Сплит

Глава 16

Шайен

Сегодня пятница, полдень. Я сижу за своим столом, сортируя новые заявки, и чертовски нервничаю. Прошла ровно неделя с тех пор, как Лукас, точнее Гейдж, целует меня возле «Пистолс Питс», и четыре дня с момента нашей последней встречи. Я подумываю о том, чтобы спуститься в дом у реки и проведать его, используя еду в качестве предлога, или принести собачий корм для его питомца, живущего под крыльцом, и заявить, что у меня есть какое-нибудь важное сообщение от моего отца, но я сдерживаюсь.

У меня создается впечатление, что ему нужно побыть одному, и я его не виню. Не могу себе представить, каково это — проснуться и понять, что ты пропускаешь целые дни, и что еще хуже, твое тело ходит, разговаривает и целуется от твоего имени.

Поцелуй, который он не помнит, а я никак не могу забыть.

Мой сотовый звонит от входящего сообщения с номера, который я не узнаю.

Это Лорин.

Завтра мне нужна девушка. Ты заинтересована в том, чтобы забрать смену?

Я прикусываю губу и обдумываю ее предложение. В прошлую пятницу мне удается заработать сто пятьдесят долларов. Даже после того, как Дастина выкинули из бара и запретили до конца вечера драться — забавно, с учетом того, что он даже не нанес удара — я удваиваю заработанное за первую половину ночи. Возможно, я удобно забываю большинство деталей, зная, что любые пробелы, которые оставлю открытыми, городские сплетни заполнят своей собственной версией правды. Хорошая новость в том, что в итоге мне удается заработать серьезные деньги.

Сэм в тот вечер дуется на меня, а в остальное время бросает сердитые взгляды. Думаю, того, что Лукас отшивает ее и вытаскивает меня из бара, вполне достаточно, чтобы разрушить все мосты, которые мы строим, и возвращают меня в ее дерьмовый список.

У меня в руке звонит телефон, и, думая, что это, наверное, Лорин, я хочу ответить. Краем глаза замечаю имя Тревора, написанное большими буквами на дисплее, и сразу же отправляю его на голосовую почту. Как бы мне ни был нужен Тревор, чтобы держать руку на пульсе моей посмертной карьеры, нет необходимости прыгать каждый раз, когда он звонит.

— Шай! — кричит папа из своего кабинета. — Собирай чемоданы. В эти выходные мы едем на озеро порыбачить. Рыба сейчас хорошо клюет, и мы хотим поймать ее, пока еще можем, не отморозив себе яйца.

Я съеживаюсь и поворачиваюсь на стуле лицом к нему.

— О-о-о, да… У меня нет яиц, так что я пас.

— Семейное время, будет весело. — Кожа вокруг его глаз морщится в полуулыбке.

— Так же заманчиво, как провести уик-энд в дерьмовой маленькой хижине, пока вы с Коди пукаете и пьете пиво, но мне придется отказаться. Я взяла смену в баре.

Или просто решила, что так и сделаю.

— Все не так, и ты это знаешь. — Он сортирует и складывает какие-то бумаги. — Только неженки получают хижину. Мы разобьем лагерь.

Закатываю глаза, и он смеется в своей обычной ворчливой манере, когда я набираю быстрое сообщение Лорин, подтверждающее, что я беру смену.

— Рыбьи кишки, слюна из жевательного табака и отсутствие купания в течение сорока восьми часов. Жаль, что пропущу.

— Как хочешь. — Он откидывается назад и изучает меня. — Если ты останешься дома, я попрошу Лукаса проведать тебя, пока нас не будет.

Мои глаза расширяются, но я поворачиваюсь к нему спиной, прежде чем он заметит.

— …такая вещь, как излишняя безопасность.

— Я в порядке, папа. Ты не должен этого делать. Лукас занят своей работой в Маккинстри. Мне не нужна нянька.

— Он живет дальше по дороге. Я просто попрошу его как-нибудь зайти и убедиться, что с тобой все в порядке.

