На краю надежды

— Я тебе не верю! — отвешиваю ему пощёчину и бегу на кухню.

— Но я говорю тебе правду.

— Мне насрать!

— Пожалуйста, не злись на меня. Я клянусь, что не хотел тебе зла. Так получилось. Что мне сделать, чтобы ты поверила?

— Рассказывай, как все было, или проваливай отсюда на хрен!

— Ты и так все знаешь.

— Ни хрена подобного. Говори! — мой голос срывается, и я закашливаюсь.

Дима оказывается рядом, и озабоченно смотрит на меня.

— Хорошо, хорошо. Я все расскажу, только успокойся, — усаживает меня на стул и наливает мне и себе стакан воды, делает глоток и продолжает, — в тот день я шёл к Глебу, и ко мне прицепился качек. Наехал на меня, говорил, что я девушку его на тусе трахнул. Хотел поквитаться со мной. Мы начали драться. Он пинал меня, бил, не хотел останавливаться. Но потом… Я уж и не помню, что и как… Только помню, что стою с окровавленным перочинным ножом в руках. Так страшно стало, что я чуть не обосрался. По факту, ноги сами меня к тебе принесли. В первую очередь я думал только о себе. А когда пришёл, то не смог ни слова выдавить из себя, — Дима снова опускается передо мной на колени, — Прости, — утыкается носом в колени.

— Сказочный долбаеб…, — легонько хлопнула его по макушке, — А тебе не приходило в голову, что рано или поздно тайное станет явным? И, что, если он был ещё жив? И вообще, сколько не бегай, все равно поймают и на чёртову зону прямым рейсом в один конец отправят. А там, поверь, мигом сожрут, кости перемоют и выплюнут. Не знаю насколько пацанская тюрьма отличается от женской, но не думаю, что сильно. Когда я сидела там за смерть пятилетнего воспитанника в детском саду, то надо мной постоянно издевались, — вспоминаю и мурашки бегут по коже размером с яйцо, — Меня насиловали, подкладывали иголки и всякие острые предметы в постель. Меня несколько раз травили тухлятиной, насекомыми и дохлыми крысами в еде. Меня постоянно били. Да, у меня проблемы с психикой из-за этого начались, что помимо судимости не даёт мне устроиться на нормальную работу. Я постоянно срусь с родаками из-за этого. У меня нет друзей. У меня никого нет кроме них, как бы они меня не выбешивали. И… тебя. Да, с такой, как я, никто не хочет ни быть, ни общаться, не дружить. Именно из-за всего этого я зарабатываю на жизнь, тем что я тр…, — недоговариваю я и между нами повисает удушливая тишина, а я отворачиваюсь, и зажимаю рот рукой жалея о последних словах.

— Не бойся, скажи. Чем ты зарабатываешь?

— Ничем! Отвали! Я не хочу тебя видеть и слышать! я не хочу тебя ни капли! Все, что было между нами ничего не значит. Ничего не было, ясно тебе?! Я не позволю тебе отправить меня на второй срок. И знаешь, что? Дружба дружбой, но это перебор! Я туда никогда в жизни не вернусь! — воплю я и прячусь в ванной.

— Ты не можешь вот так всё говорить. Это же не правда. Ты специально так говоришь, чтобы отомстить мне! Я знаю, что тебе было так же прекрасно со мной, как и мне с тобой. Ты бы не смогла так соврать. Ты не такая! — кричит он и лупит кулаком в дверь.

— Да, пошёл ты на хрен… я врала тебе… так же, как и ты мне! — я выскакиваю из ванны и бегу в комнату надевать джинсы и футболку.

— Нет, я не верю тебе. Ты врёшь мне. Я никогда в это не поверю! Я же нравлюсь тебе, — хватает меня за руку в коридоре и заставляет посмотреть ему в глаза.

Они полны слез.

— Нравился, да разонравился! Это была моя самая большая ошибка! свобода мне дороже. Лучше одна буду! Всяко проще. А если не свалишь, то уйду я! Отпусти, мне больно — отпрыгиваю от него как ошпаренная

— Пожалуйста, прекрати говорить эту мерзкую чушь. Прости меня. Ты нужна мне. Я хочу быть с тобой, — останавливает он меня у открытой входной двери.

