Сама себе фея

Потоп

Маруся проснулась от звука сигнализации машины. Глянула на телефон — половина второго. «Что за хрень?» — пролетело в голове.

— Са-а-аш, Сашу-у-уль, — Маша шёпотом будила мужа. — Слышишь, Гранта кричит? Глянешь?

Саша оделся и вышел. Мария ничего не боялась. Сейчас — середина февраля, в конце июня они купили дачу в черте города. Место было просто чудесное: до цивилизации пешком — двадцать минут, на машине, если о-о-очень медленно — пять. С одной стороны дачные улицы, с другой — тоже дачи и лес сосновый, дубовый — смешанный; а запахи такие круглый год, что голова кружИтся. Здесь было абсолютно спокойно, гармонично и умиротворённо. С трудом себе представлялось, что кто-то может полезть в машину.

— Маша, там река течёт, дрова плывут и стучат об машину, поэтому сработала сигнализация.

Маруся молча смотрела на Саньку — сегодня он не пил. Какая, мать его, река?! Наверное, всё, что она думала, было хорошо видно на её лице.

— Пошли, сама посмотришь, — Саша разговаривал как-то без эмоций, и у Маши начало закручивать от нехорошего предчувствия в месте солнечного сплетения. Не холодом даже, а целыми ледяными осколками.

Обула калоши, накинула куртку мужа и потопала за ним. Выход за двор был через гараж. Мария вышла к машине и потеряла дар речи: нос Гранты был уже в воде. Впереди реально бурлила река. Неслись брёвна, ветки, что-то ещё. Женщина окаменела.

— Может, попробуешь проехать через воду?

Манечка открыла дверь, села, ноги по щиколотку окунулись в ледяную воду, впереди в темноте бурлила вода, капота уже не было видно. Маша сглотнула колючий ком.

— Саш, не смогу…

Тот, почти по пояс в воде, снимал клемы и вытаскивал аккумулятор.

— Маш, вода прибывает, надо убирать всё из гаража.

Манюня заблокировала свои чувства, включился робот — все эмоции потом, она всегда так делала в критических ситуациях. Женщина не знала, что это окончательное «потом» будет очень не скоро.

Маленький щенок Талисман лаял на воду. Забегал глубоко — Маша переживала, что утонет — и лаял в страшную темноту. Вода поднималась всё выше. Саша что-то убирал, носил, сновал туда-сюда. Она механически хватала, несла, уносила, перекладывала; что-то делать, чтобы не думать, не ощущать всего спектра эмоций…

Бессилие и ужас липкими щупальцами крепко обнимали тело. В голове проносилось: «Интересно, как много может быть воды? Ладно, до второго этажа не должна дойти… До какого второго?! Это что, утонет всё, что на первом?! Б**ть, да ну на хер! Что это, вообще, такое?! Может я сплю? Надо Саше соседу позвонить». Подняла глаза до второго этажа, охренела, отмахнулась от мыслей — не думать! Набирала соседу бесконечно, а он недоступен… Вода дошла до половины гаража. Маруся вспомнила, что в бардачке машины все документы. Саша матюкнулся. Вышел из воды мокрый выше пояса. Маша старалась не смотреть на машину. Два дня назад закончилось каско, машине — год.

***

Ходили, носили с Сашей бесконечно, но вода прибывала невероятными темпами.

Звонила в МЧС, сказали, что у них убывает, и они что-то перекрыли…

Появился гул водопада и будто бы железа, что ли. Маруся пошла на звук: во дворе за гаражом был старый колодец, из него даже брали воду, когда не было света пару месяцев подряд, вода была не питьевая, но всё же. Колодец был в виде асбестовой широкой трубы и привязанного к нему старого чайника. Женщина просто окаменела от увиденного: вода с соседнего участка водопадом стекала во двор и будто бы лилась в этот колодец — отсюда и жуткий неестественный звук. На улице был мороз. Кое-где белели островки снега, но в основном был тонкий ледок. И этот лёд и клочки снега быстро исчезали под водой, которая как увеличивающаяся змея ползла и поглощала землю.

