Ювенилия Дюбуа

31 декабря

Вы знали, что традиция наряжать ёлку пришла из Германии? И что Дед Мороз изначально был богом викингов из кельтских мифов? Да, этот добряк изначально хотел убивать, и ему в лес отправляли девственниц, которых он замораживал до смерти. Но не стоит переживать по этому поводу. Ведь Дед Мороз, как и хороший-плохой человек, с появлением сводов закона, появлением демократии, тоже переобулся. И теперь это самый добрый дедуля, что дарит подарки детям, честное слово.

А вот забава из другого раздела. Мне что-то на ум пришел Пётр 1. Человек, который вошел в историю, как гениальный правитель, но как насчёт того факта, что Пётр фанатично путешествовал по другим странам и всё у них заимствовал? Как насчёт того, что он из Европы брал всё, что ему понравится, а затем приживлял у нас? По сути, это человек, который уничтожал (хоть и скупую), но всё же культуру собственного народа, вот такой человек считается героем! Но что-то я отвлёкся.

Новый Год. Как много в этом словосочетании. Все с замиранием сердца ждут волшебные четыре нуля на циферблате своих часов думая, что жизнь сразу же начнёт налаживаться. Как говорится: в новый год со старыми долгами. УРА!

Вот уже как три абзаца я пытаюсь улизнуть от главной темы. Всё пытаюсь заговорить зубы, но сегодня я не так, чтобы в форме. Да, это точно. Вылез из душа и сразу сел чесать языком, но сил увиливать больше нет. Как это в кино называется, сломать четвёртую стену? Хороший приём, если грамотно воспользоваться, но я бы лучше назвал это «сломать шестую стену» по той причине, что наличие стен говорит нам о наличие пространства вокруг героя. И если одна из стен сломана (за которой и сидит зритель), то по логике есть ещё пол и потолок, которые выполняют всю ту же функцию стены, только в горизонтальной плоскости. Вот и мне (настало время) приходится в эту секунду сломать мою шестую стену и обратиться к читателю.

Привет, читатель, вот мы и встретились. Наше знакомство отнюдь не походит на эффектный вестерн. Скорее, это выглядит так, будто ты пришел навестить дальнего родственника в тюрьме. Передать там сладости к празднику (которые всё равно отнимут сокамерники, так как я достаточно щуплый), да и перекинуться парой ни к чему необязывающих фраз. И вот я сижу слегка побитый в тюремной робе. Ты не так чтобы разговорчив, тебе особо нечего сказать в данную минуту, но я сообщаю тебе, читатель, что хоть и данная художественная работа изначально планировалась (как следует из названия) писаться вплоть до последнего дня зимы, но вчера перед сном я вдруг понял, что увеличение размера данной работы только испортит её (хотя я бы не назвал её в целом интересной, так, больше разговорной на один раз).

Да, ты наблюдал мои немногие передвижения тела, чуть больше ты наблюдал передвижение моего ума, но приятные вещи могут очень быстро надоесть. И давай мы будем честны друг с другом и признаем тот факт, что ещё два раза по сто тридцать тысяч символов ты бы не выдержал. Я считаю, что месяца вполне достаточно. Ещё я считаю, что это оптимальный размер для такого формата повествования, ведь здесь нет ни перестрелок, ни разборок, ни величайших открытий.

Уже скоро будет поставлена последняя точка. Я закончу эту записку на чём-то хорошем, это уж точно. Слишком много плохого происходит в жизни, чтобы быть совсем уж идиотом, подливая масла в огонь. Сейчас мой щуплый окорок сидит на кухне. И всё время, что я писал эту вымышленную правду — я всегда сидел на кухне. Из окна открывается очень красивый вид. Мне не видна прилегающая дорога и ряды домов. Глазам моим предстаёт только вид на тысячи туловищ деревьев, что усыпаны белоснежным снегом, а ещё на чистое небо, необременённое облаками. С таким чудесным видом не грех предаваться человеческим слабостям, таким как хорошему настроению и лёгкой грусти. С этим кухонным окном связано ещё важное событие. Именно рядом с ним, в возрасте четырёх лет, я начал отчётливо помнить свою жизнь. Скажу даже больше, тогда, в новогодний день, двадцать два года назад, я впервые понял, что я — это я. Начал осознавать себя и всё, что было вокруг. Моя рука держала полицейскую машинку. После ступора, я вдруг понял, что слышу шум воды, доносящийся из включенного крана, а там стояла моя любимая мама, которая мыла посуду. Я подошел к зеркалу и очень долго изучал себя. Свою кудрявую копну светлых волос, свой нос картошкой, а ещё свитер ручной вязки. Только цвет запамятовал, но деталям свойственно мутировать, такова уж наша память. Несовершенная, постоянно замаливающая события по мере приобретения нового опыта и предпочтений.

Уже давно я не тот мальчик. Голос мой огрубел. Появились морщинки. Не очень густая, но всё же борода обрамляет моё лицо. За недолгую жизнь появилась огромная кипа вредных привычек. Дикость событий закручивала меня в разные стороны, даря как радость, так и печаль. Но, несмотря ни на что, внутри себя я остаюсь тем самым маленьким мальчиком, который верит во что-то светлое, хоть и не очень ещё понятное. Теперь это непонятное стало неизведанным и недосягаемым, но только из-за несовершенства взросления и насущных проблем, но сама надежда, эта маленькая путеводная звезда, что сидит в головах у всех нас — она никуда не делась, её нужно просто заново отыскать.

В этот прекрасный день (и не важно, какой это день, ведь каждый день жизни прекрасен) я хочу только пожелать тебе, читатель, не терять себя и помнить, что всё циклично, и ни одна печаль не вечна.

Кухня, 14:28