Сплит

Глава 25

Лукас

Я больше не могу выдерживать это расстояние.

Оно разъедает мою кожу и разрывает меня на части.

Почему она не хочет со мной разговаривать?

Прошло несколько дней с тех пор, как я привез каминную полку в дом Маккинстри с Шайен. Не могу представить, что происходит между тем днем и сегодняшним, но с тех пор мы не разговариваем. В тот день она покидает рабочее место немного озабоченной, но все равно махает мне рукой и одаривает той же улыбкой Шайен.

С тех пор… ничего.

Я забрасываю удочку вниз по реке, легкое натяжение лески и бурлящая вода не дают возможности двигаться. Удерживая меня на месте. После того, как Нэш одобряет каминную полку, я крашу и устанавливаю ее, но после завершения резьбы мне нечем занять свое время. Тишина и одиночество освобождают мои мысли, чтобы наполнить их Шай.

Я захожу в офис, но каждый раз, когда это делаю, она разговаривает по телефону — или притворяется, что делает это. Она не заходит ни на одну рабочую площадку. И не заходит ко мне домой.

Я ломаю голову и пытаюсь понять, что делаю или говорю не так, что отталкивает ее, и прихожу к одному выводу. Гейдж. Он причинил ей боль ранее, и она, наконец, приходит в себя; это то, что я прошу ее сделать, так что теперь не могу расстраиваться. Мы не в безопасности, и хотя я хочу, чтобы Шайен была в моей жизни, она, возможно, никогда не сможет мне доверять. Не то, чтобы я ее винил за это. Сам себе не доверяю.

Жизнь до Шайен относительно легкая. Я никогда не знал, чего мне не хватает, поэтому не жалуюсь на отсутствие друзей. Но она балует меня своим вниманием, дает мне почувствовать, каково это — разделить свою жизнь с кем-то другим. Она смотрит на меня так, словно я являюсь кем-то важным, показывает мне новую жизнь, а теперь отнимает ее у меня.

Моя леска натягивается. Я дергаюсь назад, чтобы подцепить рыбу на крючок и вытащить форель. Она болтается на конце моей лески, разинув пасть. Движение сбоку привлекает мое внимание… Бадди на пару сантиметров высовывается из-под крыльца.

Я отцепляю рыбу, а собака скулит и подползает ближе, виляя хвостом.

— Мы не можем ее съесть, приятель. Отпустим ее обратно.

Это напоминает мне, что собачий корм заканчивается. Мне невыносима мысль о том, что он останется голодным.

Собираю все свои рыболовные принадлежности и складываю их в сарае, а Бадди прячется обратно под крыльцо. Ночью погода становится холоднее, и у собаки нет ничего, кроме шерсти, чтобы согреться.

Я присаживаюсь на корточки, и Бадди отступает глубже в темноту.

— Холодно там внутри?

Решая, что поездка в город за собачьим кормом и собачьей постелью вполне уместна, я направляюсь в дом, чтобы взять ключи и немного наличных из моей последней зарплаты. Изучаю пачку денег, и мое лицо заливается краской при мысли о том, что я планировал с ними сделать — пригласить Шайен на настоящее свидание. Чтобы доказать ей, что могу быть нормальным. После нашего разговора в ее кабинете я надеюсь, что между нами что-то происходит.

Я был глуп, думая, что это продлится долго.

Что кто-то вроде нее когда-нибудь сможет остаться с кем-то вроде меня.

Натягивая толстовку и бейсболку, я запрыгиваю в свой грузовик и еду в город. Шумные гости выходного дня заполняют улицы, поскольку более низкие температуры привлекают туристов. Зная, что в продуктовом магазине не будет лежанок для собак, я направляюсь в местный магазин кормов. Знаю, что они предлагают товары для домашнего скота, но вижу нарисованные объявления на их витринах, в которых также рекламируют товары для домашних животных.

Когда переступаю порог, над головой звенит колокольчик, и я следую указателям, которые приводят меня в отдел, посвященный собакам. Рассматривая продукты разных марок, я беру пакет, на котором изображена собака, похожая на Бадди, и подхожу к стене с лежанками. Круглые, квадратные, прямоугольные… даже собачьи будки.

