Плахта

* * *

Девятого марта я написала на своей странице в Facebook: «Друзяки мои, я выехала из Ирпеня. Еда и вода были, но сдали нервы из-за обстрелов и дальнейшей неопределенности. Мы уехали из нашего комплекса почти последними. Много серьезных попаданий в соседние дома. Сегодня появилась дыра и в моем балконе. Останется ли у меня дом — лотерея. Переход через взорванный мост — затея не для слабонервных, переправляют на носилках, на колясках, на руках. С Мариуполем связи нет, и это полный звиздец. Берегите себя!»

На самом деле мне крупно повезло. Я не замужем и без детей. Боюсь представить, как бы себя чувствовала, будучи с младенцем на руках. Сама из Мариуполя. В двадцать четыре года обосновалась в Киеве, затем купила квартиру в Лесном районе Ирпеня. Зарабатываю на жизнь голосом. Озвучиваю ролики, пишу подкасты.

Поначалу как-то справлялась. Бои шли далеко, взрывы звучали отдаленно и, казалось, еще пару часов — и все разрешится. Люди уезжали каждый день, но я замыслила остаться. Спустилась в убежище. В нем арктический холод. Бетонный пол, бетонные стены, воздух с бетонным привкусом. Запомнилась одна семья, состоящая из бабушки, дедушки, молодых родителей и ребенка. На двух, принесенных из дома стульях, сидели по очереди. Сперва пожилые держали спящего малыша, затем — родители.

В моем доме на цокольном этаже соседи устроили свое убежище. В минуты затишья возвращались в квартиры и варили супы. Мыли полы, загружали стиральные машинки. И так до следующего боя.

Жильцы, уезжая, оставляли ключи, вот мы и собрали еду из всех холодильников, решив держаться до последнего. Вскоре перекрыли воду. Терпим. Чуть позже — свет. За светом исчезла мобильная связь. В городе появились диверсанты, и распоясались уличные бои. Выглядывая из дворов, ужасались количеству разрушений. Дома стояли прожженные, разорившиеся, сосны — скошенные, а ведь у нас был город парков. В кульминационную ночь часов пять сидели, накрывшись одеялами с головой, и не верили, что обстрел может набрать подобные обороты.

Когда ракета попала в соседний дом, осознали риск стать следующими. У женщин сдали нервы. У мужчин закончились сигареты. Единогласно приняли решение уходить и выдвинулись пешком через разрушенный мост. Ирпенчане подъезжали на машинах и бросали их у переправы. Бабушки прихрамывали ходунками, инвалиды в колясках, грудные дети на руках. Было заметно, что у многих высокая температура. На той стороне ждали родные и близкие. Вывозили к Академгородку.

Одну ночь провела в Киеве под раскатистый вой сирен. От их звучания дыбились волосы на макушке. Далее — Могилев и двухкомнатная квартира, снятая за сто долларов в месяц. Покупка одеяла, подушки, «дуйки». Через неделю впервые тихонько напела Вакарчука. Голос, как подменили.

В Ирпене осталось все, но тоскую по коллекции комнатных растений. Особенно жаль две редкие монстеры, купленные совсем недавно. Ребята, выехавшие со мной, не смогли забрать двух больших собак и хомяка. Их хозяин, здоровый крепкий мужик, всю дорогу плакал.

Моя самая большая боль — родные в Мариуполе. Пару дней назад сестра прислала сообщение: «Все. Еды и воды больше нет. Родительского дома — тоже». С тех пор — телефон вне зоны, а мое сердце исполосовано острым ножом.