Ювенилия Дюбуа

14 декабря

В неофициальной работе есть свой смак. Пени, конечно, не падает на мой счет в фонде социального страхования, которым я навряд ли смогу воспользоваться в контексте всё время повышающегося пенсионного возраста, зато график не нормирован, и я почти не чувствую себя роботом, который должен выполнять заданный алгоритм действия ради ещё одного дня не на помойке.

Предшествующие два дня были перегружены работой. Приходилось вкалывать и головой, выдавливая из себя текст для ужасающе скучных заказчиков (лучше бы они обратились не ко мне, хотя я сам, дурак, взялся), и телом (но вообще в работе участвуют только глаза и руки, а ноги только для досуга). Это были тяжелые два дня, где не было времени на посторонние мысли и лишние телодвижения, но для меня это даже своеобразный подарок. Иногда вот так хорошо погрузиться в некое подобие вакуума, засунув свои личные (уже успевшие поднадоесть) проблемы в карман следующих дней. И просто выкладываться на все семьдесят пять процентов. Остальные двадцать пять отводятся для сна, туалета и ванны. Техническое отступление, господа.

Заработав свою копейку, сегодня полностью получилось погрузиться в личную тематику. Причём у меня не нашлось ни одного важного дела, хоть я и тщательно пытался его вытряхнуть, как только открыл свои высушенные глаза, предчувствуя беду свободомыслия. Дабы хоть как-то потратить пугающую свободу, решил подровнять свою жидкую бороденку. Я также выщипал волосы из носа и даже умудрился аккуратно побрить волосы на ушах (у меня они вырастают как у волчонка).

В секунду промедления, в мгновение моей слабости, одна мысль всё же проскочила зайцем, затем дав почву. И вот я, озабоченный на ровном месте, скручиваю себе сигарету, пока в голове целый цыганский табор электрических импульсов начинает свой праздник с плясками.

Терзания сегодняшнего дня — люди и труд. Последнее слово сделало из обезьян нас, по утверждению некоторых учёных-романтиков, но современный труд также умудрился сделать из человека некое подобие машины, которая вечно должна (с пробуксовкой) завозить свой камень на гору, чтобы этот камень из раза в раз скатывался вниз и так, пока кто-то не сойдет с ума. Либо ты, либо камень. Но когда с ума сойдёт камень — это все равно будешь ты. Мысль ясна, я надеюсь?

Следуя такой логике, мои внутренние цыгане доходят до момента, где они закидывают руки вверх, приближаясь к главной части танца. И тут всплывают родители, которые день и ночь, без каких-либо выходных, тащат этот огромный камень на гору. И хоть я говорил, что моя светлая матушка домохозяйка, но это не отменяет её постоянную беготню на два дома, где нужно помогать сестре с детьми, а потом бежать обратно: убирать, стирать, готовить, убирать за котами, убирать за дурацким сыном. И во всём этом ещё стараться выкроить хотя бы час времени на себя. А отца я вообще вижу в основном только ближе к ночи. Этот титан пашет за десятерых. И так всю свою жизнь!

Я, как, хоть и непутёвый, но сын, начинаю грузиться на осознании такого неприятного факта. Вот как вся уникальность существования конкретного разума с конкретной памятью может вот так тратить эти уникальные мгновения на постоянную беготню за деньгами ради чуть более лучшего дивана, чем у соседа или чуть более сладкого куска пирога? Вкусно поесть — здорово, да и красивая побрякушка радует глаз, но ни одно материальное благо не сможет сравниться всего лишь с одной секундой вдоха свежего воздуха, покалывания щёк от мороза без ветра, и осознание того, насколько же прекрасно просто быть.

Речь ведь не только о моих родных (понятное дело, просто они меня волнуют больше всех остальных, уж простите), но и о самом сложившемся принципе такой вот жизни говорящих машин. За всей суматохой человек просто забывает элементарные истины, которые не нуждаются даже в озвучивании. Точнее, не нуждались в озвучивании, пока все про них не забыли, и вместе с тем забыли передать эти забытые истины своим новоиспеченным обезьянкам.