Маша почувствовала, как холодный пот заструился меж лопаток и под грудью, она начала дрожать, но мысленно рявкнула на себя, приказав заткнуться всем чувствам и телесным реакциям на ситуацию. Позвала Сашу, тот высказал вслух её мысли:

— Маш, это пи*дец!

— Согласна. Что делать?

— Привет вам, как вы? — быстро приближался с другой калитки сосед Санечка. — Я выгнал машину на бугор к Просторной, еле прорвался в конце внизу, там мыши-крысы с полей тучей бегут. А где ваша Гранта?

Воды в гараже было уже выше колена. Гараж стоял чуть выше, чем подъезд к дому. Машина находилась под уклоном носом вниз, багажником к гаражу. Двор был ещё выше гаража, уже весь заполненный водой. Она приближалась к пристройке из кирпича, что успели построить летом. Крыши ещё не было, а хлипкая дверь в дом не вселяла никакой надежды.

— Надо уходить! — произнесли Саши одновременно.

У Маши защипало в носу.

— Я не уйду. Это мой дом… Это мой дом! — внутри неё всё дрожало, отрицало, сопротивлялось, хотело орать и плакать. Плакать до одури и пустоты. Про машину она уже не думала. Она боялась за дом. Это была старенькая дачка. Они смогли купить её, потому что помогла мама; окон почти не было, как перезимовали — не передать словами. Это был её дом — по настоящему её. Не тот, который снимали двенадцать лет, не дом бабушки, где она выросла, и откуда её выгнал дядя. — Бл*ть это МОЙ ДОМ! Я не отдам его ни воде, ни кому бы то не было, понятно?! — почти прокричала.

Её Саша знал, что спорить бесполезно. Саша-сосед всё равно настаивал:

— Потом нигде не пройдём… Саш, тебе ж на работу…

Мария забрала у мужа всю пену, весь герметик и клей, что были в доме. Крепко поцеловала в губы, обняла соседа, которого любила, как брата, да и считала братом, пусть и не по крови, и закрыла дверь.

Набросала тряпки, куртки, одеяла, запенила, заклеила и загерметизировала двери по всему периметру. Села и впервые закурила в тишине за эту ночь. Внутри было серое месиво, в котором она не хотела сейчас разбираться.

В тишине спящего дома (а дома спали трое детей), вдруг раздался звук капающей воды. Маша почти физически почувствовала, как разум пытается её защитить и твердит, что показалось. Но капало всё чаще и громче.

На кухне был погреб. Марусе стало страшно, не хотелось открывать и смотреть, очень не хотелось, и очень страшно.

Позвонила Саше.

— Открывай!

У них в этом маленьком погребе стояла водная станция. Когда Маша открыла крышку и посветила фонариком, то просто охренела, по другому не сказать: станция уже наполовину была в воде. Каким-то не своим глухим голосом Маня сообщила мужу:

— Станция в воде. Саша, вода поднимается… Сашенька, мне страшно, — женщина впервые произнесла свои чувства вслух, но не передала и сотой доли того, что она чувствовала.

***

Маша как заколдованная смотрела в тёмный погреб. Набрала воды во все банки, во все кастрюли. Вода неумолимо поднималась. Женщина смотрела в наполняющийся погреб. Талисман лаял — судя по всему щенок понимал, что происходит какая-то ерунда, которой не должно быть в природе.

Маруся курила одну за одной сигареты, смотрела в окно, видела весь двор в воде, закрывала глаза, открывала глаза, но ничего не менялось.

Звонил Саша. Рассвело. Её муж с соседом проехали в лес и с другой стороны «реки» махали ей руками. Маня села на подоконник, открыла окно и закурила над водой. Всё происходящее с трудом укладывалось в голове, а если быть откровенной, то вообще не укладывалось. Всё в воде. Вода поднимается в погребе, станция, что подавала воду уже утонула. Дрова, которые только позавчера купили, уплыли. Что-то в летней кухне не убрала, кажется. Мария видела, что там воды уже почти по колено.

