Воронье живучее

— Кто еще хочет выступить? — спросила тетушка Нодира. — Нет желающих?.. Тогда разрешите предоставить слово товарищу Рахимову Аминджону, первому секретарю Богистанского райкома партии.

Аминджон говорил долго. Все недостатки в хозяйственной деятельности колхоза он связал с ослаблением политико-воспитательной работы, в результате чего в кишлаке оживился религиозный фанатизм и широко бытуют пережитки и предрассудки. Примеров у него оказалось немало…

— Передо мной, — говорил Рахимов, — выступал товарищ Остонов. Он по существу обвинил нас в том, что мы не заботимся о людях, предаем забвению их интересы. Извините меня, но это вздор! Это похоже на стремление закрыть солнце ладонью, потому что нет у партии выше заботы, чем интересы труженика, и это всем хорошо известно. Кто из ваших колхозников считает себя бедняком? Много ли у вас в кишлаке голодных и полуголодных, раздетых и оборванных? Да если пройтись по дворам, то в каждом есть как минимум баран, коза и корова и в закромах по одному-два центнера пшеницы.

Но вот мне дали список. Только за месяц рамазан восемнадцать человек из бригады саркора Мухаммеджанова не заработали ни одного трудодня. Мужчины в этой бригаде, как, впрочем, и в некоторых других, в основном гоняют чаи, околачиваются возле правления или торгуют на базаре и в ларьках. Женщины сеют хлопок, выращивают его и собирают. Но среди этих славных тружениц не увидеть ни жены саркора, ни его дочерей и невесток. Они сидят дома!

Послушать товарища Сангинова или саркора Мухаммеджанова и еще некоторых ваших товарищей, так выходит, что во всех бедах, недостатках и промашках повинна только председатель колхоза. Она и демократию попирает, и нерешительность проявляет, и не знает нужд колхозников, и дети у нее, и женщина она. Да, да, это так прозвучало! «У нее дома хлопот полон рот», то есть не женское дело быть председателем колхоза. Но, по-моему, все это неверно! В недостатках и упущениях виновата не только она, но и товарищ Сангинов, и товарищ Мухаммеджанов, и каждый член правления, и каждый коммунист и комсомолец, каждый колхозник, который не обеспечил свой участок работы.

Мулло Хокирох был спокоен, улыбался, но на душе скребли кошки. Больше всего боялся он этого человека — Аминджона Рахимова. Если Рахимов раскусит его, то уже никто и ничто не спасет, умоют руки и покровители из области и из столицы. Отвести беду можно только признанием своих ошибок и заблуждений, а еще лучше — молчанием, смирением и кротостью. Другого выхода нет. Оправдываться и защищаться бесполезно. Выдержка, выдержка и выдержка — вот оружие, единственное, которое спасает.

Хорошо, что не выступил Бобо Амон, — пронесло. Если бы он вылез отвечать Сангинову, наверняка выдал бы тайну своей ненависти. Мулло Хокирох уже догадывается, что она связана с убийством Карима-партизана, к которому он едва не оказался причастным, но он еще не знает, как много известно Бобо Амону, и не понимает, почему он столько лет молчал. А может, он просто помешанный? Может, с горя помутился рассудок и он смешал в одну кучу смерть Наргис и убийство партизана? Как бы то ни было, надо выяснить точно. С огнем не играют, благодушие в таких делах подобно смерти.

Мулло Хокирох и не подозревал, что только мужская гордость и твердость удержали Бобо Амона на месте, не позволили выйти на трибуну и, обеляя себя, стереть Мулло Хокироха в порошок и на самом деле превратить его в пыль дорожную. Он поклялся свершить возмездие своими руками, и он это сделает, сам прибьет кровопийцу.

Собрание кончилось поздно. В правление выбрали тех же самых людей. Никто не проголосовал и против тетушки Нодиры, она осталась председателем.

Боль снова схватила Мулло Хокироха. Он с трудом поднялся, сделал два шага и сел. Дойти до дома ему помогли несколько молодых парней.