И вот все мы, важные хомяки в большой клетке, всё бежим в этом колесе наперегонки, не замечая, как со временем нас разрывает от такой мощной тяги. Понятное дело, сейчас цыгане перестанут танцевать, просто разведут костёр в моём рассудке и будут греться, наплевав на меня, а потом придут разгневанные люди и начнут кричать: «А что ты нам предлагаешь, что? Какую альтернативу?» И я опущу свой взгляд, ведь альтернативы у меня ни для кого нет…

Самокрутка моя, между делом говоря, очень даже хороша. Знаете, эта неправильная привычка, но такая приятная, особенно когда ты поел, потом выпил горячего чая, а затем выкуриваешь все эти химикаты, что медленно помогают кислороду и времени убивать организм. Так вот, ко мне на помощь приходит внутренняя зима, где небо неожиданно выбрасывает целую вселенную снега, завалив моих цыган с головой. Даже не откопать. И вот этот мороз говорит мне по секрету, по своему сдержанному темпераменту, что я люблю драматизировать.

Представь, что сейчас у всех появится куча свободного времени. Каждый трудяга, что за годы стал мастером в своём деле, вдруг лишится возможности проявлять себя там, где он был нужен. Его работа — это то, из-за чего этот человек чувствует себя важным и нужным на этой странной и непонятной планете. А даже если кто-то и не доволен своим трудом (у нас тут много людей, которые работают не по профессии), то лишившись его и, получив неограниченный запас свободного времени, поймёт, что не так уж и плохо было на этой каторге. Сама наша природа и история эволюции говорит о том, что труд — одно из немногих удовольствий, которые только могут быть у человека. Труд даёт возможность полноценно жить, заставляя всё время быть чем-то занятым.

Я знаю, что сейчас снова набежит толпа недовольных, которые начнут кричать, что я преувеличиваю. И что они-то, все, кто пришел, смогут запросто беззаботно жить, ничем себя не утруждая, хоть до самой смерти. Тут я насуплюсь, а затем громко посмеюсь над этой гипотетической толпой. Не со зла, что вы, а так, от наивности милых смельчаков. А потом скажу: «Люди, попробуйте хотя бы месяц ничего не делать, и вы увидите, что полная праздность и бездействие — худшее, что может с нами случиться!» И я буду абсолютно прав. Серьёзно, попробуйте.

Благодаря катаклизмам я на собственной ленивой шкуре ощутил нехватку в движении, в желании быть причастным к какому-нибудь делу, а ещё соскучился по тем копейкам, что все эти движения мне дают. Ну не может организм, что появился благодаря труду (это так, образно) не заниматься трудом. Без труда человек начинает претерпевать физическую и моральную деградацию. Такие люди чаще умирают или сходят с ума, честное слово (?)

Поэтому, принимая в расчёт данные мысли моей внутренней зимы, я прихожу к выводу, что не стоит расстраиваться на счёт своих родных. Ведь то, что они делают, и делает их. То есть, тут будет уместно упомянуть выражение: человек сам себя выковывает.

Отбери у моего отца его дело, в котором он ас, и этот человек погрузится в скуку. Ему просто перестанет нравиться просыпаться по утрам. Да, он будет высыпаться, подолгу сидеть перед телевизором и наслаждаться холодным пивом, а моя мама сможет в своё удовольствие перебирать журналы, но все эти удовольствия не вечны.

Наслаждение от отдыха формируется за счёт ограниченности. Невозможно отдыхать, если ты не устал. И невозможно насладиться холодным пивом, когда ты и так его пил с утра, ведь никуда не нужно идти, ничего не надо делать. Такой вариант меня вполне устраивает и удовлетворяет, потому что это правда. По крайней мере, в контексте сложившихся в обществе мнений и ощущений. И такими мы можем быть только тогда, когда делаем то, что делаем. Вот и вся логика.

Остаётся единственный вопрос оплаты всего этого труда, здесь большие проблемы, но эти вопросы уже не ко мне. Теперь, после столь долгой мозговой работы я понимаю, что просто обязан дать себе отдохнуть. Словно «Роденовский мыслитель», что накачал себе ещё одну позитивную струну ко всей происходящей вакханалии, я иду и покупаю себе пиво с чипсами, чтобы просто попялиться в зомби-ящик и насладиться мгновением. Пиво естественно, безалкогольное.