Воронье живучее

Аминджон взял в руки нож, вновь осмотрел его, затем поднял телефонную трубку и попросил соединить его с Курбановым.

Вечером он представил Набиева тетушке Нодире и Курбанову. Когда Набиев назвал имя того, кто якобы вложил нож в руки его отца, Курбанов насторожился.

— Как-как? — спросил он.

— Самад или Самар, — ответил Набиев.

— А не Самандар?

— Может быть… Нет, не помню…

Когда тетушка Надира и Набиев ушли, Курбанов сказал Аминджону:

— Самандар — это настоящее имя небезызвестного вам Мулло Хокироха.

Дадоджон вышел из райкома в приподнятом настроении, однако, проехав полдороги, вдруг забеспокоился и заерзал. Туйчи посмотрел на него с удивлением.

— Что-нибудь забыли, ака? — спросил он.

— А? — вздрогнул Дадоджон. — Нет, нет, ничего не забыл, наоборот, вспомнил… Про дела вспомнил… У нас мало времени, Туйчи, нажимай на газ.

Дадоджон покривил душой, потому что не о колхозных делах он вспомнил, а о ноже, который лежал на столе секретаря райкома. На какую тайну намекал Рахимов? С чего вдруг стал предостерегать и предупреждать? Нож похож на тот, который он видел у ака Мулло в детстве, может быть, тот самый. Тот самый?..

Теперь ему казалось, что секретарь райкома неспроста говорил с ним про нож. И спрашивал, не чьей он работы, а чей он, и, значит, намекал на тайну, имевшую отношение к нему, Дадоджону. Но что это за тайна? Неужели она связана с басмаческими похождениями его отца или с какими-то прежними делами ака Мулло? Ака — убийца? Нет-нет, не может быть! Таких ножей сотни и тысячи. Ака Мулло был способен на любую хитрость и подлость, но чтобы убить человека своими руками? Нет, на это он не способен, у него не хватило бы сил и решимости, для этого он был трусоват. Ака Мулло не мог зарезать даже барана, его тошнило при виде крови. Дадоджон хорошо помнит, как его выворачивало наизнанку, когда приглашенный мясник свежевал тушу. Но такой нож у него был, от этого никуда не уйти. Если даже докажут, что это тот самый нож, то можно ли доказать, что убивал Мулло Хокирох? У него могли украсть, он мог потерять… Прежде чем нож попал к секретарю райкома, он наверняка побывал во многих руках. Так чего бояться?

Нужно выбросить это из головы. Если бы тайна касалась Дадоджона, то секретарь райкома не заговорил бы о ней с ним. А что предостерегал и предупреждал, то нужно тысячу раз благодарить, потому что крутится, вьется воронье, тянет в свое гнездо…