Укрощение забвения. Старение тела и страх перед одряхлением в японском массовом сознании

Долгая история обитания на одной территории базовой группы бывших самурайских семей и присутствие там нескольких других семей, живущих в деревне не менее пятидесяти лет, означает наличие между домохозяйствами обширной сети социальных связей. Взаимные обязательства формируются не только на основе родства — жизнь на одной территории сама по себе является одним из факторов, способствующих появлению взаимосвязей семей, живущих по соседству.

Эта сеть связей является важной частью жизни стариков Дзёнаи. Пожилые женщины и мужчины деревни постоянно ходят друг к другу в гости, чтобы поболтать и посплетничать за традиционным чаем и домашними соленьями, которые предлагают гостям. Кроме того, соседи заботятся о нуждающихся. Далее приводится выдержка из полевых заметок, описывающая жизненную ситуацию одной пожилой жительницы Уракодзи, Фукай Ута. Беседа, которая легла в основу этого отрывка, состоялась в середине зимы, когда на улице было около 20 °F[14].

Фукай-сан живет в очень маленьком одноэтажном доме на углу главной дороги и дороги, ведущей в У]ракодзи. Дом в плохом состоянии. Некоторые окна в нем разбиты и заделаны кусками пластика. Внутри — старые деревянные панели, покрытые пятнами, как объяснила мне Фукай-сан, от многолетнего курения и использования керосиновой печи. Она сказала, что изначально потолок был из белого дерева, но теперь он темно-бурый. Раздвижные двери, разделяющие комнаты, покрыты коричневыми разводами, как будто они были вытащены из воды. Бумага других раздвижных стен побурела от времени, а многие деревянные панели сломаны или продырявлены. Татами на полу очень старые, с прилипшим к ним мусором, а стены грязноваты. В гостиной почти нет мебели: табуретка, «котацу» (стол с подогревом и прикрепленным к нему одеялом), телевизор, телефон, небольшая полка, на которой хранятся ножи, чай и немного еды, и еще одна полка.

Из гостиной очень отчетливо слышен шум дороги; такое впечатление, будто одно из окон открыто. В комнате небольшой сквозняк и довольно холодно. Когда я пришел, Фукай-сан использовала «котацу» только для того, чтобы укрыться, она зажгла керосинку не сразу, хотя температура снаружи была ниже нуля, а только через некоторое время, когда стало настолько холодно, что изо рта во время разговора шел пар.

Фукай-сан одета в повседневное кимоно, на плечи накинута шаль. Ее волосы все еще по большей части черные, но в них видны седина и проплешина сзади. По дому она ходит легко, но на улицу выходит с тростью. Она говорит, что ей девяносто лет. Она очень маленького роста, что-то около 4 футов 10 дюймов[15], немного сгорблена, но не так заметно, как некоторые женщины в этом районе, и постоянно улыбается, обнажая единственный передний зуб. Подавая к столу несколько яблок, ей пришлось нарезать их довольно мелко и заметить, что жевать одним зубом неудобно.

Муж Фукай-сан служил в армии и во время войны попал в Маньчжурию. Вернувшись, он работал в банке в Мидзусаве. После большого пожара, уничтожившего почти всю У]ракодзи, они купили землю и построили дом, в котором она живет. Это было 35–40 лет назад. Ее муж погиб в железнодорожной катастрофе вскоре после того, как они переехали. С этого момента она и ее единственный сын жили в этом доме, пока сын не умер в возрасте сорока лет, примерно через двадцать лет после своего отца. С тех пор (более двадцати лет) она живет в доме одна.

После смерти мужа ей пришлось содержать себя самой, поэтому она работала дома — шила кимоно (японская традиционная одежда). Она смогла зарабатывать на жизнь шитьем и продолжала шить кимоно, пока три года назад ее зрение не испортилось настолько, что она больше не смогла шить. Она также сказала, что за эти годы количество заказов значительно сократилось, потому что люди стали носить одежду западного стиля. Раньше, по ее словам, все носили кимоно, и дела шли хорошо.

Фукай-сан живет только на государственную пенсию («ко-кумин ненкин», kokumin nenkin), получая 67 000 иен в месяц. По ее словам, основные расходы, такие как керосин, электричество, телефон и т. д., обходятся ей примерно в 50 000 иен в месяц, а на оставшееся ей нужно еще покупать еду. Она сказала, что посещает врача каждые десять дней, для чего ездит в местную больницу в центре Канегасаки, менее чем в миле от ее дома, на такси. Но поездка на такси стоит около 570 иен в одну сторону. Так что это дорого, учитывая ее бюджет. Ее доходов недостаточно для удовлетворения ее нужд. Чтобы компенсировать разницу, Фукай-сан использует свои сбережения, которых, по ее расчетам, хватит ей еще примерно на пять лет. Она не знает, что будет делать, когда деньги закончатся, но ожидает, что получит помощь от города.

Относительно еды, поскольку ей нелегко добраться до продуктового магазина, она полагается на автолавку, которая каждую неделю привозит на продажу продукты. Что касается сырых продуктов, таких как рыба, то их покупают и приносят ей соседи. Ей также в значительной степени помогает находящийся рядом с ее домом небольшой огород, о котором она заботится в той степени, в какой ей позволяет ее состояние здоровья. Еще несколько лет назад она сама выращивала там овощи, но теперь это стало слишком тяжело. Последние несколько лет огородом занимается живущая через дорогу Ямадзато-сан, она отдает часть овощей Фукай-сан. Из-за очень маленькой пенсии ей нужен огород, чтобы прокормиться [Полевые заметки от 29.12.1995].

Соседи Фукай-сан регулярно навещают ее, а Ямадзато-сан, живущая через дорогу, ухаживает за ее огородом. Между ними нет формальной договоренности о том, как делить урожай. Фукай-сан работает в огороде, когда может, а Ямадзато-сан обычно приходит ежедневно в 5 утра, чтобы полоть сорняки и ухаживать за овощами. Фукай-сан может взять столько овощей, сколько ей нужно, а Ямадзато-сан берет то, что хочет. Такое распространено повсеместно. Когда весной 1995 года еще одна жительница деревни попала в больницу, соседи позаботились о том, чтобы по мере необходимости сажать в ее огороде овощи и пропалывать его, пока она не смогла ухаживать за овощами сама.

Рис. 3.6. Женщина (68 лет) на своем огороде в центре Дзёнаи