытался выкрикнуть с места свои нелицеприятные соображения в адрес затеявшего весь этот цирк градоначальника, но тут же был усмирен. Градоначальник напомнил, что действует исключительно в рамках закона, а потому обязан привлечь к ответственности дракона, совершившего нападение на людей, пусть даже эти люди были их общими врагами.

— Только Лил больше не дракон, — усмехнулась Беанна, и ее голос эхом отразился от стен, приведя в смятение армелонцев. Со всех сторон послышался шепот: сначала недоверчивый, потом изумленный и, наконец, радостный. Но градоначальник, сжав зубы, заметил, что в момент совершения преступления подсудимый был драконом, а потому подлежит привлечению к ответственности, и продолжил исполнять возложенную на него обязанность. В конце концов, он давал Лилу возможность спасти свою шкуру, и, коль скоро тот ей не воспользовался, пусть терпит. Никто никогда не упрекал главу Армелона в несоблюдении закона. Не будет этого и сегодня, пусть хоть сама Божественная Триада спустится с неба и потребует прекратить судебное разбирательство.

Однако, когда он расписал все причиненные ящером разрушения и те опасности, что таило в себе преображение Лила, и предложил проголосовать за казнь путем побиения камнями, ни одной руки не поднялось вверх. Армелонцы смотрели на своего градоначальника угрюмо, разочарованно, не желая участвовать в этом абсурде. Все они явно только и ждали вопроса о помиловании, чтобы решить не стоящую выеденного яйца проблему и разойтись по своим делам. Но градоначальник выдержал паузу, рассчитывая, что кто-нибудь передумает и согласится раз и навсегда покончить с драконом. Одного голоса было бы достаточно, и, если бы глава города имел право высказывать в суде свое мнение, этот день стал бы последним в жизни дракона. Но, являясь судьей, градоначальник был лишен такой возможности, а потому только пронзал ястребиным взглядом своих сограждан, оттягивая заключительную часть слушания.

Если бы кто-то спросил, ненавидел ли он Лила, градоначальник не смог бы правдиво ответить «да». Он не хуже других понимал, сколь много сделал бывший дракон для его города и где были бы сейчас армелонцы, не вмешайся Лил в самые тяжелые времена. Но, когда дело касалось закона, исключений для градоначальника не существовало. Он посвятил служению ему всю свою жизнь и считал себя его воплощением. И то, что происходило сейчас, просто не укладывалось у него в голове. И потому он упорно продолжал процесс, надеясь, что рано или поздно все разрешится и станет как прежде.

— Кто возьмет на себя смелость заступиться за подсудимого и пойти против веками писанных законов? — чуть дрогнувшим голосом спросил наконец градоначальник и увидел, как Риана тут же выступила вперед.

— Я! — твердо сказала она. — Он мой муж!

По бывшему залу торжественных собраний снова разнесся удивленный гул, но его прервал звонкий голос Беанны, по непонятной причине присутствовавшей на суде вместо Эйнарда.

— И я! — заявила она. — Он мой брат и брат моего мужа!

Градоначальник усмехнулся сестринскому единодушию, но тут же осекся, увидев следующего защитника.

— И я! — отрезал Тила таким тоном, что полуразрушенные стены с трудом устояли. — Он мой брат!

Градоначальник набрал было в грудь воздуха, чтобы осадить сына, но следом за ним то тут, то там начали доноситься голоса армелонцев, признающих бывшего дракона своим братом. Градоначальник взирал на это безумие с совершенно ошарашенным видом, тщетно стараясь придумать слова, способные образумить сограждан, но в тот момент, когда сотни рук в едином порыве взметнулись вверх, в зале вдруг потемнело от гигантской тени, накрывшей Армелон, и люди в ужасе подняли глаза к небу, ранее просвечивающему сквозь пробитую крышу, а теперь скрытому за перепончатыми крыльями и длинным чешуйчатым телом с тремя головами.

Ужаснее чудовища невозможно было и представить. От него веяло бедой, которую уже ничто не могло отвести, и в зале раздался вздох отчаяния перед неминуемой гибелью.

Лил задвинул Ариану за спину, готовый принять бой, хотя, как и все, понимал, что любые попытки бесполезны. Даже он никогда не видел столь мощного и устрашающего ящера. Вот когда пришлось пожалеть о том, что он избавился от своей второй ипостаси. Вряд ли, конечно, Лилу удалось бы победить такое чудище, но, быть может, хоть увести его от Армелона, дать близким людям возможность укрыться от опасности. А теперь…

Трехглавый змей неслышно скользнул вниз, потом просунул одну зубастую пасть на длинной шее в прореху на крыше и в упор посмотрел на Лила. Тот чуть отступил назад, по-прежнему прикрывая Ариану. Сердце колотилось так, будто хотело выскочить из груди, но страха не было, и Лил вдруг понял почему.