— Пошёл ты на хрен со своими розовыми соплями — рвусь к балеткам

Пару минут молчания, а потом он спокойно заканчивает:

— Хорошо. Я пойду, куда скажешь. Только скажи это в глаза. Скажи, что я противен тебе, что сама меня трахнула, что это не было актом любви- говорит он дрожащим голосом и шмыгает носом от вытекающих слез

«Любви. Любви?»

Я продолжаю смотреть на него остолбенело, тяжело дышу, глаза наполняются влагой.

«Я не знаю, чего хочу».

Беру рюкзак с крючка и выхожу из квартиры.

*****************************************************************

5 лет назад

«Был обычный мартовский день, двенадцатое число … День, который совсем не предвещал беды … День, который разделил мою жизнь на до и после. Чтоб его! будь он проклят! ненавижу этот день. Обычный день, когда я пришла на работу в детсад на смену во второй половине дня.»

Среди двадцати трёх детей в группе у нас был мальчик Никита. Сколько же раз я хотела записать его в список любимчиков группы, в те моменты, когда он изредка был покладистым и самым лучшим в группе, но чаще всего он был гиперактивным и до жути не послушным со всеми взрослыми. Так что, это желание напрочь отпадало

Во время обеда Никита, как и несколько других детей баловались за столом, как и прежде, отказывался кушать. Хотя, в этот день он был абсолютно здоров.

После обеда он отказывался готовиться ко сну и в принципе спать, доводил меня до белого каления, играя с шумными машинками и конструктором на ковре, и мешал другим детям. Решив сэкономить нервные клетки, силы и терпение на остальных деток, я захожу в спальню с группой, а его оставляю с нянечкой, на то время пока дети не заснут. Чему я была ей благодарна.

Уложив детей спать, я отпускаю няню делать свои дела и остаюсь наедине с Никитой.

Не знаю, чем я тогда думала, и почему не приложила больше усилий, чтобы он заснул, но вместо этого я собирала мусор по группе, расставляла аккуратно игрушки и думала, что сейчас он сам поиграет в тихой одиночной атмосфере, ему станет скучно и заснёт.

«Эх…Если бы это было так, да не так»

В это время он строил домики и другие постройки из конструкторов, кубиков. Затем, он уронил с полки несколько коробок мозаики, которую я только что аккуратно разложила. Я тихо и сердито делаю ему замечание, и не выдерживая даю ему лёгкий поджопник, а после он подходит к злосчастной шведской стенке у входа в группу, напротив которой стоит длинный деревянный стол.

«Хоть смена только что началась, но благодаря этому засранцу, я голодная как волк»

Далее, я наливаю в бокал прохладной воды, затем, ещё один и вдруг слышу…. Резкий громкий удар по деревянному столу и… И оглушительный рёв. В этот момент у меня моментально выпадает бокал из рук, замираю как вкопанная, сердце вылетает из груди, теряю дар речи и слуха, разворачиваюсь и вижу….

Нескольких детей испуганных и плачущих, нескольких работников сада, которые столпились кучей у шведской стенки. Они все истерично орут, рыдают, совершают какие-то действия. Меня всю трясёт от ужаса, всё плывёт перед глазами. Я хоть и не вижу, что там происходит, но все понимаю.

В следующую секунду я уже истерически рыдаю и одновременно с этим на меня благим матом орет заведующая. Медсестра укладывает бездыханное тело Никиты с синей окровавленной головой на ковёр. А дальше всё как во мраке.

Светлый кабинет, на руках наручники. Я как вкопанная сижу ни во что не вникаю и смотрю куда-то пустым взглядом. Передо мной за столом сидит мужчина в полицейской форме, заполняет бумаги и что-то говорит мне…

Зал суда, мои родственники, родственники Никиты ….

Тёмный холодный грузовик, в котором еду я вместе с другими женщинами разного возраста. Мы, десять женщин подходим к большому серому зданию, на котором написано «Женская колония по Самарской области».

*****************************************************************

Наше время

Выйдя из алкомаркета, направляюсь домой.

В квартире тишина. Ставлю пакет, вынимаю пару банок пива и себе виски-колу, и иду в комнату. Он сидит в одних штанах на стуле, за компьютером. Подхожу к нему, сажусь рядом и протягиваю одну из банок. Дима берет её и смотрит на меня с лёгкой улыбкой.

