Сплит

Глава 2

Лукас

— Привет, парень мечты!

Я рывком поднимаю голову от рулетки и вижу, как Стилс с трудом ставит стропила к анкерной балке.

— Не против, я помогу?

Быстрый кивок, и вот я поднимаюсь по лестнице, шагая сразу через две ступени, а тем временем лицо мужчины средних лет становится ещё краснее, словно сигнал тревоги, готовый вот-вот сработать.

— Держу, — я держу балку устойчиво со своей стороны, пока он выравнивает и устанавливает её на место.

Капля пота падает с его носа-картошки.

— Спасибо, сынок.

«Сынок» — от этого слова внутри всё скрежещет. За свои двадцать пять лет я пережил куда больше, чем парни старше меня. Но он вряд ли об этом узнает.

— Да, без проблем, — спрыгиваю я и направляюсь снова к работе над перегородкой, которая в конечном итоге станет кухней. Такая работа всегда легко мне дается. Резка, углы, уровни, как и всё в строительстве — это уравнение лишь с одним правильным ответом.

Легко, предсказуемо и безопасно. По крайней мере, безопасно для меня.

А резьба — это моё самое любимое занятие. Ты берешь непригодный кусок дерева, превращаешь его во что-то новое и красивое, а потом даешь ему абсолютно новое назначение, новую жизнь.

Мой разум прорабатывает проект еще раньше меня, а руки закрепляют брусок с помощью пневмомолотка, но головой я точно в другом месте. Создание чего-либо — это всегда воображение. Изгибы и узоры древесной породы рисуют картины, которые я пытаюсь запомнить, а в дальнейшем воссоздать. Да, звучит глупо, но даже самые простые неодушевленные предметы могут нести в себе очарование, если смотреть на них достаточно долго. Возможно, это буйное воображение, а, возможно, мой мозг работает не так, как у всех.

— Выглядит неплохо.

Я поднимаю голову на Криса, прораба, который проверяет мою работу.

— Спасибо, сэр.

Он, как и всегда, относится ко мне крайне незаинтересованно, даже безразлично.

— Нэш ищет тебя, — он кивает головой в ту сторону, где когда-то будет гараж, и отворачивается.

А вот и другая приятная особенность работы на стройке: мужчины не склонны к пустой болтовне. Они говорят на самые основные темы, всё только по существу, иногда даже без слов, заменяя их мычанием. Благодаря этому мне удается полностью погрузиться в работу и получить за это чек, абсолютно избегая проблем.

Я снимаю бейсболку с головы, встряхиваю её, затем как могу стряхиваю опилки и стружку с футболки и джинсов и оборачиваюсь в поисках Нэша.

Глядя на него на другом конце гаража, я понимаю, почему он добился уважения не только своих сотрудников, но и всего города, насколько мне известно. Ростом он выше 180 сантиметров, темные с проседью волосы, не совсем длинные, но и недостаточно короткие, а когда он сосредоточен, брови опускаются так низко, что можно подумать, он проклинает ко всем чертям всё то, на что падает взгляд.

— Лукас.

Он даже не поднимает головы, только решительно зовет меня по имени, а я уже что есть сил прибавляю в темпе и встаю перед ним.

— Сэр?

Он не отрывает глаз от чертежей, развернутых на временном столе, сооруженном из двух пильных козлов и листа фанеры.

— Заказчики звонили. Интересовались, возможно ли сделать камин, — его огромный палец проводит линию на чертеже, — здесь. Сказал им, что один из моих парней может всё сделать. Ты как?

— Это… — я склоняюсь над чертежом, разбирая цифры, — два метра и сорок сантиметров? Примерно?

Он сурово смотрит на меня, и я едва выношу этот взгляд. Цвет его глаз такой бледно-голубой, почти белый, а кожа, наоборот, смуглая из-за солнца, ещё эти особенности, которые появляются ближе к шестидесяти годам — благодаря всему этому он легко внушает страх и трепет.

— Два метра и двадцать сантиметров.

