Сплит
- Автор: Дж. Б. Солсбери
- Жанр: Современные любовные романы / Эротика
Читать книгу "Сплит"
Глава 17
Лукас
Поездка обратно в дом у реки проходит в тишине, что удивительно, учитывая женщину, с которой я сейчас. Есть желание, которого я раньше не испытывал, желание задать ей вопрос, просто чтобы услышать ее голос. Однако я обязан сдерживаться и подавлять позывы, чтобы держать себя под контролем.
Она подъезжает к реке, опускает оба стекла и глушит двигатель. Шайен протягивает мне еду точно так же, как в случае с жареными тако, и устраивается, кладя один пушистый ботинок на открытое окно.
Я смотрю на гамбургер и картошку фри у себя на коленях, набираясь смелости поесть.
— Что за история стоит за этим?
Я поворачиваюсь и вижу, как ее испытующий взгляд мечется между моим лицом и едой.
Пожимаю плечами.
— Я уже говорил тебе. Еда может быть…
— Отравлена, я знаю, но, должно быть, это было довольно травматично, если ты отказываешься от еды даже спустя… сколько лет?
Я прочищаю горло.
— Пятнадцать или около того.
Она свистит.
— Тебя что, госпитализировали?
— Нет. Моя мать предпочла бы, чтобы мы утонули в собственной блевотине.
— Что случилось? — ее голос такой мягкий, и мне хочется рассказать ей об этом.
Я хочу изгнать даже эту маленькую частичку себя, вывести ее из своего организма и почувствовать себя легче, когда она исчезнет. Но воспоминания о прошлом могут спровоцировать Гейджа, а я не стану рисковать ее безопасностью. Роюсь в тайниках своего разума, обращаюсь к своим чувствам и ничего не чувствую. Никакого темного присутствия или страха за мое благополучие. Только удовлетворение.
— Эй… — она сжимает мое предплечье. — Тебе не обязательно говорить об этом.
Я не отрываю глаз от ее длинных нежных пальцев на моей коже, в прошлом это отправило бы Гейджа на поверхность, но я все еще ничего не чувствую.
Мое сердце бьется ровно.
Я не боюсь.
Облизываю губы и поворачиваюсь к ней.
— Когда мы были детьми…
— Мы? То есть… гм… — она теребит бумажную салфетку в руке и избегает смотреть мне в глаза, — ты и Гейдж?
Удивительно, но крошечная улыбка трогает мои губы.
— Нет, мы — это я, мои братья и сестра.
От одного упоминания о них у меня сильно сжимается сердце.
Она улыбается, как будто эта информация приносит ей некоторое удовлетворение. Беспокойство скручивает мой живот от осознания того, что то, что я собираюсь ей сказать, полностью сотрет эту улыбку с ее лица.
— Моя мать наказывала нас необычными способами.
Ее темные брови сведены вместе.
— Что это значит?
— Она отказывала нам в еде.
Ее лицо искажается от отвращения.
— Она морила голодом своих детей? В наказание?
Я вздрагиваю от гнева в ее голосе.
— Прости. Продолжай.
Я тяжело вздыхаю и проверяю, нет ли страха, но не чувствую ничего, кроме облегчения.
— Мы были так голодны, что, когда она наконец решала, что мы достаточно наказаны, она нас кормила. Мясо было таким вкусным. Я имею в виду, что мы умирали с голоду, поэтому ели все, что она давала.
Слюна наполняет мой рот, когда я вспоминаю разнообразие блюд, которые она заставляла меня есть. Подробности я держу при себе.
— Частью ее наказания было наше убеждение, что еда — это награда, но позже мы узнали, что все это было частью наказания. — Мой взгляд скользит к ветровому стеклу, ни на что не уставившись, но видя воспоминания. — Должно быть, она неделями не приносила еду. Даже сейчас мне трудно чувствовать запах вареного мяса. — Мой желудок сжимается, когда я вспоминаю, как за считанные часы превращался из сытого в больного.
Я смотрю на Шай, ее глаза светятся интересом.
— Знаю, что сейчас еда безопасна, но это случалось так много раз, что мой желудок просто не может принять тот факт, что меня больше не обманывают.
— Сколько раз твоя мать так с тобой поступала, Лукас? — ее голос дрожит, но от гнева или печали, я не знаю, и по выражению ее лица трудно понять.
— Слишком много, — шепчу я. — Слишком много раз, чтобы сосчитать.
— Боже, это ужасно. Это тогда ты, тогда Гейдж… гм…
— Я не помню жизни без провалов в памяти. — Я не объясняю, что он редко появлялся из-за пищевого отравления. Это незначительно по сравнению с другими ее наказаниями, и я терял сознание только тогда, когда их становилось слишком много для меня.
Гейдж не всегда был моим проклятием. Большую часть времени он был моим спасителем.
Она качает головой и опускает ее обратно на сиденье.
— Я понятия не имела… тако… И теперь я чувствую себя ужасно.
Почему у меня такое сильное желание утешить ее?
Притянуть к себе и надеяться, что мое прикосновение сможет стереть образы, которые я вложил в ее голову.
Она смотрит на меня с таким состраданием, какого я никогда не вижу у других людей, и его интенсивность грозит вывести меня из себя.
— Не стоит. Теперь я в порядке, — шепчу я, желая успокоить ее, потому что по какой-то неизвестной причине предпочел бы пройти через болезнь и боль сто раз, чем быть источником ее дискомфорта.
Мне хочется быть более сильным мужчиной. Если бы я мог выразить свои чувства, быть храбрым, как сильная женщина, сидящая рядом со мной, и просто сказать ей, что она мне нравится. Что я все время думаю о ней и фантазирую о жизни с ней. Хотел бы я, чтобы она знала, как сильно я хочу быть нормальным для нее, как многого она заслуживает и как отчаянно я буду пытаться и в конечном счете потерплю неудачу, чтобы быть тем мужчиной, который мог бы сделать ее счастливой. Я хочу ее. Больше, чем следовало бы, и достаточно, чтобы она могла полностью уничтожить меня.
Я открываю рот, чтобы заговорить, но захлопываю его, когда она вскакивает на своем месте.
— Ну, тогда… — она хватает гамбургер с моих колен. — А как насчет картофеля фри? Тебя это устраивает?
Я моргаю от внезапной перемены в ее поведении.
— Да, думаю, что да.
— Ты уверен?
И это все? Я выплескиваю уродливое прошлое, и она впитывает его, а потом стряхивает, как будто не видит во мне ущербности?
— Да.
Она выпрыгивает из грузовика, и я смотрю, как она подходит к крыльцу. Я следую за ней и оказываюсь там как раз в тот момент, когда она бросает оба гамбургера в миску собаки. Затем вытирает руки и смотрит на меня.
— Больше никакого мяса, ладно? Обещаю.
— Тебе не нужно было…
— Знаю. Но я хотела. — В ее глазах мелькает эмоция, но она меняет выражение лица, прежде чем я успеваю понять, что это было. — Ты можешь это контролировать? Я имею в виду, ты пытался контролировать его? Гейджа?
— Если я остаюсь начеку, то обычно чувствую его приближение. Мне удавалось задержать затмение, но только на несколько секунд. Когда он появляется, это… резко, как удар по голове. В одну минуту я там, а в следующую — нет.
Она подходит ближе, заглядывает мне в глаза, и от этой близости мой пульс учащается.
— Он меня слышит?
— Думаю, да. Мы — один и тот же человек. Если я тебя слышу, то и он тоже.
— Но ты не мог слышать меня, когда Гейдж был здесь.
Я вздрагиваю от ее признания.
— Ты пыталась достучаться до меня?
— Поначалу нет. Сначала я думала, что ты ненавидишь меня и хочешь, чтобы я оставила тебя в покое, но потом, после поц… — она потирает лоб, опустив глаза. — Черт, может быть… Неважно.
Я убираю ее руку от лица, не в силах вынести, что она прячется от меня.
— Скажи мне. — Мой желудок сжимается, и от нервов у меня потеют ладони, когда я предвкушаю ее следующие слова.
Она пораженно выдыхает и смотрит мне в глаза.