Я кладу голову ему на плечо, обхватываю руку и говорю:

— Ну, и что мне с тобой делать?

Он вскрывает жестяную банку, делает глоток и отвечает:

— Любить, кормить, заботиться, и никому не отдавать.

Мы улыбаемся, он обнимает меня и сильно к себе прижимает.

— Ну, а если серьёзно?

— незнаю… решай сама…я соглашусь с любым твоим решением

— Я буду дурой, если позволю тебе остаться. Буду умной, если на хрен выгоню тебя…но мы же всё-таки не чужие друг другу люди…поэтому, это очень сложный выбор.

Мы минуту молчим в обнимку, пьём напитки, он гладит меня по спине, а затем говорит:

— Будь моей девушкой.

Его слова заставляют меня моментально вздрогнуть, сердце и тело гореть и устроить бешеную тряску рукам.

Я вопросительно на него смотрю.

— Я серьёзно, Мил. Я правда хочу быть с тобой. Знаю, как это звучит — какие отношения? когда я на волоске от заключения в тюрьму, да, и тебе может достаться за меня. Не знаю, когда меня заберут, но знаю, что это будет. Поэтому, мне хочется, чтоб, перед тем как это случится, в моей жизни осталось что-то хорошее и светлое большим и светлым воспоминанием, как ты

Его слова приятны, они будоражат меня, заставляют мозг выключаться.

Я отворачиваю голову к окну, закусываю губу, едкие слезы снова прожигают глаза. Я их моментально вытираю, делаю глоток виски, а потом говорю:

— Не думаю, что тебе нужна такая девушка, как я.

— Нет, нужна, очень нужна. У меня уже давно не было нормальной хорошей девушки. Мне хочется с тобой ещё раз испытать чувство любви и ответственности. Я серьёзно, Мил. Я хочу этого. И плевать, что у тебя есть судимость, ведь, у меня она почти тоже есть, и это не меняет моего отношения к тебе. Потому что знаю, что ты добрая и хорошая. Ты бы никогда так не сделала по собственной воле.

— Я не про судимость, Дим — с горечью в голосе говорю я.

— А про что тогда?

Выдержав паузу, и глотнув напитка, я рассказываю:

— Год назад, когда я вышла на свободу. Сам понимаешь, у меня ничего и никого не было. О работе можно было только мечтать. Плюс реально с психикой начались проблемы. Помимо посттравматического синдрома, у меня ещё и бывают панические атаки, истерики, вспышки ярости…. Первое время я жила у предков, которые регулярно трахали мозг. Потом, я познакомилась с одним парнем … он богатый… В общем….я раз в две недели…..сплю с ним…. за деньги…. потому что работы нет, а жить где-то и на что-то хочется. Он единственный источник моего заработка. Он мне совсем не нужен. Никакого удовольствия я с ним не получаю…… После этого, ты ещё хочешь быть моим парнем?

Он тяжело выдыхает, трёт глаза, чешет голову и выходит из комнаты. Я беру ноут в руки и захожу в Яндекс для того, чтобы найти информацию, которая поможет мне принять верное решение.

Узнав всю необходимую информацию и допив литр виски, я шагаю на кухню, где сидит он и доедает помидоры с солью.

Я сажусь рядом и говорю:

— Может тебе суп или макароны нагреть?

— Нет, спасибо, не надо, — мягко отвечает он, глотает пиво и отодвигает от себя тарелку с остатками соли.

— Ладно.

Беру тарелку и направлюсь к раковине, чтоб ее сполоснуть. Меньше чем через минуту чувствую на талии мягкие руки, которые лезут под футболку, кисловатый запах пива, и нежный поцелуй в шею. От этих действий в зоне бикини разгорается пожар. Одной рукой он теребит крохотную бабочку на чёрном лифчике, другой гладит грудь через футболку. Разворачиваюсь к нему, и мы сливаемся в страстном поцелуе. Он усаживает меня на столешницу, массирует грудь и внутреннюю часть бёдер, целует шею. Я прижимаюсь к его выпирающей промежности, расстёгиваю пуговицу на джинсах. Он снимает с меня футболку, и сквозь поцелуй я говорю: