Сплит

Глава 20

Шайен

Не могу закрыть глаза, не видя его лица. Лежа в постели, когда солнце только выглядывает, чтобы согреть проснувшийся лес, я не могу заставить последний образ Гейджа перестать преследовать меня достаточно долго, чтобы заснуть.

Гнев и ярость искажают его красивые черты, превращая робкого Лукаса, которого я знаю, в кого-то ужасающего. И как бы это ни пугало меня, как бы я ни была убеждена, что мое существование будет стерто с лица земли, голос прошептал, что он не убьет меня. Но я не слушаю его. И сдаюсь. Поддаюсь ужасу, а не борюсь за то, чего хочу. Не доказываю, что достаточно сильна, чтобы справиться со всем, что бросает в меня Гейдж.

Я ухожу от единственного человека, который напоминает мне, каково это — снова чувствовать, и Лукас отпускает меня.

Как будто он уже проходил через это раньше, слышит сигнал тревоги и знает, что делать. Я была близка к смерти, и это то, что печалит меня больше всего.

Люди ненавидят то, чего не понимают, избегают тех, кто отличается от них. Когда моя мама потеряла способность ходить, стоять самостоятельно, когда ее руки свернулись, как сучковатые корни дерева, взгляды, которые люди бросали на нее, были непростительными. Они предполагали, что разум покинул ее, но в том-то и дело, что ее тело разваливалось на части, а разум полностью осознавал каждую гребаную секунду этого.

Лукас ничего не может поделать с тем, кто он есть, кем он стал, и все же он вынужден жить в изгнании, неспособный строить отношения, влюбляться, иметь будущее, которое будет связано с кем-то, кроме его самого.

Интересно, что сейчас делает Лукас, скучает ли он по мне или благодарен за мой уход.

Перекатываюсь на бок, и мой взгляд останавливается на фигурке воина качина, которую мама дала мне, когда я была маленькой. Его яркое черно-красное лицо покрыто легким налетом пыли, а головной убор из орлиных перьев запачкался от старости и больше не имеет блестящего коричневого узора. Держа лук в одной руке и стрелу в другой, он все еще выглядит свирепым и готовым к битве.

Она сказала мне, что он защитник. Великий воин, который защитит меня.

Она ошибалась.

Резное дерево не обладает достаточной силой, чтобы защитить меня от боли, когда мама покидает эту землю.

Глупые мифы навахо и их нелепые обещания.

Если бы только мама была сейчас здесь. Она сказала бы мне, что делать с Лукасом.

Почему я не могу просто отпустить его?

В нем есть что-то такое, от чего невозможно уйти. Как раненый мальчик, которого держит в плену его обидчик. Но Гейдж — не обидчик, а его воин качина. Настоящий защитник, сделанный из мышц и костей и способный нанести урон любому, кто встает у него на пути. Отталкивая всех, кто может причинить Лукасу боль, но также и всех, кто может любить его. Если я хочу провести время с Лукасом, мне нужно, чтобы Гейдж перестал видеть во мне угрозу.

Я не знаю, как убедить его, что не причиню вреда Лукасу. Но полагаю, что боль для них — это совсем не то, что для меня. Вполне возможно, что я причиняю боль Лукасу все это время, даже не подозревая об этом.

Так много вопросов крутится у меня в голове, но, чтобы получить ответы, я должна увидеть Лукаса и, что еще хуже, рискнуть спровоцировать Гейджа.

Если это произойдет, достаточно ли я ему доверяю? Не причинит ли он мне вреда? Готова ли я поставить на это свою жизнь?

Я вздрагиваю и просыпаюсь. Твердая рука на моем плече трясет меня.

О нет, он вернулся!

— Нет! — я мечусь и брыкаюсь. — Не прикасайся ко мне! — мой кулак натыкается на что-то мягкое.

— Умф! — мой матрас прогибается. — Черт возьми, Шай. Тебе не нужно было меня бить.

Коди?

Я моргаю и открываю глаза, в комнате полумрак, но из-за штор пробивается солнечный свет.

