Ювенилия Дюбуа

Диалектика овального стола (5)

— Так. Ну что, господа, вот тут и вонь стоит, однако. — Слегка наморщил свой вздёрнутый нос Абсманов. — Нужно было всё-таки разрешить вам выходить курить. Ладно, проехали. Прошу простить меня за недавнее проявление усталости. Сами понимаете, работаем не покладая рук. Да? Что такое, Григорий?

— Когда уже перейдём к моменту с деньгами? — Спросила грузная маска. Подросток попытался снова сделаться тем самым «бэд боем», но у него плохо получалось. — Мы все изрядно утомились.

— Я всё время пытаюсь подойти к главной части, молодой человек, но вы сами понимаете. — Многозначительно произнёс «понимаете» Фёдор, усаживаясь на своё место, перелистывая папку.

— Что? — Не унимался подросток.

— М?

— Что мы должны понимать?

— То, что вы сами являетесь той причиной, которая откладывает итоги наших общих интересов.

— А-а-а-а-а.

— И даже не огрызнётесь?

— Нет.

— Что так?

— Вы меня утомили, Федя! Вас ведь Федя зовут?!

— Да, вы очень проницательны.

— Не пытайтесь меня задеть. Тут так скучно, что я действительно не могу злиться на вашу pidorskuyu рожу.

— Но Григорий, вы ведь злитесь.

— … — Подросток сделал пару глубоких вдохов, взгляд его перешел от ненавидящего к вполне нейтральному.

— Разбирайте, господа. — Раздался мягкий шлепок небольшой бумажной стопки. — Это ваши договора. В них же указывается компенсационное вознаграждение.

Стопка договоров улеглась неровным строем посредине стола. Присутствующие с интересом уставились на кипу, но никто не решался первым потянуться и отрыть своё имя.

Семья Золотовых почувствовала в действе Абсманова некий акт унижения. Мышкин в очередной раз напугался надуманной «дерзости» — это первое слово, которое пришло ему в голову сразу после того, как он дёрнулся в мгновение, попрощавшись с жизнью. Союз Демьянович сидел со скрещенными руками на груди, задумчиво изучая потолок. Гундяев просто глазел на стопку с умоляющим видом. Соловьёв цокнул недовольно языком. Скеров Лёня и Миша только двусмысленно переглянулись, обмениваясь ехидными улыбочками. Проститутка Дина изучала лицо Фёдора.

Один Гриша, недолго думая, вытянул свою прыщавую лапу к бумажкам, заграбастывая их себе поближе. Только тогда толпа оживилась, почувствовав инстинктивное рвение защитить своё добро.

— Спокойно, спокойно. Я не виноват, что вы все такие истуканы. Сейчас! — Неугомонный хулиган начал перебирать скреплённые листки. Его «маска гнева» проявилась между бровей, уходя своими корнями в атавистически оформленный лоб. — Так. А чего это на договорах наши фотки? Ещё и такие дурацкие! — Завопил он, найдя, походу, свой договор.

Если бы посторонний человек мог заглянуть через плечо, то увидел бы небольшую фотографию (как с паспорта), где Гришу «щёлкнули» на улице. Щёки его были набиты булкой, нос недовольно морщился.

— У нас на родине, Григорий, — начал объяснять задумчивый Союз Демьянович, — уже как полсотни лет на документах распечатывают фотографию владельца этих самых документов. ГОСТ такой.

— И нахуй он нужен?

— Нууууу. — Затянул старик.

— Чтобы люди из этого ГОСТа получали свои деньги. А так им особое нечем заняться, насколько мне известно. Кушать все хотят. — Встрял учтиво Леонид. После он театрально кивнул Бунину, мол, не благодарите за помощь в объяснении.

— Понятно. Так, посмотрим, что мне там причитается… — Гриша пролистал свой договор до последней страницы. Он долго всматривался. Повисла напряженная тишина. Если уж этого наглого хулигана устроит сумма, то других и подавно. Так думал каждый из присутствующих. — И это все, как там вас, Фёдор?

— Да, это ваше вознаграждение уже с учётом налога.

— Налог на секретный контракт? Не кажется ли вам совсем уж абсурдным брать налог и с этого? Учитывая, что дело, можно сказать, личное. — Возмутился Срокин.

— Налог берётся со всего, так уж устроен мир. — Спокойно пояснил Абсманов, изучая свой маникюр.

— Если это окончательная сумма, — заорал Гриша, — то я! Я чертовски всем доволен!

