Мимезис

— Так и не узнав правду?

Джинни прищурилась, глядя на гадалку.

— А вы мне ее откроете?

— Не попробуешь — не узнаешь.

Джинни была уверена, что совершает большую ошибку, но все же прошла в комнату и села за массивный дубовый стол. Мадам Сонтейн расположилась напротив. Отвратительная гроздь из живых голов висела прямо у нее за плечом, что не могло не нервировать Джинни.

— Итак, дорогая, что же вас беспокоит?

Перламутровые тени в уголках глаз гадалки лежали неровно, скатались, забившись в лучики морщин.

Джинни усмехнулась:

— Это вы мне скажите.

Мадам Сонтейн хмыкнула, достав колоду карт:

— Ладно. Посмотрим, что они мне поведают о вас.

Джинни терпеливо ждала, пока гадалка раскладывала свои непонятные комбинации. Тихо шелестели карты. Сушеные головы с интересом таращились на Джинни, и она с трудом сдерживалась, чтобы не скорчить какую-нибудь рожу им в ответ.

— Что ж, — наконец заговорила мадам Сонтейн. — Вижу, что думы ваши о ком-то близком. Муж, сын или, быть может, отец. Да-да, с работой у вас все хорошо, а вот над домом грозовые тучи сошлись.

Она взмахнула палочкой, и повсюду зажглись толстые разноцветные свечи, испускающие тяжело пахнущий белый и густой дым.

Мадам Сонтейн водрузила на стол большой хрустальный шар:

— Дай мне руки!

Джинни осторожно положила свои ладони поверх ее. Мадам Сонтейн что-то тихо и неразборчиво забормотала, вглядываясь в хрустальный шар.

Джинни с интересом смотрела, как в стеклянной глубине сами собой рождаются и затухают разноцветные искры.

— О возлюбленном твои тревоги, — наконец изрекла мадам Сонтейн.

По спине Джинни пробежали мурашки.

— А что за возлюбленный? Сейчас-сейчас, взгляну на тех, по кому томилось твое сердце.

Белый дым наполнял комнату, и окружающие предметы становились все более зыбкими, почти призрачными.

— Вижу, что было у тебя в жизни две любви.

Интересно, кто же вторая? Неужели Майкл Корнер?

— Первая — юная, наивная. Не тебя любили, а ты. А вторая… вижу, начиналась она с писем, — мадам Сонтейн усмехнулась, на мгновение выйдя из своего отрешенно-потустороннего образа. — Неужто роман по переписке?

Джинни нахмурилась, ее и без того небольшое доверие к гадалке таяло на глазах.

— Мутно все как-то, неясно. А вот в будущее твое загляну…

Внезапно мадам Сонтейн сжала руки Джинни с неожиданной силой. Ахнув от неожиданности, миссис Поттер отшатнулась, но пальцы ясновидящей сомкнулись на ее ладонях, точно капкан. Вслед за ее движением гадалка подалась вперед, ее многочисленные браслеты зазвенели, громко и совсем не мелодично.

Мадам Сонтейн отвела взгляд от шара и в упор устремила на Джинни расширенные от ужаса круглые глаза.

— Я вижу… вижу…

Обвисшие щеки гадалки затряслись, она выглядела безумной. Казалась, она вот-вот мелко, припадочно застучит зубами — ну точно как мадам Блэк.

— Стойте! — воскликнула Джинни. — Молчите! Я ничего не хочу знать.

Она резко высвободила свои руки из хватки ясновидящей и вскочила на ноги.

Мадам Сонтейн растерянно заморгала, приходя в себя:

— О, прости, я тебя напугала… Но послушай, я увидела…

— Нет, не говорите мне ничего! — прервала ее Джинни.

Еще не хватало услышать каких-нибудь ужасов о будущем ее семьи, особенно об Але, а потом изводить себя страхами и сомнениями! Нервным движением она открыла сумочку, чуть не оторвав застежку, и поспешно положила на стол несколько галлеонов.

— Извините! Я пойду, вот ваши деньги!

— Подожди! — мадам Сонтейн с удивительной прытью выскочила из-за стола. — Купи голову-оберег! Она предупредит об опасности.

— Нет, спасибо!

— Тогда так возьми, дарю!

Джинни с ужасом уставилась на жуткую голову:

— Нет-нет, не надо!

Она резко крутанулась на каблуках, вопреки всем правилам хорошего тона аппарируя прямо из гостиной.

Мадам Сонтейн рассеянно погладила сушеную голову по редким огрызкам волос и тяжело опустилась обратно в кресло.

— Эх, убежала, дуреха… Хотя ты бы ей не помогла, — голова согласно вздохнула. — Смерть у нее впереди. Не вижу, своя иль чужая, но не разминуться им, не разойтись на узкой дорожке.

* * *

Джинни стояла посреди огромного и гулкого белоснежного зала. Вокруг ни души, только расставленные вдоль стен статуи, выполненные с удивительным, даже немного пугающим мастерством: высеченные из мрамора люди казались почти живыми, каменные складки их мантий едва заметно колыхались, точно под порывами несуществующего ветра. Хрусталь огромных люстр поблескивал зеленоватыми огоньками, напоминавшими глаза каких-то неведомых существ, дышать было тяжело из-за висевших в воздухе облаков пыли. Белый пол, белые стены, остатки некогда явно дорогой мебели — тоже почему-то белой… Тут был даже белый рояль. Джинни никогда не была знатоком музыкальных инструментов, однако знала, что клавиши должны быть двух цветов, но черных почему-то не было, словно их кто-то выломал. Только пол выбивался из этой единой снежной гаммы: он весь состоял из огромных, металлически блестящих, разрозненных кусков паззла, а между ними влажно поблескивала темная, почти черная зелень.

Осторожно, словно в детской игре, стараясь ступать только по кусочкам паззла, Джинни пересекла зал. Статуи провожали ее бессмысленными взглядами каменных глаз. Но ее интересовал только барельеф, гигантский, во всю стену. Неизвестный мастер запечатлел батальную сцену. Высеченные в мраморе фигуры шевелились, плавно, точно под Замедляющими Чарами: вздымались на дыбы лошади, бешено кося вытаращенными в ужасе глазами, падали воины, сраженные жестокими ударами мечей. Один из них, раненый и лежащий на земле, был удивительно похож на Фреда. Джинни с ужасом смотрела, как он вскидывает руку в тщетной надежде защититься от усеянного острыми шипами копыта боевого коня, которое медленно, но неотвратимо опускалось прямо на него.

— Это битва при Гастингсе.

Джинни вздрогнула и обернулась — позади нее стоял Том Риддл. Она уже несколько раз видела его в воспоминаниях, но все равно поразилась, какой же он красивый. По телу прокатилась обжигающе-горячая волна, и Джинни поспешно отвела взгляд. В конце концов, это неправильно, ведь она любит Гарри! Том усмехнулся — будто мысли ее прочел! — и вдруг Джинни заметила, с каким презрением он на нее смотрит. Но почему?! Нет, такого не может быть — он же ее друг, единственный друг!

— Том, а что мы тут делаем? — наконец робко спросила она, поежившись.

— Ждем, пока ты умрешь.

Джинни даже не сразу поняла, что он сказал, а осознав, отшатнулась, с ужасом глядя на Тома.

— О, неужели ты так ничего и не поняла? Честное слово, Джинни, я даже разочарован.

— Что?! Но как, за что?! Я думала, что мы с тобой…

— Как много ты о себе думаешь… — тихо произнес Том. Волдеморт. Да, теперь Джинни вспомнила, кем был ее мнимый друг на самом деле. Но почему-то ее сердце сжалось не столько от ужаса, сколько от боли предательства, сжалось так сильно, что она почти не могла дышать.

