Ювенилия Дюбуа

Диалектика овального стола (3)

Заменив отсутствующий ковёр, на полу расстелился Миша. Его руки крепко зафиксировали наручниками, на лице появилось ещё больше кровоподтёков. Один глаз совсем заплыл, напоминая теперь перезревшую сливу.

Мышкин трясся всем телом, по голове его гладила Дина, шепча что-то на ухо. Гриша задорно улыбался, восхищаясь развернувшимся цирком.

Мужчина с ТВ закидывал очередную жвачку в рот, устало бегая своими глазками по присутствующим.

Гундяев Лёша сильно изменился в лице. Побледнел так до мела, вжавшись в стул. Происходящее его сильно так испугало, всю жизнь он не мог терпеть вида насилия.

Союз Демьянович неодобрительно мотал головой в сторону зачинщика, а трясущемуся Мышкину всё повторял: «Вы молодец, товарищ. Вы всё правильно сделали, что начали решать ситуацию первым. Вы молодец…»

Сын с матерью (Тимур и Ольга) шепотом спорили о своём. Мать явно пыталась убедить своего ненаглядного сынулю в каком-то вопросе, возникшим у них до произошедшей с ними истории. Молодой человек был явно очень зол на старушку (старушка здесь употребляется только в качестве жаргона, женщина была ещё полна эстетической красоты и здоровьем).

Федя Абсманов же уткнулся в свой мобильник. Папка перед ним лежала закрытой. До куратора теперь дошло, что вся эта фишка с «биографией» участников дела — абсолютная глупость, да и со стороны затея выглядела уж больно кинематографично, что придавало Феде и этой папочке комичности. Зато в отделе считали, что такой подход впечатлит людей, с которыми нужно будет «серьёзно перетереть».

Ради справедливости стоит добавить, что практическая польза от папки всё же имелась, а именно фотографии людей с указанными имена. Абсманов терпеть не мог забивать голову ненужной информацией. «Вот так и общаемся» — произнёс он про себя, быстро кинув взгляд в сторону скованного Миши.

— …ешь, как поступила с родным сыном! Чего сейчас извиняться, ведь дело не в деньгах, как ты не поймёшь? Что мне с того, что ты всё вернёшь, если плевать я хотел на бумажки. Ты врала мне!

— Тимур, зайка, тише. Я тебя прошу, смотри, теперь нас все слушают, а это наше личное дело! — Также громко ответила Ольга.

Вдруг из всего гама какофонии голоса этих двоих выделились невидимой силой злобы парня. Гриша тут же переключил внимание на конфликтующих. Да и вообще, как правильно заметила женщина, теперь даже связанный Михаил глядел в сторону спорящих.

— А что тихо?! Чего скрывать? Или неужели в тебе проснулась совесть? Думаешь, это важнее факта, что ты мне в душу насрала? Слушай ты, мать, давай ты просто перестанешь жужжать мне под ухо свою лживую ересь, тогда может я и закрою свой рот! — Лицо молодого человека стало пунцовым. Видно, ему самому было неловко, что столько глаз пристально вслушивается в каждое его слово.

— Тима, сыночек… Я же ради твоего блага, я же копила, откладывала…

— Хватит этого дерьма! Не могу больше терпеть вранья! Ни черта ты их не откладывала, а тратила на свои дебильные украшения и на этих… как их там зовут? Мужиков-проституток!

— Владислав был не проституткой! — Взбесилась Оля. — Он меня любил и любит, а ты вспугнул его! Неужели я не заслужила счастья?

— Матушка, неужели вы позабыли про свой досуг?! Я сейчас совсем не про Крутого говорю… — тут молодой человек остановился. Он перевёл взгляд на Гришу, увидев лицо наисчастливейшего подростка. В глазах Тимура вспыхнула ярость.

— Продолжайте, продолжайте, молодой человек, выговоритесь. — Наигранно пропел тонким голоском подросток.

— А ты вообще… вообще… а, чёрт с тобой. — Успокоился Тимур, всё же конфликтовать он ни с кем не умел, кроме как с матерью. А бандитская физиономия «выродка» пугала его. — А с тобой, ОЛЬГА, я ещё не закончил. Поговорим дома.