Женская часть с облегчением выдохнула вместе с Мышкиным. Гундяева просто передёрнуло.

— Ладно, молодой человек, вы счастливы и всё такое, но отдайте не принадлежащие вам документы их владельцам. Мы тоже хотим порадоваться. — Быстро проговорил Леонид, облизывая пересохшие губы.

— О! А давайте, а давайте я буду описывать по фоткам ваши рожи, а вы все будете угадывать про кого я говорю? — Воодушевился своим ребячеством подросток.

— Что за детский сад? Вы уже взрослый. — Возмутилась Золотова. — Так ведите себя подобающим образом. Неужели вы хотите тянуть резину, держа нас тут лишние минуты?

— Ну пожалууууйстаааа. Время мы хоть и потратили впустую, так повеселимся напоследок. — Взмолился юноша.

— Вы ведь корчили из себя дерзкого мачо, а теперь что? Предлагаете какой-то детский лепет… — Это уже Соловьёв меланхолично вставил свои резкие пять копеек, действие [ЦЕНЗУРА] быстро выветривалось.

— Господи, да это просто одинокий ребёнок, чего вы какие все злые… — Заступился Союз Демьянович.

— НУ-КА ЗАТКНУЛИСЬ ВСЕ НАХУЙ! НАШЛИСЬ ХРЕНОВЫ ВЗРОСЫЛЕ! ДА Я КАК ЛУЧШЕ ХОТЕЛ, ВАШИ УНЫЛЫЕ РОЖИ ПОВЕСЕЛИТЬ, ХОТЬ КАК-ТО СКРАСИТЬ ВСЮ ЭТУ УНЫЛУЮ ЕБАНИНУ! А ВЫ, НЕБЛОГАДАРНЫЕ УРОДЫ ХРЕНОВЫ! ВЫ… ВЫ…

— Ну что вы человека обижаете, в самом деле? — С весёлой серьёзностью обратился Срокин к присутствующим. — Мне вот взаимно скучно, знаете ли, я даже буду рад, если этот молодой человек опишет меня со всей своей невоспитанной харизмой!

— Я бы тоже послушала. — Поддержала Дина.

— Вы правда этого хотите? — Гриша начал театрально изображать душевную благодарность.

— Ну, давайте послушаем, давайте… — Вымолвил Абсманов, смирившись, что ещё на лишних пять минут он задержится здесь, в этой неприятно прокуренной мышеловке.

— Что ж, раз такое дело, то не смею откладывать нашу игру! — Ехидно воскликнул Гриша, натягивая довольную лыбу. Он взял самый верхний договор, долго всматривался, всё так же улыбаясь, а потом, подняв взгляд и обведя весь стол хищным взглядом, начал описывать человека на свой лад. — Так. Это ебучий немолодой глист…

— О! Это же вот этот парень, что с мамой сидит! — Радостно перебил Срокин.

— Я ещё не договорил. У старого ебучего глиста есть очки и pidorskaya стрижка…

— О! Тогда это я! — Ещё веселее воскликнул Срокин.

— Совершенно верно, как хорошо я вас описал! — Завопил радостно Гриша. — А теперь официальное вручение. — И с этими словами кинул договор Михаилу через стол, прямо в лицо.

— Ах ты, мелкий ублюдок! Можно было и поаккуратнее. Ты, походу, не знаешь, как вручают что-то официальное…

— Вы походу тоже не знаете. — Вмешался Соловьёв. — А я вот знаю. И там швыряют похлеще, только чуть более иносказательно.

— Не отвлекаемся, следующий! — Гриша изучил фотографию. — Господи, это снова сраный глист, только не такой бойкий, а унылый, что говно во время расстройства живота!

— Я знаю, знаю, это вот этот вот мужчина, с толстой оправой. Как его там… как вас зовут? — Угадал Леонид, указывая на Гундяева.

— Алексей Константинович, и я не думаю, что по описанию имели ввиду м…

— Чистое попадание! Держите, мужчина! — Подросток аналогично кинул договор в лицо Алексею, правда тот не смог ловко поймать скреплённую бумагу, та упала на пол.

— Какой же я глист…

— Ха-ха-ха. — Не выдержала Дина, со стыдливо извиняющимся взглядом.

— И ещё… Гундя, верно? Тут мне звонили из аэропорта, просили вам передать, чтобы вы вернули два иллюминатора от самолёта, а то они не могут начать выполнение рейса. Едем дальше! Хм, хм. Так, ну у неё есть сиськи, это точно. Зачётные такие, я просто уверен, что они ещё стоят, хоть наш герой уже не молод…

— Давай ещё деталей. Тут всё же не одна дама, и обе в отличной форме. — Отозвался Соловьёв.

— Ну, она не заглатывает члены за деньги! Ахаххахахах!

— Что за грубость, просто отвратительно! — Закричала покрасневшая Ольга. — Это даже не сексизм, хуже!

— Вы не в Европе, так что простите, тут уж, как говорится, ничего не попишешь. — Соловьёв становился всё более колким. — И да, это описывают вас.

— Воспитанный мужчина никогда так про свою женщину, а тем более про чужую, не будет говорить! И дело тут не в Европе вашей проклятой! — Союз Демьянович оживился.

— Вот у человека интересная особенность, не женщин любить и обожать, а кусок земли. — Это уже Леонид.

— Простите, но это описание не моей матери. Она-то по части заглатывания членов ещё та мастерица. — Огрызнулся Тимур, отпихивая руку матери с плеча.

— ТИМУР! ПРО РОДНУЮ МАТЬ ТАК! ТЫ ХОЧЕШЬ МЕНЯ СО СВЕТУ СЖИТЬ?

— Вот это подробности! — Восхитился Гриша. — Не знал! Но да, это ЗОЛОТОВА, ЛЮБИТЕЛЬНИЦА ЗАГЛАТЫВАТЬ ЧЛЕНЫ, ОЛЬГА! — И в женщину полетел договор.

— Воу, вот так да… был бы я [ЦЕНЗУРА], обязательно опробовал… — В шутку пропищал Миша.

— Прекратите это унижение, я требую уважения! — Всё распылялась Ольга, но народ в комнате улыбался, не воспринимая её слова всерьёз. Тимур успел получить свою порцию пощёчины.

— А вы [ЦЕНЗУРА]? — Проснулся (заинтересованный услышанным) Абсманов, обращаясь к Мише.

— А вы разве нет? — Парировал писатель.

— Так, тихо, продолжим! Следующий наш персонаж выглядит так, будто он не спал дней пять, а потом обосрался в свои штаны и ждёт наказания!

— МЫШКИН! МЫШКИН! — Федя Абсманов радостно заверещал. Затем вспомнил, что он здесь закон, поперхнулся, поправил воротник, добавив: — Извиняюсь перед Фёдором. Просто вы действительно испуганно выглядите.

— И ЭТО СОВЕРШЕННННОООООООООООО ПРАВИЛЬНЫЙ ОТВЕТ! — Гриша с разворота запульнул договор Феде выше головы, да так, что бумага пролетела мимо мужчины. Он только молча нагнулся, поднимая свой измятый контракт.

— Меня это начинает раздражать. ХВАТИТ ЭТОГО ЦИРКА! — Союз Демьянович держался сдержанно, но уже с оскоблённой ноткой.

— Посмотрим… ага. Ну, тут всё просто. — Гриша не стал ничего говорить, а преспокойно передал договор Соловьёва прямо в руки.

— Благодарю, Григорий. — Отозвался ведущий, начиная бегло знакомиться с бумагами.

— Вот, то-то же. — Удовлетворённо кивнул Бунин.

— А почему Соловьёву так вежливо, а, Григорий? — Абсманов снова проявил интерес.

— Ну, во-первых, потому что Андрей сидит очень близко ко мне. А во-вторых, он мне шепнул, что если я ему кину документ, то он не будет играть роль терпилы и просто сломает мне шею. Пользуясь здравой логикой, я сделал выбор в пользу здоровья. ПРОДОЛЖИМ! Ага. Интересно, угадаете ли вы? Этот человек шлюха! Есть предположения?

— В каком-то роде мы тут все шлюхи, Григорий, учитывая тот факт, что мы продаём свою свободу слова в обмен на крупную сумму. Но, пользуясь тем фактом, что вы уж больно точечно описываете портреты людей, то смею предположить, что это вторая женщина. Дина, если не ошибаюсь. — Заключил спокойный Леонид.

— Как хорошо сказано! И это снова верный ответ!

— Не смей кидать, морячок. — Дина встала со своего места, подошла к подростку, резким движением выдернув договор.

— Последние три. Сразу зачитаю два портрета. А третий получит так, везучий ублюдок! — Подростку надоела собственная игра, энтузиазм в голосе явно пропал. — Первый портрет. Это вечно встревающий не в свои дела ебучий дед, у которого краснеет ебасосина, а второй персонаж представляет из себя сраного невысокого gomika-гномика!