Укрощение забвения. Старение тела и страх перед одряхлением в японском массовом сознании

Значение слова «сельский»

Канегасаки — это место, которое, по мнению многих, не поспевает за современностью. Люди в соседних городах иногда отмечают, что Канегасаки словно находится в собственном мире, как будто модели поведения и даже используемый здесь диалект несколько другие (старомодные и вышедшие из употребления), нежели, скажем, в Мидзусаве или Китаками. В самом деле, прогуливаясь по главной улице, чувствуешь, что попал в прошлое, и видишь образ жизни, который начинает меняться под влиянием таких факторов, как появление в соседних городах все новых и новых супермаркетов и дисконтных магазинов, которые отнимают у местных торговцев прибыль. Но зрительные впечатления — не единственный признак того, что это место так или иначе брошено на произвол судьбы.

Из-за демографических изменений поколения людей, родившихся в Японии до и после войны, оказались в определенной степени разделены географически, при этом большая часть пожилых людей живет в менее урбанизированных условиях.

Это справедливо как для разных префектур, так и в пределах одной префектуры. В 1990 году доля населения старше шестидесяти пяти лет (далее именуемого «пожилым населением», как его называют в Японии) в префектуре Иватэ составляла 14,52 %, а в префектуре Акита — 15,61 %. Ожидается, что к 2010 году эти показатели возрастут до 26,01 % и 28,51 % соответственно. Это сопоставимо с преимущественно урбанизированными префектурами, такими как Тиба, где пожилое население составляло 9 % в 1990 году и выросло до 18,07 % в 2010 году, и Токио, где те же показатели составляли 10,49 % в 1990 году и 21,39 % в 2010 году. В 1990 году в некоторых частях Японии имелось несколько сельских префектур, которые уже тогда преодолели 20-процентную отметку численности пожилого населения, при этом в масштабах страны такой уровень прогнозировали лишь к 2010 году [Zenkoku shakaifukushi kyogikai 1995: 40].

Внутри префектур такое распределение населения также заметно. В префектуре Иватэ по состоянию на 1994 год пожилые люди составляли 17,8 % населения. При этом пожилое население Мориоки, административного центра префектуры, составляло 12,3 % на фоне отдаленных деревень, поселков и городков, таких как Канегасаки (18,2 %) или Эсаси (22,5 %). Самый большой процент пожилого населения проживает в горных районах, среди них самый высокий показатель у одной из тамошних деревень (Каваи-мура) — 26,5 %. В тридцати четырех из шестидесяти восьми городов, поселков и деревень, составляющих префектуру Иватэ, по состоянию на 1994 год более 20 % населения было старше шестидесяти пяти лет [Iwate Prefecture 1995: 106].

Судя по этим данным, в менее урбанизированных районах число пожилых людей часто соразмерно больше, чем в городах. Причиной такой сегрегации населения является стремление молодых людей уезжать в поисках работы и образования из районов, связанных с сельским укладом жизни.

Уже много лет в Японии происходит миграция населения внутри префектур и между ними. Наиболее яркий пример, иллюстрирующий это явление, — «санкин котай» Rankin kotai), система посменного прибытия самураев и их семей в Эдо (современный Токио) из их родных владений в эпоху правления династии Токугава (1600–1867). При этом перемена мест не стала привилегией исключительно высших классов, несмотря на то что она ограничивалась государственной политикой, затруднявшей миграции, особенно для семей. В своих тематических исследованиях деревень Хэнли и Ямамура обнаружили, что семейная миграция не играла значительной роли в росте населения изучаемых ими конкретных населенных пунктов. Тем не менее временная миграция людей, обычно для работы на основе годового договора в соседней деревне или крупном городе, играла важную роль в структуре перемещения населения [Hanley Yamamura 1977:254]. Временный отъезд неженатых мужчин и незамужних женщин для работы в соседних районах в качестве подмастерьев был обычным явлением для людей в возрасте от 15 до 30 лет, при этом главы домохозяйств также временно переезжали за пределы своих родных деревень по экономическим причинам — эта практика известна как «декасэги» (dekasegi) [Там же: 254–255]. К XVIII веку миграция из фермерских деревень в префектуре Окаяма, например, оказалась настолько значительной, что власти области приняли ограничительные меры, призванные остановить исход населения из сельскохозяйственных районов [Там же: 255]. Незаконная миграция без регистрации была обычным явлением, и поэтому определение имевших место моделей миграции периода Токугава затруднено.

В эпоху Мэйдзи под влиянием высокого уровня рождаемости и структуры родства по отцовской линии сформировалась ситуация, при которой миграция сельского населения в города росла по мере промышленного расширения последних и появления новых экономических возможностей [Fukurai 1991: 31]. События на тихоокеанском театре военных действий повлекли за собой правовые и политические изменения, ослабившие власть землевладельцев, и еще больше ускорили движение населения, освободив привязанных к земле долгами арендаторов, в результате чего увеличился отток крестьян из сельских районов в городские [Там же: 41]. Экономический рост 1950–1960-х годах стимулировал эту миграционную модель. До 1970-х годов миграция из сельской местности в города была нормой, при этом центром притяжения являлся Токио.

В 1970-х годах получила развитие так называемая модель J-turn[9], в соответствии с которой люди начали переезжать из городских центров в пригороды по мере экономического роста в последних [Там же]. Дальнейшее развитие индустриальных районов, отчасти поддерживаемое государственными субсидиями, направленными на поощрение сельской промышленности [Knight 1994b], создало возможности размещать предприятия значительно дальше от городов. Сегодня миграция между префектурами больше не направлена преимущественно из сельской местности в город [Fukurai 1991]. Напротив, как указывает Фукураи, усиливаются обратные тенденции, когда люди перемещаются между префектурами, которые обычно считаются сельскими районами (например, Иватэ в регионе Тохоку). Это особенно актуально в отношении неквалифицированных рабочих, которые переезжают в поисках стабильной работы [Там же: 42].

Такой исторический сдвиг в моделях миграции отчетливо виден в Канегасаки (табл. 2.1). На протяжении 1960–1970-х годов характерной чертой структуры миграции было преобладание оттока населения над притоком. Фактически сальдо миграции за 1960–1970 годы, например, демонстрировало убыль в количестве 3968 человек.

К середине 1970-х ситуация существенно изменилась.

Если мы рассмотрим годы с 1975-го по 1985-й (включительно), чистый прирост населения в результате иммиграции составил всего 593 человека. И все же в то время как с начала 1980-х годов приток населения значительно увеличился, отток на протяжении всего периода оставался практически неизменным. С 1960 по 1970 год среднегодовое число уехавших составляло 869 человек, а с 1975 по 1985 год — 755 человек.

Таблица 2.1. Отток, приток населения и сальдо миграции в Канегасаки в 1955–1995 гг.

(данные предоставлены администрацией города Канегасаки)

В Японии префектуры с наибольшей чистой убылью на душу населения расположены на периферии северных и южных районов (Аомори, Иватэ, Нагасаки и Окинава). Миграция, как правило, очень избирательна в плане возраста; миграция между префектурами по всей Японии наиболее высока в возрастной группе 15–19 лет [Liaw 1992:327–331]. Такие удаленные от столицы районы, как Иватэ, особенно подвержены убыли населения, поскольку молодые люди в поисках образования и лучших возможностей для трудоустройства направляются к региональным полюсам роста, например в город Сендай в регионе Тохоку с населением около миллиона человек или в Токио.

Модель миграции в Канегасаки характерна тем, что многие уезжающие — очень молодые люди, хотя, по данным реестра населения, возраст, в котором люди покидают город, варьируется от 20 до 25 лет. На рис. 2.3 представлена пирамида населения Канегасаки во время полевых исследований в 1995 году. Сразу бросается в глаза заметное сокращение численности населения в возрасте от 20 до 35 лет. Это может отчасти вводить в заблуждение, потому что многие люди фактически уезжают из города после окончания средней школы в возрасте 18–19 лет, но остаются в списке «косэки» (koseki, «семейный реестр») своих родителей и создают собственные «косэки» только после того, как начинают работать. В любом случае ясно, что младшая возрастная группа имеет тенденцию покидать Канегасаки после окончания средней школы, а вот возвращаются обычно люди либо в более старшем возрасте — либо вообще не возвращаются. В частности, старшие сыновья иногда приезжают назад, в родительский дом, после выхода на пенсию, чтобы стать главой семьи и обеспечить преемственность семейного предприятия. Приток населения возрастной группы 20–25 лет также имеет место, но в основном он связан с тем, что люди приезжают работать в промышленные районы. Эти люди живут в общежитиях, предоставленных работодателем, и через несколько лет переезжают в другое место.

Те, кто не возвращается, обычно не забирают родителей к себе в город. Кроме того, по причинам, которые будут обсуждаться позже, даже в тех случаях, когда дети предлагают родителям переехать к ним, старики, как правило, не желают переезжать. В результате оставшееся население состоит из пожилых людей, которые буквально «оставлены за бортом».