— Убедиться, что со мной все в порядке? Папа, это безумие. Ты ведь понимаешь, что раньше я жила одна и сумела выжить?

— Мне станет легче, если я буду знать, что кто-то тебя проверяет.

— Я не маленькая девочка и могу о себе позаботиться. — Гнев воюет с паникой. Мой отец, снова толкающий Лукаса на меня, может напугать его. В конце концов в последний раз это закончилось Гейджем.

— Сделай это для меня, ладно? Дай своему старику немного покоя.

— Но Лукас…

— Он не будет возражать, Шай. — Я слышу громкий стук его рабочих ботинок, когда он идет через маленький переносной офис к моему столу.

— Откуда ты знаешь? То, что ты даешь ему место для ночлега, еще не значит, что ты можешь им пользоваться.

Его глаза сужаются, и он наклоняет голову.

— Я не пользуюсь им. Я бы попросил Коди сделать то же самое.

— Но он мой брат. Лукас — мой… — я вскидываю руки. — Никто. — Это слово имеет кислый привкус во рту.

Он наклоняется ближе.

— Ты уверена в этом?

— Папа!

— Запри дверь, когда будешь уходить. — Он топает мимо меня и выходит за дверь, бросая через плечо. — Увидимся в воскресенье вечером.

Этот человек когда-нибудь слушает, черт возьми?

Лукас

— … поэтому я был бы признателен, если бы ты заглянул и проверил Шай, пока нас не будет.

Я сжимаю зубило с V-образным пазом и заставляю себя оставить каминную полку, над которой работаю, когда он появляется. По вечерам воздух прохладнее, и как раз перед тем, как солнце опускается за линию деревьев, все в лесу, кажется, становится в фокусе. Тени танцуют, а свет отскакивает. Я переношу свой стул на крыльцо, чтобы поработать, не подозревая, что мой тихий вечер вот-вот будет прерван.

— Да, сэр.

Я киваю, в то время как мое тело жаждет закричать «нет».

Не готов встретиться с ее острым взглядом и пытливыми вопросами; мне едва удается проглотить все сделанное мной, вернее Гейджем. Единственное, что я помню и никогда не смогу забыть — это момент соприкосновения наших губ, прежде чем Гейдж отбрасывает меня в темноту. Я вновь переживаю это во сне, едва уловимый вздох, который она делает, когда я прижимаюсь губами к ее губам. И чувство надвигающейся черноты, хотя я думал, что смогу ее сдержать. Ошибка. Но я помню тот поцелуй. Что касается того, что происходит между ним и Шайен, я все еще в неведении.

Мне нельзя доверять рядом с Шайен.

Но Нэш Дженнингс верит в меня. Он дает мне работу, место для жизни, помогает найти свой талант и использовать его для зарабатывания денег. Он делает для меня больше, чем Калифорнийский центр содержания несовершеннолетних, больше, чем приюты на моем пути со всеми их благими намерениями, больше, чем я когда-либо могу сделать сам. Он заслуживает того немногого, что я могу ему дать.

Нэш поднимает взгляд от собачьих мисок, которые стоят слева от нижней ступеньки.

— У тебя есть собака?

— Бродячая.

Он только пожимает плечами.

— Хорошо. Собака отпугнет грызунов.

Я киваю.

Он хлопает себя ладонью по бедру, давая понять, что разговор окончен, но поднимает свою мускулистую мозолистую руку, как будто забывает мне что-то сказать.

— Честно говоря, Шай не любит, когда за ней присматривают. Если бы ты мог, я не знаю, сделать так, чтобы твой визит выглядел непринужденно, это помогло бы делу. — Он кивает и поворачивается, даже не взглянув на дом, и возвращается к своему грузовику. — Вернусь в воскресенье.

— Да, сэр. — Он меня не слышит, и я торчу на крыльце, пытаясь понять, как, черт возьми, мне удастся непринужденно заскочить к Шайен.

У меня потеют ладони и учащается пульс. Тревога наполняет мои вены.

Просто загляни. Постучись, убедись, что с ней все в порядке, и уходи.