Может быть, мне стоит построить ему собачью будку? Все, что мне понадобится — это немного обрезков досок. Это вытащит его из-под крыльца, с холодной земли. Он не переживет зиму, если я не смогу достать его.

— Могу я тебе чем-нибудь помочь?

Мужской голос раздается позади меня, и паника наполняет мои вены. Враждебность вызывает темноту, а тон этого парня не слишком дружелюбный.

— Нет, спасибо. — Я сжимаю пакет с собачьим кормом под мышкой. — У меня есть то, что нужно. — Собачья лежанка может подождать до завтра.

Я иду к кассе с опущенной головой, когда передо мной появляется пара коричневых ковбойских сапог.

— Какая наглость — ступить в мой магазин.

Мой взгляд медленно перемещается по широкому телу к лицу. Его челюсть напряжена, а на лбу вздувается вена.

— Я… прошу прощения?

— Немного поздновато для извинений, тебе не кажется? — его светлые волосы, кажется, становятся светлее, а лицо — пунцовым. — Тебе здесь не рады.

— О…

— Убирайся, мальчик.

Я ощетиниваюсь, когда он называет меня мальчиком, и черное мелькает на краю моего зрения.

Мне нужно выбраться отсюда.

Я отступаю к отделу с собачьим кормом и ставлю пакет обратно на полку.

— Еще раз увижу тебя здесь, позвоню шерифу, и тебя арестуют за незаконное проникновение на чужую территорию.

Темнота застилает мне зрение, но я отталкиваю ее и заставляю свой пульс успокоиться.

— Тебе нужно сопровождение, придурок?

Я вздрагиваю от ненависти в его словах.

— Нет. Я ухожу. — Поворачиваюсь к двери, мой подбородок вжимается глубоко в грудь.

— Эй, тупица!

Мои ноги застывают, и я закрываю глаза, когда Гейдж цепляется за поверхность. Хотел бы я быть более сильным человеком, таким, который мог бы защитить себя. Я всегда хотел быть храбрым, но терплю неудачу. Всегда терплю неудачу.

— Держись от нее подальше, слышишь меня?

Мои мышцы напрягаются.

— От нее?..

— Шайен Дженнингс. Держись от нее подальше или будешь отвечать передо мной.

Поражение и тоска сокрушают меня изнутри. Я засовываю трясущиеся руки в карманы, сжимая в кулаки, чтобы оставаться на месте.

— А теперь вперед, мальчик. Убирайся отсюда на хрен.

Я двигаюсь к дверям так быстро, как только позволяют мои ноги, когда слышу его бормотание позади меня.

— Гребаный урод.

Легкий блеск пота покрывает мою кожу, несмотря на прохладную температуру, пока я шаркаю к своему грузовику. Мои плечи опускаются под тяжестью предательства.

Откуда Шайен знает этого парня? Она пообещала мне, что никогда никому не расскажет мой секрет, но у меня возникло отчетливое ощущение, что кем бы ни был этот парень, он знал обо мне. О Гейдже.

Он называет меня всеми стандартными именами, которые я слышал в детстве чаще, чем свое собственное имя.

Если это выплывет наружу, и город узнает, кто я и что сделал, то они захотят, чтобы я исчез. Я снова буду в пути, безработный, голодный, замерзший и без дома.

Дом.

Это первое место, которое я называю домом с тех пор, как…

Я отгоняю мысли о доме моей матери и концентрируюсь на возвращении к дому у реки. Прищуриваясь, сосредотачиваюсь на дороге впереди, когда наступает затемнение.

Мой пульс грохочет в ушах.

Это была ошибка — впускать кого бы то ни было. Дружба с мистером Дженнингсом, Коди и близость, которую я испытываю к Шайен. Я должен был знать лучше. Я уже усвоил этот урок раньше и не хочу повторять его снова.

Боль от потери кого-то более мучительна, чем от того, что у тебя никогда никого нет.

Мне безопаснее одному.

Нам безопаснее самим по себе.

Так и должно быть.

Так оно и должно остаться.

Тьма маячит под поверхностью. Мне нужно попасть домой. Ногой сильнее давлю на газ.

