Ювенилия Дюбуа

26 декабря

Пробуждение. Борьба за личный прогресс. Сон. Пробуждение. Снова борьба. Три раза в день еда. Уборная. Ванна.

Из всех докучливых проблем, вопросы повторяющихся и обязательных действий меня беспокоят меньше всего. Иногда бывает, приходит мысль о том, что это уж совсем смешно, совершать целый набор монотонных действий изо дня в день, тем самым вовлекая свою жизнь в лабиринт, но потом как-то удачно забывается до следующего раза.

Собственная тюрьма всегда кажется люксом. Она такая привычная, что когда посторонний человек указывает на явные проблемы с расстановкой мебели, порванными обоями и тараканами вокруг большой урны головного мозга, то невольно мы начинаем защищать свою помойку. Чувство собственности и справедливости у нас в генах, это точно. Я отчётливо вижу всю убогость собственного невежества в строительстве. Личная организация мне представляется на уровне истории о кораблекрушении. Повсюду ужасные волны, обломки уничтоженного корабля. И вот жалкое тельце главного героя, что чудом смог спастись, и теперь из говна и палок мастерит жалкое подобие огрызка, где можно хотя-бы притвориться, представив себе условный комфорт. Да, я притворяюсь. Возможно, что не больше, чем остальные, но ввиду своего самолюбия, а также самопровозгласив себя «саморубом», считаю своим долгом говорить такие грубые вещи в сторону общественного пространства. Моя психика периодически пытается обыграть весь этот цирк, заставляя меня иногда рыть секретный проход к собственной свободе. И я, справедливости ради, иногда действительно восстаю против себя. Начинаю копать, нарушать и бунтовать. Но даже в такие моменты, когда тело моё наполовину погружено в «спасительную норку», когда психика моя не видит меня… Когда она думает, что, наконец, он образумился, я только весело продолжаю медленно копать путь к свободе правой рукой, присыпая его обратно левой. А в моменты перекура, грязные пальцы мои сжимают ключ от камеры, и всё твержу сам себе: «Какой хороший дом, какая чудесная мебель. Столько лет ты её обставлял. И не смотря на все эти минусы, комфортно мне тут и безопасно».

Ситуация патовая, но предсказуемая. Не думаю, что я лучше других людей или хуже. В больших понятиях мы похожи. А если это так, то моя тюрьма является всего лишь одной из многих миллионов. Каждый сидит в камере, чувствуя родство со всеми орудиями пыток в ней. Всё тратится абстрактное понятие времени, уходит это слово — биологический процесс, и мы медленно затухаем в ограниченности.

У зрителя может возникнуть вопрос: «К чему этот человек ведёт?» Отвечу сразу — ни к чему. У меня создаётся впечатление собственного кризиса. Я чувствую усталость и неудовлетворённость.

Настал момент прервать свой головной уклад и погрузиться (как говорят у нас на родине) в дуракаваляние. Надеюсь, такое состояние продлится не так долго и уже в скором времени я смогу вернуться к своим будням.