Ошибочка вышла

***

Мы ехали домой в молчании. Я была слегка под шафе. Тосты из уст Антонины Николаевны лились рекой, и под конец нашего обеда-ужина даже Валерий Степанович пару раз пригубил коньяка «за здоровье и любовь».

Тим же, в свою очередь, не притронулся к алкоголю. Я задумалась: не припомню, чтобы он вообще употреблял. Даже на вечеринке, когда я к нему ворвалась, он был трезвый.

Покосилась на парня. Тот сосредоточенно следил за дорогой, которая, к слову, освещалась лишь светом фар. Было начало седьмого вечера.

— Что? — поинтересовался он.

Пожав плечами, отвела взгляд, но спустя несколько минут он снова притянулся к Тиму.

— Я знаю, что неотразим, но, если ты чего-то хочешь, просто попроси, — проворковал, как-то греховно соблазнительно ухмыльнувшись.

— Я не настолько пьяна, — произнесла надменным тоном и, не удержавшись, закатила глаза.

Глаза парня вспыхнули, и он прикусил губу, а затем, повернувшись ко мне, приподнял бровь в вопросе.

— Хм-м, — сделал он паузу, — то есть стоило тебе выпить больше, и у меня был бы шанс?

Я зарделась и, услышав смех парня, ударила того по ноге, произнеся:

— Идиот!

Глаза Тимура озорно бегали по мне, и против моей воли краешек моих губ дернулся, но мне удалось сдержать улыбку.

— Вообще-то, у меня к тебе есть пара насущных вопросов, — проговорила уже более серьезно, теребя руки.

Пожалуй, сейчас самое время для разговора. И вопросов, которые, казалось, съедали меня живьём. Меня буквально разрывало любопытство, но я стойко терпела несколько часов, засовывая свой интерес куда подальше. Нынче же я решительно настроена получить ответы.

Парень кивнул головой, произнеся:

— Слушаю.

— Твой отец мне не рад, — сказала я, откашлявшись. Это не был вопрос, это было утверждение. — Почему?

Лицо Тима из игривого неожиданно превратилось в мрачное.

— Ему вообще редко кто нравится.

— Почему? — более настойчиво повторила.

Он вздохнул. Челюсть крепко сжалась, спина стала неестественно ровной.

— У нас с ним разногласия.

Из меня вырвался смешок. Не то чтобы я и правда ожидала, что Тим разоткровенничается. Ну, а вдруг? Впрочем, не так уж и важно.

— Это и дураку понятно, — язвительно заметила.

Парень одарил меня хмурым взором, а после как-то зло, прищурив глаза, выплюнул:

— А почему ты убежала от своей матери?

По спине прошел озноб. Мне нужно было держать язык за зубами. Это был камень в мой огород и ответ на мое чрезмерное любопытство. Однако, в отличие от этого негодяя, я заслужила свои ответы. Вероятно, его мало волновало, что я заслужила, а что нет.

— Не твое дело, — прорычала, сжимая кулаки.

Он лишь криво ухмыльнулся, что больше походило на оскал.

Дыхание перехватило, грудь сжимало от напряжения, витающего в воздухе. Едва ли я успела перевести дыхание, как снова раздался его голос.

— Полагаю, разговор окончен, — несколько властно изрек.

Весь оставшийся путь мы провели в удручающей тишине, не обмолвившись и словом, что здорово сказалось на моей психике.

Стоило нам только припарковаться в гараже, как я тотчас же пулей вылетела из машины, словно мой зад припекло.

Мои нервы были на пределе. Мне хорошо было знакомо это чувство, однако я наивно полагала, что, за исключением моей матери, никто не имел на меня такое влияние. Как же я ошибалась!

Тим, не растерявшись, последовал за мной, и в мгновения ока его рука обернулась вокруг моего запястья, тем самым останавливая меня на выходе из гаража.

— Яна…

Я вздохнула, а после повернулась, всем своим видом демонстрируя крайнюю степень недовольства.

— Что?

Парень нервно усмехнулся и выругался себе под нос.

— Я не хотел тебя обидеть, — пробормотал он, неловко потоптавшись на месте и даже несколько смущаясь.

Вполне возможно, если бы я не была раздражена и так зла на него, то сочла бы его извинения милыми. Однако сейчас парень имел дело с разгневанной фурией.

— Почему? Не уж то потому, что шанс меня трахнуть в таком случае равен нулю? — прошипела, готовая буквально плеваться своим ядом.

— Что? — на его лице отразилось замешательство. — С чего ты взяла?

Я фыркнула.

— Может, с того, что ты постоянно только на это и намекаешь?

Губы Тима искривились, словно ему были неприятны мои слова, а затем он сделал шаг назад, отпуская мою руку.

— Я не отрицаю, что хочу тебя. Но если бы я действительно этого сильно захотел, ты бы уже давно проклинала и меня, и себя, — расплылась на его лице гаденькая улыбочка.

Его голос звучал столь уверенно, будто парень не сомневался в своей правоте. Полагаю, чрезмерное женское внимание разбаловало его. Я нарочно рассмеялась, а после, цокнув, окинула его скептическим взором.

— Пусть будет по-твоему, — вырвалось изо рта, а после я развернулась и уже хотела направился в дом, но, повернув голову, голосом полным отвращения выплюнула: — И да, оставь свои жалкие извинения для другой дурочки. Я в них не нуждаюсь.

Меня колотило. Самое отвратительное было то, что я была совсем одна. В чужом доме. За сотню километров от дома. Даже если бы я и хотела куда-нибудь уйти, мне было некуда. Я оказалась в ловушке, в которую сама себя загнала. Зайдя в дом, услышала шум на кухне и направилась на звук.