— Который сейчас час? — я потираю глаза и пытаюсь успокоить бешено колотящееся сердце. — Что ты здесь делаешь?

Он пару раз двигает челюстью, морщась.

— Уже почти полдень, Мерриуэзер. — Выражение его лица тускнеет, и он смотрит на меня своими темными глазами. — Какие-то придурки вломились в дом Маккинстри прошлой ночью. И все испортили.

Я сажусь.

— Что?

Он качает головой.

— Да, наверное, кучка детей. Как бы то ни было, позвонили из охранной компании, и я сказал папе, что приеду и все проверю. Он пробудет там еще одну ночь, а утром вернется.

— Почему охрана не позвонила мне?

— Они сказали, что пытались, но ответа не получили.

Я потираю лоб.

Проклятье, это потому, что меня топила альтернативная личность парня, который мне вроде как нравится.

— Черт, прости меня, Код. Я могу съездить туда и позаботиться об этом, а ты можешь вернуться к озеру. — Свешиваю ноги с кровати, но он останавливает меня.

— Нет, спи. Я справлюсь. Со мной идет еще один парень. Между нами говоря, мы должны сделать это в мгновение ока. Кроме того, — он встает и смотрит на меня сверху вниз, — ты выглядишь дерьмово.

Я набрасываю на голову подушку и поднимаю вверх средний палец.

— Папа сказал, что ты работаешь в «Пистолс Питс»?

— Так и есть. Вот почему мне нужно поспать. — Я отгоняю его рукой, как надоевшую птицу.

Он усмехается.

— Мило. Увидимся там. Я ни за что не пропущу, как моя старшая сестра обслуживает кучу пьяных горных членов. В котором часу?

Матрас снова прогибается, и звук открывающихся занавесок над моей кроватью вызывает у меня желание швырнуть чем-нибудь в брата.

— Ты сказал, что я могу поспать. Зашторь их…

— Мне пора, мой парень здесь.

Его тяжелые шаги начинают удаляться.

Его парень здесь? Я не слышала, как подъехала машина… О нет!

Я вскакиваю с кровати и раздвигаю занавески. Должно быть, он замечает быстрое движение, пока стоит, прислонившись к грузовику моего брата, а его глаза мгновенно находят мои.

Лукас.

Я хочу улыбнуться и помахать рукой, сделать что-нибудь дружелюбное, что угодно, чтобы стереть это пустое выражение с его прекрасного лица. По спине пробегает холодок, а в носу все еще жжет от вдоха холодной воды. Он съеживается, как будто может прочитать мои мысли, и выражение его лица меняется с пустого на обиженное. Мои руки тянутся утешить его, но я качаю головой, задергиваю занавеску и падаю обратно в безопасный, теплый кокон своей кровати.

Уезжай от всего этого, Шайен.

Убирайся к черту из этого города и никогда не оглядывайся назад.

Лукас

Я не могу оторвать глаз от окна. Как будто если буду смотреть на него достаточно пристально, то снова смогу увидеть лицо Шайен. Не то, чтобы мне действительно нужно было ее видеть, чтобы увидеть. Эти светлые глаза, черные волосы и губы — главные звезды в каждом моем сне с тех пор, как мы встретились. Каждый раз, когда мои мысли блуждают где-то далеко, она ждет меня там.

Я одержим.

Поглощен.

Совершенно влюблен.

Но этот взгляд, ее губы сжимаются в тонкую линию, челюсть напряжена, а брови сходятся вместе. Это лицо из окна, боль, искажающая ее великолепные черты, и именно я вкладываю эту боль туда.

— Эй, Лукас! — Коди бежит ко мне от парадной двери дома Шайен. — Спасибо за помощь.

— Нет проблем. — Я прочищаю горло. — Что случилось?

Отвлекись от женщины внутри и сосредоточься на проекте. Придерживайся только работы, профессиональных отношений, не подходи слишком близко.

Он указывает головой, чтобы я залез в грузовик. Так и делаю, и он следует за мной, заводя машину и отъезжая от дома.

— Думаю, они разорили это место.

Мои глаза остаются прикованными к окну Шайен, надеясь, как наркоман, что получу еще одну дозу, прежде чем мы отъедем. Но даже занавески не двигаются.