Кажется, так не бывает. Самое страшное, что ничего нельзя сделать. Ты абсолютно бессильна перед этой мощью стихии или не стихии — где там что МЧСники перекрыли? Они периодически ей позванивали, предлагали приехать откачать.

— Что откачать?! — Маша расхохоталась. — Вы что, не понимаете?! У меня река полноценная херачит за окном! Настоящая река! Понимаете? Брёвна и деревья несёт со страшной силой!

— Мы всё равно поможем, мы приедем к вам, — спокойный уравновешенный мужской голос действовал на Манечку умиротворяюще. Она верила им. Сама не знала почему, но что-то было в этом голосе, что заставляло успокоиться и верить в то, что всё будет хорошо.

— Манюнь, я отпросился с работы, взял у ребят насос, куплю продуктов сейчас на Машмете и домой, — Манюня слышала, что Саша уже выпил. Но ей сейчас было всё равно. Знала, что дойдёт и всё сделает по порядку. Да и вообще, она сама сейчас бы выпила грамм тридцать. Это у неё рюмка такая хрустальная была, и Маша, когда невыносимо уставала, выпивала три таких рюмки. После этого она почти физически ощущала, как мышцы на ногах расслаблялись, и по всему телу разливалось приятное тепло.

Следующие полтора часа Маруся провела в жутком страхе: вода поднималась всё быстрее, Саша заблудился, так как с этой стороны к дому ни разу не ходили и не ездили.

— Марусь, мать его, я понимаю, что где-то рядом, и хер пойму, где.

Тогда Мария ничего не знала о тотальном доверии к Пространству и опоре на любовь Творца внутри себя, но именно это она и сделала. Женщина до конца осознала, что сейчас от неё ничего не зависит — она не может ничего сделать, хоть это и было очень сложно принять. Она привыкла абсолютно всё контролировать и всем руководить. Здесь она была абсолютно бессильна. Почему-то даже не стала убирать ковры с пола, хотя всё говорило о том, что вода в ближайшие минут сорок польётся и по комнатам.

Закурила очередную сигарету и выдохнула дым в Небеса.

— Какого чёрта? — спросила она неведомо у кого.

Маша снова посмотрела в хмурую высь и подумала: «Будь, что будет».

Раздались булькающие шаги. Появился Саша. Он тащил два огромных пакета. Джинсы были закатаны, босиком, ноги прямо-таки бордового цвета.

— Саня, ты охренел?!..

— Мне мешали мокрые тяжёлые кроссовки. Отходи, — отдав Маше пакеты, подтянулся и запрыгнул в окно. Дверь в дом была надёжно законсервирована самой Марией.

Саша подошёл к погребу, смачно выматерился и булькнул обратно за окно. Притащил шланг. Перемахнул в дом, насос опустился на самое дно погреба, шланг — на улицу. Полилась вода из дома в воду за окном. Уровень стал падать. Маруся выдохнула.

***

Манюня так устала! Всё слишком реально, чтобы быть абсурдом. Как страшно осознавать, что ты бессильна и не можешь ничего сделать. Как сложно искать внутри себя опору на саму себя, не умея этого делать. Как это по-человечески, гневаться на Творца за то, что он допустил такое.

В голове крутилась одна мысль: «Какой-то кошмар! Что же теперь делать?!»

Как только откачали воду до появившегося пола, Саша поел, выпил и отрубился. Перед сном успел наказать жене следить за водой в погребе. Шланг так и торчал в окно детской спальни. То есть окно было открыто. Погреб распахнут прямо посередине кухни. Не огородить никак. Антошка совсем маленький, три годика. Марию уже периодами потряхивало, она ещё не ела — боялась, что поест и уснёт там же. Зато кофе выпила с почти пачкой сигарет.

— Привет соседям, — в окно малЫх, улыбаясь во весь рот, залазил Саша-сосед. Одет он был в защитный костюм, в котором сапоги переходят в комбинезон. — Я так зайду, ничо?

— Сань, а ты и не зайдёшь нигде больше, — Маша любила Сашу крепкой сестринской любовью. У неё родных сестёр и братьев не было, а любви внутри было много.