Ненастоящий был перед ним дракон. Не один из тех, что полыхают ненавистью и сжигают все живое на пути. А значит, не было у него и желания уничтожить Армелон вместе с его жителями. И если…

— Было-было, — вдруг заговорила голова хриплым низким голосом, выдыхая морозный пар и клацая десятками зубов. — Специально считал, все ли тебя братом признали. Кабы кто воздержался, разнес бы весь этот городишко без всякого сожаления. Но раз уж не только дракон стал человеком, но и люди себя людьми проявили…

Лил повел плечами, тщетно пытаясь понять, что за существо перед ним и с какой целью оно удостоило его своим вниманием. И каким образом читает мысли, так как следующей фразой трехголового было:

— Объясню. Только предлагаю переместиться на улицу: уж больно неудобное у вас тут помещеньице. Особо отважные могут последовать за нами: мне скрывать нечего.

Немного нашлось желающих покинуть хоть какое-то убежище в виде стен здания суда и встретиться с чудищем лицом к лицу. Те же, кому хватило на это смелости, стали свидетелями настоящего чуда, невиданного ни до, ни после этого случая.

Дракон опустился на землю легко и изящно, словно не было в нем веса вовсе, и позволил в полной мере насладиться зрелищем его необыкновенности.

Казалось, будто он слеплен из трех разных особей. Средняя голова — та самая, что беседовала с Лилом, — вместе с шеей напоминала сложенную из обломков скалу, покрытую мхом и ветвями старых засохших деревьев. Глаза сияли изумрудами, да и между чешуйками то здесь, то там проблескивали драгоценные камни.

Правая часть имела серебряно-белый цвет. Вместо гребня на шее сверкали молнии, а длинное, кажущееся очень хрупким крыло почти полностью было скрыто пушистым облаком. Взгляд выражал спокойствие и мирную решимость.

Левая часть дракона напоминала то ли змею, то ли рыбу, у которой вместо крыла трепетали огромные плавники. Ее чешуя была окрашена в бирюзово-голубой цвет, а черты исполнены безмятежности.

Воздух, Земля и Вода…

Среди вышедших из здания смельчаков послышался благоговейный шепот:

— Божественная Триада…

Две крайних головы с нежностью кивнули, а средняя — воплощение Энды — только усмехнулась.

— Не забыли, значит, еще? — с сарказмом поинтересовался властитель Земной Сферы. — Похвально. Тогда разъяснительные беседы оставим до лучших времен. Тем более что мы не к вам в гости, а к первому человеку, смогшему разрушить проклятие.

Лил смело поднял глаза на Создателей.

— У меня была причина! — с некоторой дерзостью сказал он, и Энда снова ухмыльнулся.

— У многих была причина, — заметил он. — Но только тебе хватило воли идти до конца. Признаться, сестры совсем отчаялись, когда ты обратился в ящера: не верили, что возвратишься обратно.

— Но ты оказался крепче, чем мы думали, — звенящим ручейком голосом проговорила водная голова Ивон.

— И зов твоей женщины был столь силен, что разрушил драконью защиту, — глубоким грудным тоном добавила воздушная Ойра. — А когда двое так нужны друг другу…

— Мы не мешаем, — закончил за нее Энда. — Более того, каждый из нас захотел сделать на вашу свадьбу по подарку. Я огражу Армелон или любой другой город, где ты решишь поселиться, от напастей до конца твоей жизни. Так что, думаю, в следующий раз сограждане хорошо подумают, прежде чем подсылать к тебе убийц или поджигать твой дом.

Услышав последнюю фразу, Ариана негромко вскрикнула и вцепилась Лилу в руку. Он сжал ее, понимая, что сейчас не время объяснять, и надеясь только, что любимая простит ему эту ложь во благо.

— А я сохраню тебе все предыдущие умения, кроме, разумеется, умения превращаться в ящера, — продолжила за братом Ойра и улыбнулась, почему-то напомнив Лилу, каким способом ему удавалось залечивать Арианины раны, и ввергнув в несмываемую краску.

— А я — исполню одно твое желание, — проказливо шепнула Ивон. — Можешь сказать его сейчас или в любой другой момент, обратившись ко мне…

— Я хочу только, чтобы Ариана была счастлива! — без единого сомнения дал ответ Лил. И Ивон, окинув их обоих по-матерински теплым взглядом, согласно кивнула.

— Я принимаю, — ответила она. И тут же вокруг запястий Арианы и Лила обвились струйки воды, превратившееся через несколько мгновений в изысканные, будто из льдинок сделанные браслеты. — Вас обвенчали сами боги, — негромко объявила она. — А это поважнее любой бумажки.

Ариана не сдержала слез радости, лишь взглядом в силах выразить свою благодарность милостивым Создателям. Лил выдохнул от всей души:

— Спасибо! — и Божественный дракон взмыл в небо, в секунду растворившись, будто его никогда и не было. И только насмешливый голос Энды раскатился по Армелону:

— А градоначальника я бы вам сменить посоветовал. Не все то закон, что писано людьми. Лишь то закон, что заложено в сердце…