Пожалуйста, Гейдж, подожди, пока мы не вернемся домой.

При этой мысли я погружаюсь во тьму.

Шайен

— Что значит зачем? Я только что сказал тебе. — Коди фыркает в трубку так громко, что мне приходится отодвинуть ее от уха, чтобы он не взорвал мою чертову барабанную перепонку. — Парень доставил товар раньше, и папе нужно выписать ему чек. Просто хватай чековую книжку и иди сюда, пока мы не потеряли наш контракт с этими парнями.

Он вешает трубку, и я смотрю на чековую книжку на своем столе. Прикусив губу, я подумываю о том, чтобы перерезать топливопровод своего грузовика, чтобы не тащить им эту дурацкую штуку. Мне удается избегать рабочих площадок с тех пор, как узнаю о Лукасе. Дело не в том, что я его боюсь или осуждаю каким-то образом… Ладно, может быть, это не совсем так. Но я понимаю, что совсем не знаю Лукаса, и все, что думаю о Гейдже — ошибочно, вспоминаю все его угрозы, и это поражает меня. Он прав.

Я недооценила его.

И позволяю себе почувствовать ложное чувство безопасности, потому что доверяю Лукасу, но если Гейдж навредил своей собственной семье… Боже мой… тогда что он сделает со мной?

Поэтому я с головой окунаюсь в работу. Слежу за тем, чтобы оставаться занятой, а в остальное время нахожусь дома и забочусь о своем отце. Беру на себя покупки, готовку и уборку. Стираю, вычищаю холодильник, кладовку и убираю все вычурное дерьмо из моей старой спальни.

Я делаю все возможное, чтобы отвлечься от мыслей о Лукасе. Ничего не получается. Я надеюсь забыть, каково это — заставлять его улыбаться, чувствовать его прикосновения или быть в его объятиях. И от встречи с ним станет еще хуже. Когда я увижу его, боль в моей груди станет сильнее, потому что я избегаю его. И он это знает.

Мне нужно отойти от своих чувств, потому что хочу я в это верить или нет, но не могу отрицать факты.

Вполне возможно, что Гейдж убил свою семью.

Мне требуются все силы, чтобы остаться в городе. Мои ноги зудят от желания убежать, оставить как можно больше пространства между мной и этим городом. Я могу уехать в Лос-Анджелес и жить на то немногое, что накопила, это самый простой выход. Трусливый выход.

Больше никаких побегов, Шай.

Я стону и хватаю чековую книжку, затем топаю к своему грузовику, злясь, что меня заставляют это делать, и рискую, возможно, увидеть Лукаса. Полагаю, я могла бы остановить одного из парней и выбросить книжку из окна грузовика, даже не останавливаясь. Я просто… не могу смотреть в лицо человеку со шрамом на шее и разбитой душой.

Его серые глаза вспыхивают перед моим мысленным взором. Уязвимый, вопрошающий… Оболочка человека, который, казалось, оживает по мере того, как мы проводим вместе больше времени. Чем больше он доверяет мне, тем больше я вижу, как раскрываются кусочки того, кем он является на самом деле. Даже Гейдж. Начинаю верить, что мы заключаем перемирие, и он понимает, что я не причиню вред Лукасу. Оказывается, мы оба ошибаемся.

В поле зрения появляется рабочая площадка, и она окружена нашей командой, работающей в различных областях: одни за настольной пилой, другие поднимают плитку, а третьи видны только через окна внутри.

Я быстро осматриваю местность в поисках моего отца или Коди, стараясь не задерживаться слишком долго ни на одном из мужчин, чтобы случайно не увидеть Лукаса, но с лазерной точностью мой взгляд притягивается прямо к нему. Он склоняется над столом, вытягивая одну длинную, мощную руку вдоль деревянного бруса с измерительной лентой в руке. Вытаскивает карандаш из-за уха и помечает дерево, прежде чем засунуть его обратно между ухом и бейсболкой, надетой задом наперед. Его мышцы бугрятся под облегающей футболкой, и я очарована. Его тело замирает, и, как будто он может каким-то образом почувствовать меня, его голова медленно поднимается, прежде чем наши взгляды встречаются.