Я ерзаю и натягиваю кепку на брови.

— Я могу это сделать.

— Для подтверждения мне понадобится макет.

Спрятав руки в карманы, я чувствую нервозность и волнение в груди.

— Они хотят чего-то особенного?

Он трёт шею, изучая чертежи.

— Я показал им твою последнюю работу. Они хотят что-то похожее.

Помню, это был пейзаж: река, олени, пришедшие на водопой, семья бурых медведей ловит рыбу. На это меня вдохновляет вид из окна моего дома, поэтому сотворить нечто подобное не составит труда.

— Дерево то же, сэр?

Он качает головой и вздыхает.

— Ты здесь уже два месяца. Можешь звать меня Нэш. Местная сосна подойдет, — он разочарованно ворчит, а затем переводит взгляд на ребят, разгружающих грузовик.

— Коди!

Его сын обращает внимание на громкий голос своего отца.

— Что такое?

Он внимательно смотрит на отца, кивает мне, а я ему в ответ.

Я никогда никому не говорил, но Нэш и Коди Дженнингс самые близкие люди в моей жизни. Они оказали мне поддержку, когда у меня ничего не было, и, как бы это не выглядело со стороны, это маленькое совещание — довольно глубокая беседа для нас.

— Я хочу, чтобы ты съездил к Уилсону и привез от него полную машину дерева.

Коди снимает рабочие рукавицы и убирает их в задний карман.

— К Уилсону? Зачем?

— Хиппи из долины. Они хотят столько дерева в отделке, сколько мы только сможем предоставить. Владения Уилсона теперь принадлежат банку; они сказали, мы можем брать всё необходимое, так как они сравняют там всё с землей в любом случае, — Нэш отпускает чертежи, и они сворачиваются.

— Я не могу взять свой грузовик, — он поднимает палец вверх, — после того, как они разгрузят сайдинг, поедут за следующей партией.

— Возьми Лукаса и его машину. Посмотрим, что вы сможете откопать там, — его тон ясно дает понять, что это совсем не предложение.

— Не вопрос, — Коди смотрит на меня, а его черные глаза, так отличающиеся от глаз его отца, заставляют меня задуматься, как же выглядела его мать.

За два месяца, что живу здесь, я понял, что она больше не является частью их жизни.

— Готов?

Я достаю ключи, и мы направляемся к моему темно-синему пикапу. Это довольно старая модель, ничего особенного, крупногабаритная, предназначенная для буксировки.

К счастью, участок Уилсона не так далеко, и мне не придется много говорить. Если выбирать между Нэшем и Коди, то Коди, пожалуй, более разговорчивый. Хотя он уже не расспрашивает меня о чем-то личном спустя пары дней после знакомства.

Так даже лучше.

Расспросы всегда ведут к рассказам о прошлом.

А эти рассказы ведут к чувствам.

А до тех пор, пока я молчу, мне удается контролировать провалы в памяти.

Шайен.

Вот же ж дерьмо!

Сидя у старого сдвоенного передвижного офиса с вывеской «Дженнингс Подряд», я чувствую, как желудок сворачивается в узел. И дело даже не в том, что мне предстоит встретиться с самыми уважаемыми жителями Пейсона, с его-то населением в пятнадцать тысяч, и не в разочаровании моего отца, а в самодовольной ухмылке на его лице, когда он поймет, что был прав.

«— Ну, удачи с самостоятельной жизнью, Шай. Знай, это всё не для тебя. Твоё место здесь, рядом с твоей мамой.»

«— Уверена, ей нет никакого дела до того, куда я еду, пап, учитывая, что она мертва. И потом, в моем возрасте она тоже уехала из дома и встретила тебя. Не будь лицемером.»

Я прокручиваю в памяти наш последний разговор в день моего отъезда, его свирепый взгляд, прощальная речь, что заседает внутри — всё это практически бесповоротно выставляет меня из дома.

«— Ты не похожа на свою мать.»

Он прав.