— Тимурочка…

— Да, Тимурочка, ты ахуел гнать на эту женщину? Давай базар добивай тут, я же должен узнать, чем закончится ваша тёрка! — Заорал Гриша.

— Господи, да ты куда лезешь-то, сидел бы уже на жопе ровно, щенок! — Гаркнула Дина.

— Снова твой сперматозоидный рот распахнулся. Хватит вонять!

— Посмотрите на него, копро-мальчик мне что-то говорит про вонь, ха-ха!

— Так! — Теперь уже заорал Абсманов. — Все присутствующие! Мигом заткнули свои сраные хавальники, пока я не приказал своим людям отмудохать вас в кашу! — Кто бы мог подумать, что такой утончённый и красивый мужчина, который так хорошо держался, да ещё и служитель больших господ, вот так запросто сорвётся.

На самом же деле, Фёдор не планировал вмешиваться в этот народно-быдловский балаган, но он играл на телефоне в онлайн гонки, а из-за шума у него увёл победу игрок под ником SosiJopu2126.

Воцарилась тишина. Всё внимание теперь забирал на себя куратор. Соловьёв перестал переминать челюстями жвачку подумав, что с такими нервами «этому красавчику самое место на телевидении», но сказал совсем другое:

— Вы, конечно, извините меня, но вам не кажется, что вы занимаетесь сейчас просто оскорблением личности, которая, к слову, ведёт себя спокойно. Да, я говорю про себя. Я чувствую себя оскорблённым, да и учитывая, что я никакой-то там хрен с горы, могу и обидеться…

Абсманов убрал телефон в карман, потёр глаза, как обычно это делают люди, долго сидевшие перед монитором компьютера.

— Вы совершенно правы. Приношу свои официальные извинения перед вами, да и перед остальными участниками, хоть некоторые и ведут себя, как… но вы все же гости, поэтому да, прошу меня простить. Выдалась бессонная ночка.

— Да. Вот только ты, пиджачок, телефон держал горизонтально, крутил его, словно руль. — Весело подметил Гриша. В такие моменты он себя считал гигантом мысли.

Фёдор проигнорировал разоблачающий его факт, чёрт с ним. Он повернул голову на связанного писателя.

— Михаил, вы как, успокоились? Мой человек может вас развязать, чтобы мы, наконец, все сели каждый на своё место и продолжили общение.

— Да, разумеется. Это я так, сгоряча, нервы. — Улыбнулся разбитыми губами мужчина.

— Вы точно больше не будете бросаться на людей?

— Точно, точно.

Фёдор махнул человеку в чёрном. Тот в одно движение сначала поднял длинное тело на ноги, затем быстро расстегнув наручники. Миша потёр запястья, театрально улыбнулся освободителю, прошипев «благодарю», а после, как ни в чём небывало, уселся на своё место рядом с Лёней.

— Так. Ну что же, все готовы продолжить?

На его вопрос последовало приятное молчание собравшихся. Тут неожиданно, зачем-то вставил свои пять копеек тот самый мужчина в оптике, что цветом лица походил больше на мел:

— Да, господа уважаемые, давайте уже быстро со всем разберёмся, а то моя супруга будет переживать, я ведь это… в магазин вышел, а меня уже долго нет. Да она уже с ума сходит! — Ужаснулся своим же словам Алексей. — Что я скажу ей? Ведь, как я понимаю, это официальная тайна!

— Ты что, отчитываешься перед бабой своей? Тебе десять лет, а она твоя мамочка? — Начал опять за своё Гриша, ехидно щурясь на бледную тень.

— Молодой человек! Вот женитесь и поймёте!

— Замолчали оба! Господа… — Встрял Абсманов. — Вы, эммм, — мужчина открыл свою папочку, полистал страницы и, найдя нужное, снова закрыл. — Вы, Алексей, не переживайте. Я уже отдал приказ. Вашу жену оповестили, что ваше отсутствие связано с очень большой, как бы это сказать, важностью.

— Тогда… тогда я премного вам обязан.