— Я могу это сделать. — Прерывисто вздыхаю и опускаюсь на стул.

Дневного света остается немного, поэтому я кладу деревяшку себе на колени и наклоняю зубило. Острый металлический край дико ударяется о дерево.

Меня трясет.

Поражение наваливается на меня. Я опускаю дерево на пол и закрываю глаза.

— Черт возьми, Шайен. Ты мне все испортишь.

Шайен

— … официальные лица еще не прокомментировали то, что, по прогнозам, станет экономическим…

Щелчок.

— … ЦКЗ сообщает, что этот год был худшим сезоном гриппа с…

Щелчок.

— … самолет упал после того, как пилоты сообщили по радио…

Щелчок.

— … Канье Уэст снова взялся за дело…

Щелчок.

Телевизор вспыхивает и становится черным, и я бросаю пульт на кофейный столик. Мой отец отказывается платить за кабельное телевидение, поэтому в шесть часов вечера в пятницу у меня есть выбор — новости или развлекательные новости.

Повезло мне.

Я лучше буду смотреть, как оседает пыль, чем на других людей, живущих так, как мне хочется в будущем. Хорошая новость заключается в том, что жалость к себе и погружение в собственные ошибки удерживает меня от мыслей о Лукасе. Но, конечно же, как только отвлечение исчезает, мои мысли возвращаются к прекрасно сломленному мужчине.

Какой была для него жизнь? Он говорил о своих братьях и даже о сестре. У него есть семья, так почему же он здесь один, в Пейсоне? Может быть, его выгнали из-за его состояния?

Я встаю с потертого дивана и иду на кухню. Мое сердце сжимается, когда воспоминания о готовке для моей мамы вытесняют мысли о Лукасе из моей головы. У нее была страсть к кулинарии, из-за чего последние несколько месяцев с трубкой для кормления казались ей жестокой шуткой. Она была так молода, ей не исполнилось и сорока, когда поставили диагноз, и через два года наступила смерть. Мы… нет, она заслуживала больше времени.

Захлопывая шкафы, я решаю, что после ужина поеду в город, может быть, посмотрю кино. Все, что угодно, лишь бы подальше от этого дома и его гнетущих воспоминаний, которые, кажется, никогда не утихают.

Быстрый осмотр морозилки, и я останавливаюсь на замороженной пицце. Вскрываю упаковку и бросаю ледяной диск в духовку, не дожидаясь её полной разморозки. Громко тикает кухонный таймер, нарушая страшную тишину. Я барабаню пальцами по столешнице. Это занимает целую вечность, и каждая секунда тишины кажется столетием. Я включаю огонь, чтобы быстрее разморозить свой ужин.

Раздается стук в дверь, и я подпрыгиваю.

Мои инстинкты кричат: «Убийца!», пока логика не напоминает мне, что это, вероятно, моя нянька, но, если бы красивая внешность могла убивать, мне пришел бы конец. Как бы ни было неловко, что меня проверяют, я солгу, если скажу, что немного не взволнована встречей с Лукасом, чтобы взглянуть на предмет всех моих мыслей.

— Иду. — Я прохожу по кухонному полу в носках и делаю успокаивающий вдох, прежде чем распахнуть дверь.

— Привет, Лукас.

Мое сердце подпрыгивает под ребрами, когда я вижу его, стоящего там и выглядящего таким же робким и красивым, как всегда, в джинсах, которые, кажется, обтягивают его длинное тело во всех нужных местах, и синей кофте с длинными рукавами. Верхняя половина его лица скрыта под этой чертовой бейсболкой, и я начинаю жалеть, что не могу ее спрятать, чтобы беспрепятственно смотреть в его глаза.

Он засовывает руки в карманы.

— Твой отец, он…

— Знаю. Он немного чересчур заботлив. — Я подхожу к двери и прислоняюсь плечом к косяку. — Ты не должен был этого делать. Мне хорошо здесь одной.

Он смотрит по сторонам, куда угодно, только не на меня.