Она была сильной, жизнерадостной, уходя из дома, и ни разу не оглянулась.

И вот я ползу обратно, как он и говорил.

— Дерьмо! — ударяю я ладонями по рулю. — Ай! — ахаю от боли, стараюсь избавиться от нервозности и успокоиться.

Почти два часа езды, включая очень долгий обеденный перерыв в одном старом кафе при въезде в город, а моя речь всё ещё не идеальна, ну по крайней мере всё то, что мне удаётся набросать в голове, и кстати без капли подхалимажа перед великим Нэшем Дженнингсом.

— Я вернулась, но ненадолго. Мне бы не помешало жильё, пока не встану на ноги. Найду работу, подкоплю денег и слезу с твоей шеи.

Он наверняка будет пытать меня до тех пор, пока я не начну умолять или пока не признаю, что облажалась. Он и не догадывается, как близка я была к успеху, пока не облажалась по-крупному в прямом эфире.

Крошечная часть внутри меня нашептывает, что он возможно знает. Здесь, в Пейсоне, он бы не увидел мой предыдущий канал, но не новости из Феникса. Блин, сколько же народу в городе видело, как я выставила себя на посмешище, а еще сколько узнает, что меня уволили?

Я выхожу из машины и решаю подождать внутри. Вполне вероятно, он забыл закрыть дверь.

Под ногами на ступеньках я чувствую до боли знакомое сочетание камней и сухих сосновых иголок. Порывы свежего сухого горного воздуха закручиваются между деревьями, и мне без сомнения комфортно здесь. Это напоминает мне прогулки с мамой по лесу, когда она рассказывала старые истории племени Навахо о хитром койоте, сразившем великана, или о мальчике, ставшем богом. Благодаря ей я всегда с легкостью верила, что смогу стать куда больше, чем просто девочкой из маленького городка.

Я дохожу до двери, но она закрыта. Наверно, мне придется устроиться на ступеньках и ждать, пока от шума двигателя и поднявшейся пыли мой желудок не свернется в очередной узел.

Собирая остатки гордости, которой осталось немного, я расправляю плечи и наблюдаю за появлением папиного грузовика.

Он глушит двигатель и в замешательстве смотрит на мою машину. Должно быть, замечает меня боковым зрением и тут же переключается. Я поднимаю руку, машу, как те инопланетяне, что якобы приходят с миром, и судя по его ледяному взгляду это необходимо.

Его брови опускаются, и он открывает дверь, передвигая свои длинные, облаченные в джинсы и огромные рабочие ботинки, ноги.

Ни приветливой улыбки, ни объятий? Нет, в типичной манере горного мужчины Нэш Дженнингс не сдается без боя. Чёрт!

Едва переставляя ноги по лестнице, я начинаю:

— Привет, пап.

— Шай. Всё в порядке? — несмотря на всю его стойкость я улавливаю нотки беспокойства в его голосе.

Мой отец никогда хорошо не относился к проявлению нежности, и тут я согласна с ним — это пустая трата времени.

— Потеряла работу.

Он безэмоционален, ни малейшего проявления чувств.

— Твой приезд… это временно?

Перевод:

«Через сколько ты сбежишь на этот раз?»

Я приближаюсь на шаг, но всё ещё остаюсь на расстоянии вытянутой руки. Надеюсь, он расценит это, как мою смелость и упертость, а не необходимость в некоем пространстве, пока я отдаю себя на растерзание его милосердию.

Но факт остается фактом, я в отчаянии. И да, черт возьми, мне не хватает рядом надежного человека. Тревор не плох, но сложно искать поддержки у того, кого больше волнует состояние его очередного выпуска «New York Times».

— Не знаю, я на мели, и мне больше некуда пойти, — пожимаю плечами и зарываю носок своего белого кроссовка в грязь. — Думала, может, смогу остановиться у тебя, пока вновь не встану на ноги, — вот вам и речь стойкой девочки.

Один лишь взгляд моего отца, и я снова шестнадцатилетняя девчонка.