Том с каким-то странным, жадным интересом вгляделся в ее лицо и мягко отвел упавшую на глаза рыжую прядь.

— Если это тебя утешит, я бы предпочел убить кого-нибудь другого. Но ты сама виновата — это же ты не хотела меня отпускать.

— Том, куда ты?! Подожди! — отчаянно воскликнула Джинни, но он уже отстранился от нее и не оглядываясь пошел прочь.

Пол у них под ногами вдруг ожил: металлические осколки мягко закачались, точно льдины на поверхности черно-зеленой воды. Джинни сорвалась с места, кинувшись вслед за Томом. Куски паззла внезапно стали очень неустойчивыми, медленно, но неумолимо расползаясь в разные стороны. Джинни откуда-то точно знала, что ступать можно только на них, а вот непонятная темная жижа, поблескивающая в промежутках, таит в себе смерть.

Том стремительно удалялся, казалось, он вовсе парит, не касаясь земли. Джинни сжала кулаки. Паззл под ее ногами качался, грозя перевернуться. Сердце испуганной птицей колотилось где-то в горле.

— Том! — позвала она еще раз, но он даже не повернул головы в ее сторону.

Нет, он не будет ее ждать, не поможет. Оглянувшись, Джинни увидела, что стоящие вдоль стен статуи корчатся, словно горят в невидимом огне. Белоснежный мрамор трескался, открывая взгляду скрытый под ним грубый серый камень. Рты волшебников открывались в беззвучном крике, они сдирали с себя мрамор, не замечая, как крошатся их пальцы. Вдруг один из них выгнулся дугой, изогнулся, а спустя мгновение на его месте замерла каменная змея с горящими изумрудами глаз. Тут же обратилась вторая статуя, третья… Мрак липкими щупальцами вползал в зал, откуда-то повеяло сыростью, такой, какая бывает только в подвалах и подземельях.

Джинни охватил панический ужас — она узнавала это место. Подгоняемая страхом, она кинулась бежать, перепрыгивая с одного металлического осколка на другой.

Очередной кусок паззла дрогнул и накренился под ее ногой. Отчаянно взвизгнув, Джинни упала и изо всех сил, раня руки, вцепилась в его остро отточенный край. На какое-то мгновение ей показалось, что все обошлось, но тут осколок с тихим чавканьем оторвался от поверхности, вставая почти вертикально. Джинни успела глубоко вдохнуть — а в следующий миг кусок паззла перевернулся, и она упала в вязкую темно-зеленую жижу. Вскрикнув, Джинни забилась, точно пойманная в силки птица, но странная субстанция не отпускала ее, медленно, но неумолимо засасывая все глубже и глубже.

Силы стремительно покидали ее, жижа неотвратимо подступала к лицу. Ослабев, Джинни замерла и вдруг всем своим существом почувствовала, что там, под полом этого зала, под слоем удерживающей ее густой субстанции, шевелится что-то живое — огромное чудовище, медленно расправляющее свои чешуйчатые кольца, поднимающееся к ней из глубины…

— Том! — не помня себя от ужаса закричала Джинни. — Умоляю, вернись! Помоги мне!

Темная жижа плеснула ей на лицо, залепила глаза, хлынула в рот, но Джинни все равно продолжала отчаянно кричать, срывая голос:

— Том! ТО-О-ОМ!

— Ну что?! — внезапно раздалось совсем рядом.

Тяжело дыша, Джинни подскочила и судорожно заозиралась: из темноты выплыла их спальня, освещенная слабым, приглушенным светом свечи, зависшей в воздухе с противоположной стороны кровати. И недовольно глядящий на нее Гарри с книгой в руках.

— Как ты сказал? — растерянно переспросила Джинни, медленно приходя в себя.

— Я сказал: «Ну что ты кричишь?».

— Нет, — медленно ответила она. — Я звала Тома. И ты ответил: «Что?».

Гарри захлопнул книгу и улыбнулся.

Паззлы в голове Джинни с металлическим звоном встали на место.