— Да ничем ты ему не обязан, тряпка! Как я ненавижу таких нытиков как ты. Может, ты ещё мне будешь обязан за то, что я тебе не буду морду разукрашивать, хоть и очень хочется? Даже вот этот крашеный pidor ведёт себя смелее!

Лёша ещё больше побледнел, не в силах ничего ответить подростку. В горле пересохло от повышенного пульса, ещё немного, и он точно упал бы в обморок.

Зато в разговор подключился возмущённый (понарошку или по-настоящему — сказать тяжело) Михаил:

— С чего, плесень ты помойная, взял, что если мужик [ЦЕНЗУРА], то он не может быть мужественным? Что за стереотипы? Ты что, нашел машину времени и прилетел сквозь фотоны прямиком из начала двадцать первого века? Вот ты деревенщина!

— Хочешь раз на раз?! Давай выйдем!

— Закончим здесь дела, тогда выйдем и поговорим. Я своими «хилыми» ручонками научу тебя, такого выродка, хорошему тону. Зассал?!

— Сам зассал! — Прокричал Гриша, но в голосе чувствовалась какая-то неуверенность, а то и вовсе страх.

— Чувствуете? Снова говном потянуло… — Серьёзно сказал ведущий.

— Возвращаемся по теме. Всё, давайте, в темпе вальса! — Сосредоточил на себе внимание Абсманов. — Речь, как вы уже поняли, пойдёт о празднике, а точнее, о двенадцатом июле, когда каждый из вас оказался в зоне, как это можно бы помягче выразить… в зоне, где вы стали свидетелям инцидента, и эта информация, скажем так, не должна завируситься. Вы сами должны понимать, какие могут быть у всего этого последствия.

— Кстати, да. Я полностью с вами согласен. — Не унимался (заебавший уже всех) Гриша. — Я вот тогда был в небольшом ахуе, когда узнал в том gondone нашего главного.

Повисла бледная тишина. Даже для конченного мудака Гриши — сказанное было чересчур. Даже такой олух должен был понимать, его формулировка может иметь необратимые последствия, где ему могут в один прекрасный день отрезать яйца, а потом ему же их скормить. Благо, ситуацию неожиданно разрешил Союз Демьянович.

— Молодой человек! Никогда! Слышите? Никогда больше так не говорите! Не смейте употреблять такие мерзкие слова в одном предложении! И хоть все мы, — тут Бунин обвёл присутствующих, глазами прося поддержки, — понимаем, что вы имели ввиду совсем другое, и ни в коем случае не стали бы оскорблять вот так вот просто главу… Вы ещё молодой, вам простительно, но я вас заклинаю, слышите?! Заклинаю так больше не выражаться!

Разношерстный кружок вдруг сплотился, чтобы уберечь Гришу от серьёзных последствий. Каким-бы он ни был мерзким, а кару главы он не заслуживал. Даже сама проститутка Дина начала поддакивать и серьёзно кивать с задумчивым видом.

Подросток было удивился всей этой сцене и притих, поняв, что, возможно, все эти «дерьмоеды» только что сделали неведомо-великодушное по отношению к его персоне.

— Да, спасибо, эм, — Абсманов снова полез листать папку, — Союз Демьянович. Итак, продолжим. Сейчас будет очень важный момент. Постарайтесь вспомнить, кто из вас мог НЕЧАЯННО распространить столь интимную информацию? Сразу скажу, никто вас за это наказывать не будет. Просто нам нужно знать, с кем ещё придётся связаться для урегулирования юридических вопросов о неразглашении.

Тут Гундяев яро, как типичный отличник, задрал руку вверх. Когда Фёдор кивнул в его сторону, чтобы тот начал говорить, Лёша с полной искренностью и напряжением выпалил:

— Готов поклясться на чём угодно, что не проронил ни слова, ни буквы об увиденном! Скажу больше, я и так бы никому не рассказал, даже собственной жене! Особенно ей…

— Молодчина, горжусь вашей сознательностью! — Встрял Союз, сжимая пухлые кулачки в очередном экстазе от гордости за земляка.

Абсманов с усталостью глянул на этого бледного мужчину, а затем не менее устало сделал вдох, стараясь не наорать на очередного идиота.