Мама Тима что-то стряпала. Благо, это был обычный какао, еще один ужин мне не пережить.

— О, Яна, — повернулась она.

Я слабо улыбнулась, не зная, что сказать. Алкоголь выветрился из моего организма еще в машине.

— Какао? — предложила она, на что я кивнула.

Мы сидели в тишине, должно быть, около пяти минут, прежде чем она подала голос:

— Я рада, что ты с Тимом.

Я замерла с чашкой у рта, а затем отпила и аккуратно поставила ее на стол.

— Тим хороший. Бывает иногда редким засранцем, но у него большая душа.

Мне нечего было сказать, поэтому меня хватило лишь на кивок головой.

Враньё затягивалось. Мне правда не хотелось знать, каким чертовым образом этот интриган будет выпутываться из этой паутины лжи. Однако почему-то ни капли не сомневалась, что этот ирод что-нибудь да придумает.

— Не обращай внимания на его отца. Он переживет, — махнула она рукой. — К тому же, не все на бизнесе строится, — добавила женщина, чем ввела меня в смятение.

Ее голос звучал так, словно я должна была понимать, о чем она говорит. Но будь я проклята, если хоть догадывалась! Конечно же, Тим не посвятил меня в подробности.

— Ваша правда, — ответила.

Мы посидели еще какое-то время, между тем обсуждая всякие мелочи. Женщина с нескрываемым интересом слушала меня. Безусловно, ей было не все равно, с кем встречается ее сын. И я в который раз убедилась, какая же Тим бессовестная сволочь. Надеюсь, у него хватит смелости сказать этой женщине, что он подлый лжец. Она как никто заслуживала этого.

Незаметно наступило девять вечера, и, признаться честно, как бы не было мне приятно общество Антонины Николаевны и Николь, что присоединилась к нам часом позже, мне хотелось поскорее заснуть, а после, минуя трехчасовую дорогу, оказаться дома. В родных стенах.

С другой же стороны, мне предстояла встреча с родителями, а вместе с тем очередная «серьезная» беседа.

Тима я так и не видела. И даже когда поднялась в комнату, его не застала. Я не беспокоилась, отнюдь. Но с его стороны было некрасиво оставлять меня одну в чужом доме. Впрочем, я другого и не ожидала.

К тому моменту, когда мое личное проклятие изволило явиться, я успела принять душ, а также постелить.

Он не сказал ни слова, но, когда прошел мимо, заставил меня поморщиться. От парня пахло табаком.

Когда Тимур так же молча удалился в ванную комнату, сделала вывод, что у нас взаимный «игнор».

Я слышала звук воды, и внезапно в памяти вспыхнуло воспоминание, которое узлом отозвалась внизу моего живота. В тот раз он тоже был в душе. Я повернулась и тщетно пыталась восстановить рваное дыхание. Сглотнув, я перевела взгляд на дверь, а после помотала головой.

«Должно быть, это все нервное напряжение», — решила для себя, между тем проводя рукой по лицу отчего-то потными ладошками.

Через пять минут, за которые я успела себя извести и поменять положение своего тела около двадцати раз, дверь ванной отворилась и парень вышел.

Полотенце было завязано на его бедрах, и я смело могла назвать его внебрачным сыном Аполлона.

Зажмурилась, и до меня донесся смешок голубоглазого, что заставило меня резко раскрыть глаза.

Он стоял в нескольких метрах от меня около шкафа нарочно долго, словно выбирал, что ему надеть. Однако, признаемся честно, выбор был невелик. Все, что мог надеть парень, — это трусы. Сомневаюсь, что его сильно заботил их цвет.

Я вновь закрыла глаза и вздохнула.

Услышала шуршание и предположила, что Тимур переодевался. И, как бы не был велик соблазн рассмотреть парня во всей красе, я заставила себя лежать по стойке смирно.

Спустя минуту свет выключился, а затем кровать с другой стороны прогнулась. Отчего-то мое сердце пустилось в пляс. Я искренне не могла понять свою реакцию. Мое сердце принадлежало другому человеку, в конце-то концов!

— Я слышу, как тяжело ты дышишь, — дерзко проговорил.

Я не ответила. И сделала вид, словно вообще сплю.

— Знаешь почему? — я отчетливо слышала усмешку в его голосе. — Потому что ты хочешь меня.

— Это неважно, — хрипло ответила.

— Почему?

Собрав остатки своего разума, мне удалось выдавить:

— Я люблю другого человека.

— А он тебя?

Моим ответом стала звенящая тишина. Разве не очевидно, что у меня безответная любовь? Будь все иначе, я вряд-ли бы проводила время с другим парнем и его семьей.

— Понятно, — вновь раздался его голос. — Кто он?

— Зачем тебе?

— А почему нет? — вопросом на вопрос ответил. — Мне интересно.

Фыркнув, промолвила:

— Рада за тебя.

— Ты многое упускаешь.

— Что же? — несколько скептически прозвучал мой голос.

— Удовольствие. В наши годы нужно развлекаться. Пока ты будешь его ждать, можно многого себя лишить. Да и уверена ли ты, что это любовь?

Вероятно, наши взгляды на молодость и любовь, а также удовольствие расходились.

— Уверена, — без раздумий, тотчас же ответила.

— Тогда почему ты так тяжело дышишь? — повторил он свой первый вопрос.

— Не важно, — было моим ответом, а затем наступило молчание.

Я не могла еще долго заснуть после нашего разговора. Должно быть, Тим посеял зернышко сомнения во мне, но я была уверена, что люблю Даниила. Моя любовь мучила меня столько лет.

К тому времени, когда сон одолел меня, я твердо решила для себя, что мое дыхание и возбуждение связано никак иначе, как со стрессом, а любовь к светловолосому парню все так же находилась в моем сердце, грея душу.