Ювенилия Дюбуа

Я хотел было слиться (ненавижу подобные мероприятия), но ключей от хаты у меня нет, города не знаю, а шарахаться одному вплоть до ночи — затея naitupeishaya. «Кроме наших там будут выступать другие челы, называют они себя «Сарказм твоей бывшей» — сообщает мне Р… Ещё он добавляет, что эти ребята какие-то буряты или типа того, и что они считаются хедлайнерами, но по факту музыка у них govno. Пытаются косить под отвязных панков, а выглядят как то ли рэперы, то ли фермеры с востока.

Времени накапало только 18 часов с копейками, но мы потихоньку выдвигаемся в сторону рок-клуба или рок-площадки, какая nahui разница? У них нет определенного названия. Где-то это называют Рок-пабом. Как не назови, а смысл один: там играет громкая музыка, там много неформалов и там есть buhlo.

До рок (площадки, сцены, паба, клуба) идти с полчаса. По дороге покупаем по две бутылки пива на каждого, нужно немного размяться. Место расположения таких богаделен всегда злосчастное. Глубоко в переулке, на разветвлениях, где постоянно разит мочой, где полно подозрительных физиономий. Где-то рядом проезжают legashi. Р. прячет открытую бутылку на всякий случай. Повторяю за наставником. Распивать пенное на улице нельзя. Двигаемся дальше.

Vonyuchiy переулок. Внутрь ещё никого не пускают, только артистов. Р. знакомит со своими друзьями, обмениваемся любезностями и шутками. На этом я затыкаюсь и в основном общаюсь с К., которая тоже не в восторге от этих людей. Вообще они вроде славные и веселые, просто я не в своей тарелке. В пальто жарковато, а ещё на мне туфли и рубашка. Выгляжу как srany учитель. Делааааа… Хоть все здесь и знают друг друга, но общаться разбиваются по парам. Проходит время, дверь открывается, а значит, скоро начнётся весь основной движ. Стоим в общей очереди. Со своим buhlom нельзя, поэтому успеваем добить оставшиеся бутылки за два человека.

Р. здоровается с охранником на пропуске, тут выглядывает голова кореша Р… Он говорит, что мы приглашенные друзья. Билеты по сотке, кайф. На запястье ставится штамп.

Внутри помещения строго запрещено курить, если хочешь — выходи. Места маловато, в отличие от народа.

Вижу гитариста группы «Сарказм твоей бывшей». Действительно бурят, но шпарит на нашем родном. Ловлю себя на мысли, что рассуждаю, как sraniy rasist, а что поделать? Стиль durachka не пропьёшь, не вытравишь известным ядом.

В баре заказываем по пивку. Друг Р. со своей девчонкой (а по совместительству и солисткой) глушат водку. Втайне надеюсь, что кто-то перепьёт и начнёт стругать прямо со сцены на первые ряды, но шансов мало. Судя по рассказам Р. — эти ребята пропиты с пяток до волос.

Потихоньку тела двигаются в сторону сцены. Это типа такое небольшое помещение, только нет buhla и некуда сесть. Есть только маленькая сцена. Ведущий что-то там нализывает jopu гостям. После нализываются jopi артистов. По мне так слишком затянуто. Народ хочет мяса и зрелищ!

На сцену выходит группа разогрева, где кореш Р. бьёт по струнам. Начинают лабать. В жизни звучат так же хорошо, как и в записи. Со всех щелей начинает проступать запах пота. С меня так вообще льёт, хоть умывайся.

Небольшая группа посередине начинает мошиться. Ну, это типа они странно танцуют, толкают друг друга и ведут себя как ebuchie варвары или типа того. Каждый воспринимает действия окружения по рамкам собственного поведения. Поэтому, дорогие присяжные, никакого негатива в словах, просто мой взгляд на непонятные движения.

Песни звучат одна за другой. Никакого перерыва. Происходит перераспределение гостей. Теперь, кто слегка пританцовывает — находятся по бокам. В середине у сцены разгорается махач миллениал. Дальний край сзади занят ребятами, которые болтают ором, потягивая напитки. Наша маленькая компания затёсывается где-то между.