— Это был поцелуй, Лукас. Тогда я поняла, что это не ты.
— Каким образом?
— Это было грубо, агрессивно, требовательно. Все, чем ты не являешься.
Я сглатываю и стараюсь не опускать взгляд.
— Он причинил тебе боль?
— Нет, — шепчет она с тоской в голосе.
— Тебе понравилось?
У нее перехватывает дыхание.
— Да.
Мои веки закрываются, когда я чувствую тепло ладони на своей челюсти, и ее пальцы рассеянно касаются шрама на моей шее, посылая мурашки по моим рукам.
— Поговори со мной.
— Но… он напугал тебя, верно? Ты сказала, что он выгнал тебя, что ты пошла домой пешком. — Я моргаю, в моей груди бушует война эмоций. — Не могу поверить, что ты меня поцеловала после этого.
— Гейдж поцеловал меня.
— Но ты поцеловала его в ответ. Я имею в виду, ты поцеловала меня в ответ?
Она дрожит и смотрит на меня голубыми глазами.
— Поцеловала.
Мой пульс бешено колотится, и я дрожу, когда Шайен двигается, чтобы стереть расстояние между нами. Она не прикасается ко мне, но достаточно близко, чтобы с каждым вдохом тепло ее груди согревало мои ребра.
— Что ты делаешь, Шай?
Она мягко улыбается и закрывает глаза.
— Мне нравится, когда ты меня так называешь.
Это был не ответ, но то, как она это говорит, похоже на него.
— Я не знаю как… — слова рвутся наружу, своего рода защита.
— Ты знаешь, поверь мне. Ты действительно знаешь.
— Не хочу тебя разочаровать. — Я моргаю и погружаюсь в глубину разума, надеясь, что не найду там Гейджа, который ждет, чтобы выйти вперед. Если не считать быстрого соприкосновения наших губ на кухне, я никогда раньше не целовался с женщиной. Меня целовали, каждый раз против моей воли, но я терял сознание еще до того, как все шло дальше. И просыпался оттого, что рядом со мной лежали голые женщины, на полу валялись использованные презервативы, а между ног болело, но это всегда был Гейдж.
— Я не буду разочарована, Лукас. Но не стану заставлять тебя делать то, чего ты не хочешь. — Она делает шаг назад, но я протягиваю руку, чтобы обхватить ее за талию.
Я не думаю; просто не хочу, чтобы она отстранялась, и поэтому реагирую. Она смотрит на меня широко раскрытыми глазами, в шоке, который я сразу узнаю, потому что это именно то, что чувствую.
Выражение ее лица смягчается, и она обнимает меня другой рукой за талию, чтобы я мог переплести пальцы на ее пояснице.
— Это нормально?
Тепло ее тела просачивается сквозь мои руки и пробуждает мой голод.
— Да.
Мне хочется прорычать, что это лучше, чем нормально. Что я фантазирую о ней с той самой ночи, когда она появилась в реке, но каждая секунда, когда мои губы не касаются ее, кажется потраченным впустую временем.
Скользнув ладонями вверх по моим предплечьям, она оставляет жаркий след на моих бицепсах.
— Ты весь дрожишь.
— Я нервничаю.
— Не стоит. Просто скажи мне, что это то, чего ты хочешь, Лукас. Это твой поцелуй, а не Гейджа. Если я тебя подталкиваю…
— Ты — нет.
Она придвигается еще ближе, и моя эрекция встречается с мягкой плотью ее живота. Мои щеки пылают от смущения, но ей, кажется, все равно. Вместо этого она прикусывает губу, и ее дыхание учащается.
Я облизываю губы, внезапно изголодавшись по ее рту, но не зная, как поступить. По моему ограниченному опыту, поцелуи были жестокими, грубая встреча ртов и зубов. Это не то, чего я хочу от нее.
Чего я хочу, так это заморозить время. Хочу записать, как она чувствуется в моих руках, страстное желание в ее глазах, жар дыхания. Хочу замедлить каждое мгновение с ней, чтобы секунды длились часами, пока ее прикосновение не останется в моей памяти.