Сама себе фея

Только ты и я

Саша, как обычно, справа, Маша, как и всегда, за рулём. Ехали молча. Саша сделал радио погромче, и уютный голос Трофимова заполнил салон, после чего в четыре распахнутые окна машины вылетал на улицы города.

Город утопал в зелени. Город дышал жарким теплом, но не задыхался. Суббота, обеденное время, вереница машин терпеливо стояла в пробках на выезде.

Маша отдала правую руку в ладонь мужа. Этот волшебный ритуал появился практически с первых мгновений жизни машины в их семье. Маруся легко управляла и одной левой, даже передачи переключала. Когда была сломана правая рука, как раз сноровка и пригодилась. Манюня и Саша брались за руки и ехали молча. Даже если перед этим были какие-то недомолвки, волшебство было свято — женщина протягивала руку, и муж накрывал и укрывал её своей большой ласковой ладонью.

Переглянулись. Улыбнулись. Сзади лежала куча одеял и подушек, на полу были самовар, еда, одежда. В багажнике лежали дрова, а на них — палатка с топориком.

Впервые за три с лишним года они остались одни.

Любимая поляна, закрыта со всех сторон дубами и соснами, была свободна. Маша благодарно поклонилась Небесам. Расположились, растопили самовар. Пошли купаться. От их поляны до реки идти две минуты. Мане вода не понравилась — слишком холодная, а Саша плавал, нырял и всё не верил, что не надо за кем-то смотреть.

Вообще первые часа четыре Санечка и Маруся пытались что-то делать, опасались, что кто-то позовёт: мама, папа…

Саша ходил бесконечно купался — просто физически не мог наплаваться и до конца ощутить свободу. Маня легла звездой и передвигалась на одеяле за лучами солнца. Она смотрела на голубое небо и понимала, что это — точно цвет любви, правильно она когда-то его определила — цвет летнего чистого неба.

Маша взяла с собой электронную книгу.

— Манюня, что читаешь?

— «Беседы с Богом. Книга два».

— Почитаешь вслух?

Саша пил надцатую чашку чая с мятой из под самовара. Играл в нарды в телефоне и слушал жену.

— Машуль, получается, мы с тобой правильно живём?

— у, правильно — понятие относительное… Не бывает «правильно» и «неправильно»…

Вокруг — тихо… Не было, как обычно, безумной молодёжи с усилителями, не было рядом детей. В воздухе физически ощущалась гармония, умиротворение, спокойствие… Маше казалось, что, захоти она пощупать их в воздухе, то это будет возможно. Женщина тонким чутьём всё это отмечала и беспрерывно благодарила Вселенную за такую великую любовь и заботу о них.

Маруся поняла: в воздухе разлито наслаждение. Наслаждение каждым атомом этого Мира. Ходили ли они к реке или по лесу, обнимались в палатке, сидели молча у костра — всё дышало огромной любовью Творца ко всему вокруг.

— Счастье — это состояние. Не цель. Как усталость или радость. И ты выбираешь — быть усталым и счастливым, или злым от усталости, понимаешь, мой ангел?

— Это ты мой ангел, — Саша обнимал и целовал Марусю бесконечно, будто двадцать один (да, представляете?! уже двадцать один!) с лишним год назад.

Сколько они разговаривали, Маша не помнила… Когда они столько разговаривали наедине?!

Манюня отслеживала каждую минуту снаружи и впускала её внутрь. Вдох-выдох.

Утро было чудесным. Ароматный чай, лучи солнца запутались в дыму от самовара, белка скакала с ветки на ветку наперегонки с сорокой, прохладная роса и испарина над рекой.

Домой возвращались чуть раньше, чем планировали, но это не могло омрачить настроя. Решили обязательно раз в месяц оставаться вдвоём, несмотря ни на что, в обязательном порядке.