Спустя пятнадцать песен объявляется перерыв. Вываливаемся на воздух. Ужасно хочется курить. Пока хвалю кореша Р., внимательно осматриваюсь. Действительно, появилось много бурятов или типа того. Ну, вы поняли. Все они очень модные и дерзкие на вид. Целая банда такая заниженных. За время, что мы стояли на улице, их ряды всё пополнялись и пополнялись. Отпускаю в ухо Р. несколько rasistskih острот (дорогие присяжные, я не являюсь расистом, но считаю, что можно шутить над всем и всеми), смеёмся, перекрещиваемся. Задвигаемся в душное помещение.

Кореш Р. отыгрывает с группой ещё 4 песни. Снова выходит ведущий. К этому моменту становится действительно pizdec как тесно. Товарищи-буряты хорошо так дозабили зал. Особо не пошевелиться, хочешь выйти — придётся серьезно потрудиться, выдавливаться пастой из тюбика. Стою на месте. В пах упирается чья-то jopa. В зад же упирает то, о чём лучше не думать для собственного комфорта. Потрясающе, всё как я люблю. Ведущий хвалит отыгравших ребят, пытается шутить. Объявляют главных гостей вечера.

Зал взрывается криком. Походу ребят действительно слушают все собравшиеся govnari, думаю я. Ну что ж, заценим.

На сцену выходят ОНИ. БУРЯТЫ. На барабанах вроде девчонка, не разобрать. Одеты они без опознавательно-гендерных черт. Вокалист берет микрофон, народ замолкает в ожидании. Узкач здоровается, толпа одобрительно воет наперебой. Поддаюсь общему настроению.

Музыканты ещё долго настраивают инструменты, становится скучно. Из толпы подростковый голос выкрикивает «zaebali», в ответ его посылают куда подальше.

Наконец начинают играть. Агрессивный резкий звук, слов не разобрать. Песни достаточно короткие, не больше минуты с горсткой. Через шум Р. объясняет, что это, наоборот, очень даже «трушно» в панк-музыке. Ничего не понимаю, по мне так песня должна нравиться, а если она тебе реально залетает, то минуты явно маловато.

Народ со мной не согласен. Крысята дико вопят, прыгают там типа в разные стороны. Кружок ребят, которым нравится pizditsa друг с другом — увеличивается, всё больше поглощая тел в свою мясорубку. Становится совсем стрёмно, народ раскачивается не на шутку. Мне в моём пальто уже не просто жарко, а pizdec как душно. Рядом стоящие люди напирают, но я пока мирно отталкиваю их от себя.

Каждая песня набирает новый пик агрессивности. Пытаюсь сосредоточиться на чем-то другом. Закрываю глаза, сменяю фильтр. Как бы я все это описал? Включаю режим маленькой, не такой, как все, pedovki.

«Я один. Отданный социальной анафеме, в темноте. Только стробоскоп вырывает окрашенные разными цветами лица, что вместе образуют некое общество единомышленников. Разговоров не слышно. Их ритуальная музыка пропитала стены, она выкрикивает смыслы, что понятны только им. Сборище пчёл во время спаривания.

У окна хороший обзор, видно всех заколдованных. Под единый ритм гитары и барабанов тела сплачиваются, превращаясь в большого жука-рогоносца. Каждый чувствует себя личностью, особенным, утончённым мыслителем. Каждый присутствующий мнит себя уникальным, а если идёт в разрез с этим утверждением, то только для того, чтобы товарищ подтвердил обратное, но уже извне. Вот группы меняются, но музыка остаётся прежней. Пьяные выкрики блаженства, ничего не имеющие общего с пониманием глубины.

Образ крепко приклеен к коже. Его можно оторвать только с кровью, но добровольцев не сыскать. Обожжённая эйфория.

Кстати, вот и первое различие. У этой особы голос ниже. Слишком глубокий не по годам. Слова играют роль фона, их почти не разобрать, но и фон этот мешает услышать музыку. Африканское племя кружится в танце. Толкая друг друга, восхищаясь друг другом, они вырисовывают примитивные линии, не осознавая того, что отображают скудность своих намерений.