— Мы это проверим, а если понадобится, позвоним Остину.

Я отвожу взгляд от окна и поворачиваюсь к нему.

— Шерифу?

— Да, нам нужно подать заявление.

Я с трудом сглатываю, нервы заставляют меня вспотеть даже в пятнадцатиградусную погоду.

Натравит ли Шайен полицию на меня после того, что случилось прошлой ночью? Я не знаю подробностей, но она была мокрая, испуганная и почти голая. Боже, что Гейдж с ней сделал? Клянусь, если бы я мог, то столкнулся бы с ним лицом к лицу и избил бы до бесчувствия.

Я потираю виски, все еще удивляясь, даже после стольких лет, насколько безумно это звучит.

— Голова болит?

— Нет.

Только сожаление.

— Так не пойдет.

Я в замешательстве смотрю на него.

Он усмехается.

— Просто говорю, что у чувака твоего возраста, холостяка, субботним утром должно быть адское похмелье. Вечера пятницы — для выпивки, братанов и шлюх.

— О… — я открываю рот, чтобы сказать ему, что вчера был на улице и целовался с его сестрой. С языком. Но меняю решение и держу рот на замке.

— Сегодня вечером. Мы идем в бар. Тебе нужно расслабиться.

Я качаю головой, мысль о том, чтобы быть в баре с Коди, заставляет меня хотеть выброситься из грузовика.

— Нет, спасибо, я не…

— Нет. Я не приму «нет» в качестве ответа. Ты здесь уже два месяца. Сколько раз ты выходил из дома?

Один раз, о котором я знаю, благодаря Шайен.

— Ни одного.

Он переводит взгляд на меня.

— Что? Но ведь ты в баре разукрасил этого придурка Дастина, верно?

— А, точно. Значит, однажды.

Большое спасибо, Гейдж.

Он приподнимает бровь.

— Один раз за два месяца? Что, черт возьми, с тобой происходит?

Ты не захочешь знать.

Моя кожа покрывается потом, и я опускаю окно, чтобы освободиться от удушающего напряжения в кабине.

— Как бы то ни было, я вытащу тебя сегодня вечером.

— Я не…

— Поедешь, хотя бы для того, чтобы я мог купить тебе пива за то, что ты помог мне в субботу. — Мы подъезжаем к месту работы, и уже можно разглядеть зубчатые пики битого стекла в окнах. — Трахни меня… — он бросает грузовик на стоянке. — Ублюдочные панки.

Мы подходим к входной двери, и он достает из кармана ключ. Я надеюсь, что детям, которые это сделали, просто нужно было где-то спрятаться и напиться ночью, а повреждения остались лишь на окнах.

Переступаем одной ногой через порог и буквально примерзаем к недостроенному полу.

Все это место разрушено.

Дыры размером с баскетбольные мячи, пробитые в гипсокартоне, свисающая изоляция и аэрозольная краска. Везде.

— Черт бы их побрал, этих гребаных уродов! — Коди врывается в дом, ныряя в спальни и выпуская проклятье за проклятьем, выдавая опустошение внутри.

Я иду на кухню, шкафы сорваны со стен, электропроводка выдернута и перерезана. Я провожу кончиками пальцев по черной краске.

— Чувак, иди сюда, посмотри!

Я возвращаюсь в хозяйскую спальню, где нахожу Коди, уставившегося в стену.

Его взгляд, полный гнева, направлен на меня.

— Какого хрена, по-твоему, это значит?

Слова написаны толстыми черными буквами из баллончика от одного конца комнаты до другого.

УМРИ ДЕБИЛ

Я тупо смотрю на стену и пожимаю плечами.

— Понятия не имею.

— У меня плохое предчувствие. — Он достает мобильник из кармана джинсов. — Это не похоже на типичную школьную шалость. — Коди набирает несколько цифр и прижимает телефон к уху. — Эй, Остин? Да, мы в доме. — Он оборачивается и недоверчиво качает головой. — Ты можешь попытаться, но здесь повсюду будут отпечатки пальцев нашей команды.