Проходя мимо, они чувствуют чужака. Они втягивают доселе неизвестный феромон, несовпадающий с их общим. Они видят менее агрессивный взгляд. Гиены скалят зубы, но не набрасываются. Слишком много забот у племени. Нужно уважить чувство достоинства своё и соплеменников. Нужна подпитка и силы, дабы уверовать в правильность выбора пути, который в итоге должен привести к блаженному апофеозу. Но пока этот путь ведёт только к койке с незнакомцем. Рот будет наполнен помойкой, а глаза грязью и чувственной слепотой. Это не болезнь, но и не выздоровление. Всего л…»

Меня резко вырывает из собственной головы. Blyat`! Ну почему человек не может записывать всё, о чём он думает?! Sraniy толчок выбивает придуманные слова. С ужасом смотрю одним глазом внутрь и понимаю, в таком порядке мне их уже не собрать. Я в бешенстве.

Понятное дело, здесь люди собрались как раз для того, чтобы ужраться и трясти клешнями, спору нет, но мне-то какое дело?

Один из танцующих бурятов теряет равновесие, повисая на мне всем весом. Сквозь perdejny грохот слышу «blya, извини мужик». В обычной ситуации я бы и бровью не повел, но сейчас ярость кипит внутри, мне не до сдержанности. Нужно срочно освободить зверя, а то он сожрёт внутренности. Хватаю фаната-бурята за грудки, резко herachu лбом по его крошечному носу. Получилось не так чтобы уж очень метко, но в целом я достиг цели. Бурят начинает дико выть. С силой откидываю его обратно в толпу, где из бедолаги делают фарш.

Чуваки, что стояли рядом со мной, начинают бузить. Непонимающе пожимаю плечами. Другой парень, стоящий со стороны ponoskov, решает заступиться за меня. Со стороны мясорубки замечаю активное шевеление. Чёртов фанат-бурят, всё ещё живой, прорывается ко мне, только уже с компашкой. И тут началось!..

Клянусь, дорогие присяжные, я не хотел замеса, но по моей косвенной вине развернулась адуха. На вашего верного слугу налетело двое подонков, сначала повалив, а затем начав дубасить по лицу. Не так, чтобы уж очень больно. В такие момент вырабатывается адреналин, поэтому боли особо не чувствуется.

Благородный незнакомец снимает с меня zasrancev. Сразу же прописываю одному в щебень с правой. Раздаётся приглушенный женский визг. Большая часть женской аудитории направляется к выходу. Одним глазом замечаю пару девчонок, которые с наслаждением наблюдают за потасовкой. Мне прилетает ещё раз и ещё. Становится непонятно, кто за кого.

Стараюсь особо не переусердствовать. В основном блокирую, раздача только по необходимости. Смещаюсь с центра вправо. Выцепляю взглядом Р., который схватился с одним левым челиком. Справляется славно, даже умудряется что-то выкрикивать обидное.

УЗКОнаправленным музыкантам нравится, будет, что рассказать друзьям на родине. Думаю, мало, где так ещё мочились на их концертах. Они всё продолжают выжимать из струн и барабанов агрессию.

На площадку заваливается вышибала с подкреплением (откуда взялось ещё три крепких тела?), начиная хватать каждого за шкирку. Главный не перестаёт кричать: «А НУ-КА, УСПОКОИЛИСЬ ВСЕ, СВОЛОЧИ!». Вот и моя шкирка попадается под тяжелый хват.

Невидимые руки выталкивают меня в сторону выхода. Повинуюсь, товарищ старшина. Выхожу на улицу. Тут уже прилично собралось. Все возбуждены. На меня смотрят немного боязливо. Трогаю лицо, весь в крови. Надеюсь, это моя собственная кровь, а не кого-то из дурки. Вдруг чем болеют не тем, я очень брезглив до инфекций.

Одна заботливая девочка-неформалка протягивает мне влажную салфетку. Киваю в благодарность. Пытаюсь стереть помаду. Салфетка пропитывается моментально, смотрю на свое отражение в телефоне. Получше, но всё, конечно, не смыть, да и кровь из носа понемногу капает, так сказать, проценты. Вот вытаскивается и Р… Выглядит поцелее.